33 жизни. Роман-мистерия - Сантама

– Тамеа, если Лациды контролируют мозг людей, как они могут сделать выбор?

– Вот именно, что сейчас не могут. Получается, что выбор уже сделан за них Лацидами. Им придётся делать выбор среди выборов, – Тамеа попыталась улыбнуться. – И нам тоже.

– Хорошо, Тамеа, будем следовать этой игре, выбирая удачные ходы!

– Давай, как можно быстрее определим Патра в Лэндрис, как ты предлагал.

– Тамеа, ты же знаешь, что, по правилам, в школу мистерий Лэндриса берут с ранних лет. Патра можно определить на начальный уровень, а сможет ли он пройти следующие? Патр не одолеет их.

– Маури, о каких правилах ты говоришь!? – возмутилась Тамеа. – Патр прошёл ступени, просто общаясь с нами, и, наконец-то, осознал себя частью космического Братства! Не нужно отталкивать вероятных богов из-за каких-то правил, придуманных много летий назад жрецами! Времена меняются.

Маури совсем развеселился :

– Каких-то правил???

После недолгой паузы, он провозгласил:

– Тамеа, тебе надо обязательно встретиться с Владыкой Элле!

Тамеа задумчиво опустила глаза. Ей давно следовало поговорить с Элле! Но она совсем не помнит его. Ей не хотелось признавать этого перед Маури. Она вообще многого не помнит, кроме красок Лазуреа.

– Маури! Я не хочу возвращаться в Линкенский храм. Надо пересмотреть всё, что связано со школой жриц.

– Тамеа! Я предлагаю оставить всё, как есть и посмотреть, что будет дальше. Давай подождём. Возвращайся в Линкен и наблюдай. Надо подготовить тебе хорошего помощника. Это будет Патр.

– Кстати, он здесь, – тая улыбку, сказала Тамеа.

Маури опешил. Почему он не догадался? Око подвело его?

– Где здесь? – спросил Маури. – Бог богов! Как, Тамеа, ты непредсказуема!?

– Не беспокойся, Маури, – поспешила она успокоить его. – Он не в Оазисном Храме, это было бы невозможно. Он в начале Пути…,спит в моей колеснице. Отправимся туда, Маурес!

– Нет, – быстро ответил Маури. – Завтра увидимся в Линкене. – Его взгляд стал рассеянным.

Заметив его внезапную перемену, Тамеа поспешила к выходу.

– Ему сейчас лучше остаться одному, – подумала она. – И мне тоже. А Патр пусть осваивает новые горизонты…

…Ожидая Тамею в колеснице, Патр почувствовал, как небо, сливаясь с пустыней, начало давить на него неизвестным гулом. Он оказался в пространстве безжизненной пустыни, где не было ничего, одна пугающая пустота. Гул усиливался, грозя совсем раздавить сознание маленького Патра, сводя с ума. Но чья-то невидимая помощь помогла ему освоиться в пространстве, которое постепенно наполнялось всё разрастающимися, монотонными звуками. Он начал привыкать к ним, сросся, созвучился с ними. Он стал един со звуками, с пустыней, небом, со всем Сущим! Патр понял, что он маленькая частица огромного Мироздания, и таких частиц – великое множество, без которых не было бы и самого Мироздания. И они засверкали перед ним звёздами в бесконечной глубине космического океана. Он слился с ними… А теперь он – всемогущ, всесилен, он – полон и самодостаточен. Он творит и созидает. Он есть То…

В груди дрогнуло, Патр вновь почувствовал своё тело, тепло разлилось по членам, омывая каждую клетку. Ему приятно было наблюдать своё возвращение… Это была его первая мистерия в пустыне. Патр устроился на дне колесницы среди груды кристальных шариков Тамеи. Целительные излучения Тамеевых слёз обволокли Патра, погрузив в успокаивающий сон после первого испытания Красных песков…

…От Маури Тамеа вышла в сад и направилась к Бодхи. Она устроилась в ложе под деревом и закрыла глаза, почувствовав себя цветочной феей, мечтающей попасть в Танец-Игру. Благоухание роз коснулось её существа. Кто-то склонился над ней, пытаясь хорошенько рассмотреть… Она открыла глаза, расплывчатый образ завис перед ней. Загадочные очертания проявились отчётливо в виде фигуры…

– Маурес! – вскричала Тамеа, не зная, радоваться или огорчаться, что неразгаданный ею и,в то же время, до томления знакомый образ, исчез – видение прервалось, нежданно появившимся Мауром.

Маурес понимал, ощущаемое Тамеей, смутное ожидание загадочного возлюбленного. Сколько раз он собирался открыть ей его имя, но вовремя останавливался, не желая вмешиваться, ведь это была не его любовная игра, хотя втайне грезил о своей игре с богиней, ангелом родной Лазуреа и, наверно, Тамеа останется его постоянной мечтой на Гайе.

– Тамеа, я пришёл к тебе, – примирительно произнёс Маури. – И хочу сообщить, что сейчас в Красных песках, Патр получил опыт первой мистерии. Благодаря тебе, ему не пришлось проходить много лет учёбы. Любовь помогла ему получить осознание, к которому годами идут неофиты, проводя много времени в упорном труде и аскетизме. Только любовь может быть так могущественна.

