Хроника Горбатого - София Валентиновна Синицкая

моего из мысли воплотившегося брата. Он пришёл на помощь в тяжёлый час и спас корабли. Я надеюсь, ты обретёшь ту, о которой мечтаешь. Какая она?

– Очень милая. Юная, нежная, непорочная. З-знаешь, мне нравятся развратные, опытные женщины. У меня было много женщин – г-грубых, сильных, пьяных. С огромными сиськами, гнилыми зубами и жарким лоном. Конечно, они не имеют ничего общего с моей П-прекрасной Дамой. Мой идеал – она: бесконечно милая, почти воздушная, но всё же телесная, чтобы было что обнять, поцеловать. Она похожа на кошечку или лисичку. У неё мерцающие глаза и вздёрнутый носик. Ты рубишься?

Чудик спал и видел во сне мать – красный пояс, белые рукава с птичками – и сестру, перемазанную земляникой.

На излёте 1187 лета от рождения Христова флотилия отмороженного сына мельничихи прошла через пролив, соединяющий владения балтийских подводников с древними чертогами поддонного царя Мелар-озера, и бросила якоря у Сигтуны. Приличные пассажиры побежали в сторону, от греха подальше, а воинственно настроенные двинулись в центр города.

Руна девятая

Угги мстит Фоме Горбатому, Чудик находит мать

Хитрый Угги приказал походникам не хулиганить до поры до времени и по мере сил изображать пусть потрёпанный, но добропорядочный торговый караван, который собирается кое-что продать (к примеру, такие вот хорошие кистеньки с железными билами, топорики и боевые цепи) и кое-чем затариться. Подошли к славянскому городку. Встретили отца Фафуила с подбитым глазом, тот наябедничал, что городские власти дурковатые краёв не видят, своих крышуют, приезжих кидают, душат налогами и хамским обращением, один Фома Горбатый нам защита, но это на него карельская жена хорошо влияет.

Угги пообещал батюшке дурковатых разъяснить. Предложил походникам пообедать с сородичами, скоординировать действия и устроить местным небольшой погром, чтобы не забывали правила гостеприимства, а сам вместе с Чудиком пошёл в дом своего злейшего врага.

В первой же комнате их встретили два мальчика. Самого красивого, с кудрями до плеч, портил горб. На высокой кровати в перинах утоп их престарелый отец, торчали худые ноги. Слышался храп и свист. Ветер трепал белые занавески. В жару каменный дом отлично держал прохладу.

Чудик сказал мальчикам, что хочет забрать их вместе с матерью. Прибежала Медведица, вывела сыновей вон. Угги обнажил меч. В задумчивости замер над Фомой – не знал, вызвать его на бой или спящим зарубить. Фома открыл левый глаз, свалился за кровать, восстал уже вооружённый – высокий, мощный, страшный. Началась беготня по дому, наконец вывалились во двор. Угги тащил за шиворот раненого старика. Они были похожи как две капли воды. Угги хотел предать Фому позорной казни на глазах всего народа. Но народу было не до семейных разборок Горбатого – в городе начался пожар, новгородцы и карелы громили местных. Ломиками выковыривали из здания церкви красивые литые ворота, кричали: «Возьмём на память!»

Медведица попросила старшего сына и покойную бабку Жилу Косолапую воспрепятствовать смертельному кровопролитию.

– Чудик, надо пожалеть Фому.

– Мама, сколько он людей загубил Христа ради!

– Он не виноват, ему Пречистая и святой Зигфрид голову морочили. Теперь он добрый, детей растит, коврики ткать научился.

Чудик подошёл к товарищу.

– Угги, прости, что вмешиваюсь! Здравствуйте, сударь. Я тот, у кого вы украли мать. Вижу, вы истекаете кровью. Угги, понимаю, что это финал очень важного для тебя дела, мы долго сюда плыли, но вот послушай, можешь и мне отрубить голову, только послушай, не торопись.

– Говори!

– Не кажется ли тебе, что господин Горбатый твой отец, и матушка твоя из ревности отравить его хотела? Не руби с плеча, посоветуйся с Христобратцем.

– Уже советовался.

– Что он сказал?

– П-простить по-христиански.

– Ну так прости.

– Чудик, отойди в сторону, сейчас прольётся кровь. П-прочь! Убирайся! Дети, с-смотрите, ка-ак п-подохнет ваш отец!

Горбатый мальчик кинулся к Фоме, который сидел на земле и был похож на мешок, набитый гнилыми овощами. Угги подумал, что уместно будет прикончить ребёнка на глазах родителя и уж затем самому ему снести голову. В этот страшный момент отмороженному явилась Прекрасная Дама – юная, нежная, непорочная: прибежала Трин. Не зная, что делать, как остановить злодея, девушка с мольбой и бранью разорвала на груди рубашку: меня, мол, тоже можешь зарубить.

Угги, поражённый божественным видением, ослабил хватку и словно окоченел. Чудик взял у него меч, Фому потащили в сторону. Перед сыном мельничихи стояла его кошечка, его лисичка и повелительница:

…Высшего в ней чекана

Всё: свежа, молода, румяна,

Белокожа, уста – как рана.

Руки круглы, грудь – без изъяна,

Как у кролика – выгиб стана,

А глаза – как цветы шафрана[17].

Эпилог

Фома скончался от ран вскоре после сигтунского погрома. Его с почестями похоронили в церкви у ног Фрейра, то есть Пречистой. Отец и сын успели попросить друг у друга прощения. Перед смертью Горбатый поделил своё добро на семь частей. Его наследниками стали Угги, близнецы, Трин, Чудик, жена и Пречистая. А святому Зигфриду ничего не досталось.

Жена Горбатого с мальчиками вернулась в родные Нуоли. Свою часть наследства она отдала детям, сама до глубокой старости жила в низенькой избе на берегу озера и не жалела об оставленном в Упсале богатом доме и прошлой «зажиточной жизни». Бабка Жила Косолапая перестала приходить к внучке, видимо, обиделась, что та вдруг повесила в углу иконку и поставила на полочку кувшинчик со святой водой. Чудик и близнецы заботились о матери, у них были свои большие семьи. Потомки Фомы Горбатого укоренились в карельской земле. С течением времени его фамильное древо раскинулось на всю Европу – протянуло ветви к Великому Новгороду и Москве, обвило Баварские Альпы, добралось до Безье и Монпелье, охватило Испанию, даже в Северную Африку пролезло.

Дальнейшая судьба Угги сложилась удачно: юная Трин укротила свирепого единорога, сделала совершенно ручным, родила ему кучу детей. Он успокоился, почти перестал заикаться, резать людей и подпускать красных петухов. Став отцом большого семейства, сын мельничихи утратил интерес к бродяжничеству: «Я своё дело сделал, пускай молодые несут по земле слово Божие». В память о борьбе с язычниками Угги в Рождество зажигал с детишками огоньки, ставил ёлочку и вешал на неё игрушечных собачек и человечков:

– Это подарок Господу! Господь нам посылает счастье спокойной жизни. Мы сыты, здоровы, богаты. Повесьте на ёлочку человечка и помолитесь как следует. Главное – чистое сердце, чистые помыслы и благодарность.

– Папа, вот деревянные свинки, глиняные курочки, раскрашенные лошадки. Детки из тряпочек!