PRосто быть богом: ВВП - Павел Генералов

Первый помощник перед лицом опасности проявил себя настоящим борцом и принял огонь на себя. Точнее, не огонь — воду. Ну, в общем, стал руководить эвакуацией города, в который уже практически пришла большая беда. Катастрофа. Получалось, согласно последнему докладу службы спасения, что в течение получаса плотина всё же не устоит под напором воды. И их город, такой ухоженный и такой современный, будет начисто стёрт, смыт с лица земли. Стихия, однако.

— Эвакуация жителей идет по плану, — доложил Главный спасатель.

— Подготовить вертолёт для сотрудников администрации, — распорядился Первый помощник.

— Есть! — отрапортовал Главный спасатель. Тут в селекторе что–то захрипело, зашумело, послышался краткий смешок.

— Что за базар–вокзал? — заорал Первый помощник.

— Градоначальника нашли, — прозвучало сквозь помехи.

…Паром был переполнен. На него погрузили слишком много заключённых. Когда проплыли часть пути, и тонущий город скрылся из виду, Рыжий шепнул напарникам:

— На счёт три прыгаем в воду и плывём направо.

— Утонем же, — засомневался хромой, а хлипкий расхититель государственной собственности лишь шмыгнул носом.

— Слышь сюда, — Рыжий дышал прямо в лицо хромому, — линяем на три, а потом руками гребём одновременно тоже на три. Понял, козёл?

— Понял, — вместо хромого ответил хлипкий.

Они соскользнули с парома одновременно в туман, в неизвестность. Первым ко дну пошёл хромой, который никак не мог сообразить, как же грести скованными руками. Да и вообще он никогда не умел плавать и боялся воды, как кошка. Хромой утянул за собой и унылого расхитителя и жизнелюбивого Рыжего, который до последней своей секунды яростно кричал неизвестно кому:

— Три! Три! Три!

…Громкая связь молчала, и Первый помощник проорал ещё громче, так, что зазвенели стёкла:

— Где? Где нашли градоначальника?

— В больнице, — ответ прозвучал столь буднично, что сразу стало понятно — ничего фатального не произошло.

— Жив? — скорее для проформы спросил Первый и, выслушав ответ, побагровел. Мать твою, мать, и ещё раз твою мать! Пока он тут стоит на ушах, а город вот–вот уйдёт под воду, этот …, … и еще раз … градоначальник предаётся любовным утехам с той мясистенькой медсестрой, что делала уколы в высокопоставленную градоначальникову задницу, когда тот в прошлом году сломал левую заднюю ногу!

— Вода остановилась, — доложил Главный спасатель.

…Тётка Наталья пристроила последний камень. Ну, теперь всё в порядке, держится надёжно. Вроде бы ерунда — мальчишки в ручье ловили мальков и разрушили запруду. А получилась совсем не ерунда, чуть муравейник не залило. Вон, муравьишки, бедные, как суетятся!

Тётка Наталья выловила указательным пальцем из лужи трёх почему–то слипшихся муравьёв и стряхнула их в траву. Глядишь, очухаются невинные создания.

У входа в гостиницу два мужика манипулировали с какой–то железякой.

Следователь Степанову в данную минуту хотел только одного: спать. Завалиться в гостиничную койку и умереть до утра. Но, казалось, весь мир желал воспрепятствовать ему в этом простом, очень человеческом желании.

Сначала долгие часы на берегу, затем тягомотная беседа с туповатыми, или желающими казаться таковыми, местными коллегами, а теперь ещё и в гостиницу не пройти! Просто засада!

Мужиков было двое. В самом подборе этой пары работяг крылась системная ошибка. Один был длинный, прямо баскетболист, второй — метр с кепкой. Поэтому железяка никак не хотела аккуратно и точно лечь в предназначенное ей место — прямоугольную выемку на высоком крыльце.

Помогать мужикам советами собрался, похоже, весь имеющийся в наличии персонал. Сильно накрашенная женщина в кружевном передничке — наверное, официантка. Дама в строгом платье с бейджиком и в тёмных, неуместных вечером, очках. Мужчина в светлом костюме и тоже с бейджиком — Степанов разглядел фамилию «Муссов». Небритый мужчина в синем, похоже, слесарь. Все они жестикулировали, смеялись и говорили, говорили, говорили. Степанов чуть слышно застонал — голова раскалывалась — и, перехватив поудобнее портфель, протиснулся поближе к заветной двери.

