Пастушка Анка - Ивана Брлич-Мажуранич

— Марица, Марица, хоть каплю водицы дай нам напиться!

— Нет, нет! Не могу! Несу водицу я дяде и отцу и братцу моему!

Птицы стаями над ней кружатся, слетелись со всех сторон, разевают над ней жаждущие глотки:

— Марица! Марица! Хоть каплю водицы дай нам напиться!

Сердце у девочки жалостливое, слёзы так и льются из глаз. Она бежит и унимает на ходу попрошаек:

— Лучше пейте, ветки, птицы, слёзы горькие Марицы!

Туча бабочек и золотистых мотыльков окружила Марицу. И они тоже молят её дать им хоть каплю воды. А один белокрылый большой махаон умер от жажды у неё на плече. Не выдержала девочка, остановилась, села на камень и приоткрыла чуточку ножку бурдюка. Окропила ветки вокруг. Налила чуть-чуть воды в выбоину на камне, чтобы птиц напоить. А бабочек и мотыльков напоила каплями с ладони. И все листья и птицы запели и зашуршали вокруг:

— За каплю водицы прославим мы Марицу!

Марица завязала ножку на своём мехе и пошла дальше. И вдруг остановилась. Полосатая змея с маленькой рогатой головкой преградила ей путь.

— И я тоже умираю от жажды, — прошипела змея.

— Хотела бы я помочь и тебе, — сказала девочка, — потому что ты тоже живое существо, но больше мне нельзя бурдюк открывать.

— У тебя на ладони осталась ещё капля воды, — возразила змея. — Протяни мне свою руку!

— Но у тебя ядовитые зубы.

— Яд в них для моих врагов. Не бойся меня, милая, — вкрадчивым голосом просила змея.

Марица протянула змее руку. Загорелись глаза у змеи. Она подскочила и, взвизгнув: «Кровь людская мне слаще воды!» — вонзилась зубами в палец Марицы. Девочка вздрогнула. Бурдюк и корзинка полетели на землю. Змея скользнула прочь. А Марица с громким плачем кинулась к своим. Из пальца у неё сочилась кровь. Задыхаясь, карабкалась она по горам на призывной дымок угольной ямы. Добежав до неё, девочка вскрикнула:

— Меня укусила змея! — и упала в объятия отца. В глазах у неё потемнело. Сознание помутилось.

Встревожились угольщики. Туго-натуго перевязали девочке руку, чтобы яд не прошёл дальше в тело. Надрезали райку и отсасывали отравленную кровь, но ничего не помогало. Марице становилось всё хуже. Она лежала в дощатой хибарке и, пылая в жару, всхлипывала и стонала:

— Воды! Воды!

Напрасно допытывались у неё родные, где потеряла она корзинку и мех. Девочка их не понимала.

— О горе, потеряем мы Марицу! — не находил себе места отец. — Село далеко, а здесь воды нет!

— Пошли искать все вместе потерянный бурдюк, — предложил его брат.

И они отправились на поиски, оставив Марицу одну. Долго, долго искали угольщики по лесу бурдюк. Но они не знали, каким путём пришла к ним Марица, и ничего не нашли.

Полные мрачных предчувствий, возвращались они назад.

— Может, её уже нет и в живых! — в отчаянии вздыхал отец.

Но, войдя в хибарку, угольщики замерли, поражённые невиданным чудом. У постели стояла корзинка и бурдюк. Рана на Марицыном пальце была промыта и обложена какими-то целебными лесными травами. А сама девочка сладко спала.

— Кто был здесь, кто всё это сделал? — шептал изумлённый отец.

И угольщики бросились аукать и искать неизвестного спасителя. Но лес был безлюден и нем, как всегда.

— Посмотрите! — воскликнул вдруг Иво и указал на свежий отпечаток маленьких босых ног. Этот след вёл в лес и вскоре обрывался.

На третий день Марица совсем поправилась. А угольная яма прогорела и остыла. Угольщики насыпали уголь в мешки, взвалили их на плечи и отправились лесом домой.

По пути Марица захотела показать им то место, где её ужалила змея. Глядь, а там змея валяется мёртвая. Кто-то камнем пробил вероломной гадине голову.

— Что ты на это скажешь? — обратился отец к своему брату.

— Сдаётся мне, змею казнил тот самый, кто спас нашу Марицу, и ещё сдаётся мне, Марицу спас тот самый, кто вернул маленькому Павле его серебряную денежку.

— Но кто же это?

— Должно быть, какой-то добрый лесной дух.

Иво возразил:

— Нет, это не дух, потому что он оставляет отпечатки ног. Это, наверное, кто-то маленький, потому что у него совсем ещё детские ноги.

Дней десять во Вранье только и разговоров было что о добром лесном духе, который снова дал знать о себе. Князь Бодо насмехался над этими слухами.

— Дай только мне удачной охоты, затравлю я его своими псами! — грозил он. — Поймаю и повешу посреди села.