– И благодаря твоей любви, Маури.

– Ты права, Тамеа. Мы пришли дарить любовь, а не создавать правила. Правила пусть создают другие.

…Когда Тамеа вернулась, она обнаружила своего подопечного спящим в колеснице, укутанным лазурными росинками. Она вспомнила их первую встречу… Тогда Патр мирно спал на ветхом плоту, плывущем по течению. И Тамеа, пожелав спасти незнакомца, притянула плот к берегу. Хотя, возможно, Патру ничто не угрожало. Он безмятежно проплыл бы свою жизнь, следуя реке, и когда-нибудь эта река влилась бы в бескрайний океан. И он никогда не оказался бы среди слёз богини, пролитых за человечество, не познал бы вкуса её милости, не услышал бы космического гула, как сегодня …И не получил бы дара Любви…

Глава 17

Возвращение

Полубогиня Таа вернулась в Храм Линкена. Лоо светился от радости, а Патр – от любви. Девушки вились возле неё, а Роэни делала вид, будто ничего не произошло: не было мелкой интриги, не было банального бунта, чтобы выжить Богиню из Храма. Если выжить Богиню из Храма, что останется? Строение, в котором прислуживают безжизненным статуям, наряженные под жрецов, служители? И камни, которыми облицован Храм, поблекнут, и свет на алтаре потускнеет, потому что Тамеа, воплощающая божественных Даккаров, Тамеа, разливающая вокруг чистое дыхание Пламени, покинет Храм, на котором держится бытие лаэндриянцев?

Храм – это жизнь, его эманации рождают семя, оплодотворяющее всё живое, связывая небо и землю, вдыхая и выдыхая бытие в прекраснейшем образце божественного подобия. Это и есть настоящий Храм – обитель Истины…

Не будет Богини, не будет Храма, не будет жизни в её высочайшем понимании.

Тамеа обратила своё внимание на Роэни. «Может я не любила её, отвратив взор от маленькой души, застрявшей в призрачных амбициях? Ничего не замечала, слишком увлечённая играми богов, порхая с Патром по просторам океана? Роэни в заблуждении чувств думает, что любит Патра, а он?» – думала Тамеа. – А вдруг Патр захочет поделиться своим новообретённым даром любви с этой горделивой девушкой, в которой так сильно выявлен ген Лацидов? Тогда Патр должен забыть о Красных песках Лэндриса. Только при самоотречении во имя миссии богов и чётком выполнении всех предписаний, назначенных в мистериях, возможно преодоление ступеней Лэндриса. Но Патр может выбрать учёбу в Академии жрецов Линкена, и после её завершения занять место главного жреца в одном из храмов Линкена или в школе жриц, над которой они с Лоо трудятся сейчас. От этого любовь Тамеи к Патру не станет меньше. Пусть Патр сделает выбор! Он свободен! Всевышний, Бог богов, милостив к тебе, о Патр, сын Дана Даккара!»

И Богиня стала доверять Роэни небольшие храмовские дела. Для Роэни Таа теперь стала более значима. Ведь она нравилась ей с самого начала, но Патр, воплощавший её самолюбивые мечты, стоял между ними. Роэни продолжала мечтательно представлять, как будет царить в Линкене с лучшим из лучших, приближённым к самим богам Лассены, а об этом уже тихо поговаривали. Роэни толком и не знала о богах, правивших в Лаэндрии, так недосягаемы они были для неё. Вход в Лассену был закрыт для многих, только очень влиятельные полубоги попадали туда. На праздниках люди могли видеть их лишь издалека в небе, где мерцали их золочённые колесницы. Роэни уже сожалела о своей оплошности, догадываясь, что полномочия Таа выше, чем она предполагала. Таа простила ей бунт в Храме, причём даже виду не подала, что её за что-то нужно прощать. При этой мысли, Роэни почувствовала теплоту в груди, это было так необычно для неё, хотя для жителей Линкена ничего необычного в этом не было. Они ведь являлись носителями божественной искры, любовь была их естественным состоянием, проявляюшимся в каждом по-разному. Но с Роэни, видимо, было что-то не так. Она всегда считала себя выше, красивее, умнее всех. Она выставляла свою стать, подобно вытянувшемуся вверх дереву, но в отличие от дерева, которое стремилось к небу, Роэни стремилась только к себе. И в кого она такая уродилась, не похожая на своих братьев и сестёр, и ни на кого в Лаэндрии. Взгляд её красивых холодных глаз притягивал мужчин, но ей нужен был Патр. Роэни была уверена, что этот мужчина будет принадлежать ей, разве могло быть иначе? Стоит только ей, Роэни, захотеть, он будет у её ног, умоляя о милости её женских чар. Она покоряет кого хочет, она особая, в ней другой ген, и это придаёт её облику особый шарм, привлекающий к ней лаэндрианских мужчин, и конечно же, она выберет себе самого удачливого. А Патр был именно таким! Так размышляла Роэни, наблюдая за жизнью элиты в Лаэндрии и строя планы. Выбор был сделан. Патр станет её мужем и ступенью, с помощью которой Роэни достигнет высот жизни. О, как она любила жизнь! Какой заманчивой она казалась ей! Полная удовольствий, контрастов, страсти, игр ума, амбиций и интриг!