Тайный дневник Верити - Гувер Колин

Исключая присутствующих.

Он разговаривал с компанией других мужчин, но каждый раз, когда он смотрел в моем направлении, у меня возникало чувство, что мы одни. И он то и дело мне улыбался. Еще бы. В тот вечер на мне было то красное платье, которое я украла в «Мейсис». Не судите меня. Я была голодным художником, а оно стоило неприлично дорого. Я собиралась возместить кражу, когда появятся деньги. Пожертвовать на благотворительность или спасти ребенка – что-нибудь вроде того. В грехах хорошо то, что их не обязательно искупать моментально, а то красное платье сидело на мне слишком идеально, чтобы его упустить.

Это было платье для секса. Из тех, что мужчина может с легкостью отодвинуть, когда хочет оказаться у тебя между ног. Женщины нередко совершают ошибку, выбирая платья для подобных вечеров – они не рассматривают их с точки зрения мужчин. Женщина хочет, чтобы хорошо смотрелась ее грудь, чтобы обтягивалась фигура. Даже если придется пожертвовать комфортом и носить вещи, которые невозможно снять. Но когда на платье смотрят мужчины, они не восхищаются тем, как оно облегает бедра, подчеркивает талию или красиво застегивается сзади. Они примеряются, насколько легко его будет снять. Сможет ли он забраться рукой ей под юбку, когда они будут рядом сидеть за столом? Сможет ли он оттрахать ее в машине без неловкой возни с молниями? Сможет ли оттрахать ее в ванной, не снимая одежды?

Ответами на мое украденное красное платье были да, да и, черт возьми, да.

Я понимала, что, пока я в таком платье, он не сможет покинуть вечеринку, не подойдя ко мне. И решила больше не обращать на него внимания. Создать впечатление безысходности. Я была не мышью, а сыром. И собиралась ждать, пока он не подойдет.

И через какое-то время он подошел. Я стояла у бара, спиной к нему, когда он положил руку мне на плечо, наклонился вперед и жестом подозвал бармена. В тот момент Джереми на меня не смотрел. Просто держал руку у меня на плече, словно заявляя о своих правах. Подошел бармен, я зачарованно наблюдала. Джереми кивнул в мою сторону головой и сказал:

– Пожалуйста, остаток вечера подавайте ей только воду.

Этого я не ожидала. Я повернулась, положив руку на стойку, и посмотрела ему в лицо. Он убрал руку с моего плеча, но сначала слегка провел пальцами вниз, до самого локтя. Меня будто током ударило, нахлынула волна гнева.

– Я прекрасно способна сама решить, сколько мне следует выпить.

Джереми ухмыльнулся, и хотя меня взбесило превосходство, скрывающееся за этой ухмылкой, он был хорош.

– Уверен, что так.

– Я выпила за вечер всего три коктейля.

– Хорошо.

Я выпрямилась и снова подозвала бармена.

– Еще одного «Московского мула», пожалуйста.

Бармен посмотрел на меня, потом на Джереми. Потом снова на меня.

– Простите, мэм. Но мне сказали подавать вам воду.

Я закатила глаза.

– Я слышала, как он просил вас подавать мне воду, я стояла прямо, не двигаясь. Но я не знаю этого мужчину, а он не знает меня, и я хочу заказать еще одного «Московского мула».

– Она будет воду, – повторил Джереми.

Он определенно мне нравился, но его привлекательность быстро таяла из-за шовинистского поведения. Бармен поднял руки и заявил:

– Я не хочу принимать в этом участие. Если вы хотите выпить, идите и закажите в том баре, – он показал на бар напротив.

Я взяла сумочку, высоко подняла подбородок и направилась прочь. В другом баре я нашла стул и стала дожидаться, пока бармен обслужит клиента. Тем временем снова появился Джереми, на этот раз он положил на стойку локоть.

– Ты даже не дала мне шанса объяснить, почему я попросил подавать тебе воду.

Я посмотрела на него, запрокинув голову.

– Прости, я не знала, что должна уделить тебе время.

Он рассмеялся, повернулся к стойке спиной, склонил голову на бок и ухмыльнулся.