Мартин Радич — самый старый человек в селе. Ему уже, наверное, за сто лет перевалило, и весь он сухонький и лысый, а белая борода у него до колен. Одним прекрасным утром является к нему стражник князя Бодо и говорит:

— Господин приказал тебе немедленно к нему явиться.

Старичок взял посох в руки и двинулся в Князев дворец.

Бредёт, согнулся, пошатывает его от старости и наконец доплёлся до дворца. Предстал старичок перед князем. А князь ему и говорит:

— Послушай, старец! Давным-давно не падало с неба ни капли дождя. Погибнут оброчные мои от этого безводья, а тогда и мне придётся плохо. Ты же старейший мой подданный, и тебе каждый куст в лесах вокруг Враньи известен. Скажи мне, возможно ли это, чтобы все до одного источника пересохли в горах?

Мартин ему на то:

— Господин мой! Стар я, ноги мои меня не держат. Живу я у самого леса, но где ж мне нынче по горам плутать. Да и высохли родники в горах, как уже было восемнадцать лет тому назад. Тогда и то не такая сушь была, а всё равно вода вся пересохла.

А князь ему:

— Врёшь, старик! Отправляйся в лес и найди мне полно водный источник. Вот тебе клубок верёвки. Как отыщешь источник, будешь верёвку от дерева к дереву вязать и так дойдёшь до своей избы, тогда нам по верёвке легко будет к источнику пройти. Даю тебе сроку три дня. Отыщешь источник — возьму гусей пасти вместо Гоготуновой сестры, сгинувшей куда-то бесследно. Не отыщешь — повешу на сливе перед твоей развалюхой. Вздёрну на этой самой верёвке! Ты тощий, выдержит.

С этими словами князь подал старику клубок верёвки и велел выпроводить его из покоев.

Идёт старичок домой и сам про себя приговаривает:

— Как мне теперь быть? Знал бы я полноводный родник, давно бы уж сказал про него, чтобы люди и скот не гибли и не мучались жаждой.

А люди на селе смотрят вслед Мартину и шепчут:

— Бедный старик! Повесит теперь его князь ни за грош!

Окружили они старца и говорят:

— Мы тебе помочь хотим.

Старый Мартин выбрал десять молодцев и повёл их в горы. Целых два дня без устали искали они источник по горам, но бесполезны были поиски. Лес словно выжгло сушью и жарой.

Под вечер вернулись они обратно ни с чем. Мартин пришёл к себе. Усталый, сел у открытого низкого окна и повесил на грудь старческую голову. Перед глазами его неотступно стоял конец верёвки, на которой завтра вздёрнут его на сливовом дереве.

Весь век свой гнул он спину, работая на господина, а тот его обрёк позорной смерти. И теперь он должен кончить жизнь как какой-то разбойник. Всё село увидит завтра, как он раскачивается на суку.

Две крупные капли скатились со стариковских щёк и упали на клубок. Старик поднял руки к глазам, отереть непрошеные слёзы, а клубок оставил лежать на коленях. В тот же миг чья-то быстрая ручка, просунувшись в открытое окно, схватила с колен его клубок и скрылась.

Старик было подался к окну её перехватить, но поздно. Невидимый похититель бесследно исчез.

— Ещё того не легче! — вздохнул старик. — Князь никогда не поверит, что какой-то маленький воришка стащил у меня клубок. Теперь он еще пуще разъярится.

Едва настало утро следующего дня, как уж князь Бодо с сыном Ульриком и десятком стражников был перед домом старого Мартина. Всё село собралось посмотреть, что будет дальше.

— Старик! — прокричал князь Мартину. — Или ты мне покажешь источник, или выбери сам себе дерево, на котором я тебя тотчас же вздёрну.

— Господин, какой-то маленький воришка стащил вчера у меня с колен клубок. А родника я не нашёл.

— Это ещё что за новости такие? Что это всё значит? Просто ты верёвку сжёг. Но нет ничего проще найти новую, на которой я тебя повешу. Выходи из дома! — взревел князь.

Стражники схватили старика. Потащили под дерево. Маленький князь Ульрик не мог смотреть спокойно на его мучения. Он бросился к отцу с мольбой:

— Смилуйся над ним! Смилуйся над ним, отец!

Но князь будто и не слышал его слов. И Ульрик убежал в лес, чтобы не видеть ужасной казни. Сел он под дерево. Вдруг на него сверху камешек упал.

— Сами камни не падают с неба, — рассудил Ульрик, вскочил на ноги и стал разглядывать, кто там на дереве скрывается. Но ничего не разглядел в густой дубовой кроне. Ульрик снова сел, и снова на него камешек упал. Он снова на ноги вскочил. И тут увидел, что из густой листвы свисает с дерева конец верёвки. А кто-то проворно и быстро убегает в лес, мелькая тенью от дерева к дереву.