По одну сторону от крыльца был расположен высокий вазон с распустившимися бледно–фиолетовыми цветками, кажется, анютиными глазками. По другую — скульптура в человеческий рост. Весёлый нетрезвый человек с портфелем, похожим на степановский, задумался, куда ему идти из гостеприимного заведения. Он блаженно улыбался, а возле ноги его маленькая бронзовая собачка оставляла свою метку тоненькой бронзовой проволочкой. Оригинальный по форме и содержанию памятник изваял великоволжский скульптор Мухин. Назывался он просто и незатейливо — «Мужчина в командировке» и являлся одной из местных достопримечательностей наряду с некоторыми другими творениями мастера. Возле входа на Центральный рынок на ящике из бронзовых дощечек восседала грузная и мрачноватая «Торговка семечками». А главный городской фонтан на набережной украшала фигура «Рыбака–бурлака». Эти скульптурные забавы обычно финансировались из кармана всё того же Заусайлова и даже отливались на его авиационном заводе. Но всех этих занимательных подробностей следователь Степанов пока не знал. Новый он был здесь человек, чужой.

— Куда прёте, мужчина? — беззлобно поинтересовалась Забаева Любовь Юрьевна, официантка, как значилось на её бейджике, приколотом к левой груди. — Видите, решётку ставят!

— Э-э… Мне заказан номер, — Степанов ответил так, чтобы его услышал Муссов, который наверняка был здесь старшим.

Ответил не Муссов, а дама в очках:

— Подождите, вы же видите — решётку ставят!

— Понаехали тут, — под нос себе пробормотала официантка.

— Понимаете ли, Евгения Вениаминовна… — Степанов от усталости еле выговорил мудрёное отчество с бейджика строгой дамы, — я — следователь…

— Очень хорошо! — мудрёная дама обрадовалась и, сняв очки, чуть не обняла Степанова, тот испуганно отшатнулся. — Вас нам сам бог послал! Раз вы следователь, то и найдите, кто у нас решётки ворует!

— Пятую за последний месяц ставим, — пробасил слесарь.

— Четвёртую, — поправил Муссов.

— Тырят прям по–чёрному, — вздохнула официантка.

— Всё–таки пятую, — настаивал слесарь.

— Четвёртую, — рявкнул Муссов.

— Найдёте? — в неприкрытых глазах Евгении Вениаминовны плескалась надежда.

— Вы ж следователь! — официантка явно кокетничала.

— Пятую!

— Четвёртую!

— Заноси правей, — хрипел высокий, а маленький в ответ матерился. Смысл его матов не оставлял сомнений — решётка была совсем немного, но всё же больше отведённого ей места.

— Ну, пожалуйста! — Вениаминовна не просила — настаивала. — Товарищ следователь!

Степанов чувствовал, что ещё немного, и он спятит.

— Я… — он откашлялся, чтобы голос не растекался, а звучал официально, — я — следователь по особо важным делам!

Официантка чуть слышно фыркнула, а железяка со скрежетом, обломав края углубления, всё же встала на предназначенное ей место.

— Прошу! — сладким голосом пропела Евгения Вениаминовна, а Муссов гостеприимно придержал дверь гостиницы перед особо важным гостем. Кажется, мечта о сне получала шанс сбыться.

Глава четвёртая. Не будите женщину

Белоснежный трёхпалубный красавец мощно рассекал носом едва волнующуюся гладь Великоволжского моря. Берегов не наблюдалось. Только где–то далеко впереди, на самой линии горизонта угадывалась в дымке неровная и прерывистая полоска суши.

Было жарко. Основная часть пассажиров или сидела по каютам, или прохлаждалась за столиками кафе, расположенного на кормовой палубе под синим тентом. И лишь трое пассажиров первого класса наслаждались солнцем и ветром, стоя на самом носу теплохода. Солнечный ветер овевал их лица и шумел в ушах, стоило лишь невзначай повернуться в профиль по ходу движения — теплоход делал не менее тридцати узлов в час. По крайней мере, именно так утверждал Виктор Сухов, один из трёх пассажиров, избыточно живой и много жестикулирующий.

— Ну что за убожество–то такое! — вздымал он руки к самому небу. — В стране что, дефицит металла?! Вот стану депутатом Государственной Думы…

— Вы бы для начала в мэры выбрались, — привычно съязвила Вика, прикрывая от ветра мордочку своего хохлатого кобеля.

— И не «вот стану», а «когда буду работать депутатом», — привычно уточнил Генералов, редко забывавший о своих имиджмейкерских обязанностях. — Побольше определенности и уверенности, Витя!

Сухов, сдвинув брови, сурово глянул на Генералова и Вику: смеются они над ним или издеваются? Ни минуты покоя — ну, что за люди?! Какие–то ходячие функции. Они б и пингвинов в Антарктиде на ушах ходить заставили. Но нет — Витя не пингвин. А интересно, есть ли у пингвинов уши?