– Я наблюдаю за тобой с тех пор, как сюда вошел. За сорок пять минут ты выпила три коктейля, и если продолжишь в том же духе, мне будет неудобно просить тебя уйти со мной. Я бы предпочел, чтобы ты сделала этот выбор в трезвом виде.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Его голос звучал так, словно его горло было покрыто медом. Я пристально смотрела ему в глаза, пытаясь понять, притворяется он или нет. Может ли такой красивый и предположительно богатый мужчина быть еще и тактичным? Несмотря на очевидную дерзость, меня привлек этот мужчина.

Как раз вовремя подошел бармен.

– Что желаете?

Я выпрямилась, отведя взгляд от Джереми.

– Я буду воду.

– Две воды, – сказал Джереми.

И все было решено.

С того вечера прошло много лет, и вспомнить все подробности сложно, но я помню, что с первых мгновений меня тянуло к нему, как прежде не тянуло ни к кому из мужчин. Мне нравился звук его голоса. Нравилась его уверенность. Нравились его идеальные белые зубы. Нравилась щетина на его подбородке. Идеальная длина, чтобы царапать мои бедра. Возможно, даже оставить шрам, если он пробудет там достаточно долго.

Мне нравилось, что он не боялся трогать меня, пока мы говорили, и от каждого прикосновения его пальцев у меня покалывало кожу.

Когда мы допили воду, Джереми повел меня к выходу, положив руку на талию, лаская пальцами мое платье.

Мы подошли к его лимузину, он открыл передо мной заднюю дверь, и я залезла внутрь. Он сел напротив, а не рядом. В машине пахло цветами, но я знала, что это духи. И они мне вполне понравились, хотя и означали, что в лимузине побывала другая женщина. Взгляд упал на полупустую бутылку шампанского и два бокала – на одном виднелись следы красной помады.

Кто она? И почему он уезжает со мной, а не с ней?

Я не стала задавать эти вопросы вслух, потому что он уезжал со мной. И значение имело лишь это.

Несколько минут мы сидели молча, с нетерпением глядя друг на друга. В тот момент он понял, что получил меня, и почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы потянуться вперед, поднять мою ногу и поставить на соседнее с собой сиденье. Он оставил ладонь на моей лодыжке, ласкал ее и наблюдал, как поднимается и опускается моя грудь в ответ на его прикосновения.

– Сколько тебе лет? – спросил он. Вопрос насторожил меня, потому что он выглядел лет на тридцать. Я боялась отпугнуть его правдой и поэтому наврала – сказала, мне двадцать пять.

– Выглядишь моложе.

Он знал, что я лгу. Я сбросила с ноги туфлю и провела пальцами по его ноге.

– Двадцать два.

Джереми рассмеялся и сказал:

– Ты лгунья, да?

– Я подгоняю факты, когда это требуется. Я писатель.

Его рука передвинулась выше.

– А тебе сколько лет?

– Двадцать четыре, – сказал он с той же искренностью, что и я.

– Значит… Двадцать восемь?

Он улыбнулся.

– Двадцать семь.

Его рука уже лежала на моем колене. И я хотела, чтобы она сдвинулась еще выше. На бедро, потом между ног, чтобы исследовала меня изнутри. Я хотела его, но не здесь. Я хотела поехать с ним, увидеть, где он живет, оценить удобство его кровати, вдохнуть аромат постельного белья, попробовать на вкус его кожу.

– Где твой водитель? – спросила я.

Джереми бросил взгляд назад, на переднюю часть лимузина.

– Понятия не имею, – ответил он, снова повернувшись ко мне. – Это не мой лимузин.

Вид у него при этом был озорной, и я не могла точно определить, ложь это или правда.

Я прищурилась, пытаясь понять, действительно ли этот тип привел меня в лимузин, который ему даже не принадлежит.

– Тогда чей это лимузин?

Джереми отвел взгляд и теперь смотрел на свою руку, которая рисовала круги на моем колене.

– Не знаю.

Я думала, моя страсть угаснет при осознании, что он может не быть богатым, но вместо этого его признание вызвало у меня улыбку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Я простой рабочий, – признался он. – Приехал сюда за рулем своей машины. «Хонды-Сивик». И припарковал ее сам, потому что я слишком беден, чтобы платить десять баксов лакею.