Энтони: Дорога к дракону - Артем Хорев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Энтони покачал головой.
– Ну дела… – протянул Хмурый и стал рыться в карманах, ища что-то.
– Ну брось ты, – неуверенно сказал Грустный.
– Да ладно… – отмахнулся Хмурый. – Пусть пацан попробует! На, вот. От сердца отрываю.
С этими словами он вложил в руку Энтони нечто крохотное и теплое. Присмотревшись к дару Хмурого, Енот увидел черный кристаллик размером чуть больше ногтя.
– Что это? – осторожно спросил Энтони.
– Что-что… «Карамелум» и есть! – усмехнулся щедрый рудокоп, поглаживая кирку. – Ты ж сказал, что не пробовал раньше. Ну и вот… Да ты не бойся. Это типа конфета такая. Вкусная…
Грустный и Недовольный внимательно наблюдали за происходящим.
– Его точно есть можно? – на всякий случай спросил Энтони.
Все рудокопы дружно закивали, и Енот, совсем осмелев, сунул кристалл в рот и впился в него зубами.
Кристалл с хрустом развалился напополам, и по языку Энтони разлилась сладкая вкуснейшая начинка странной конфеты, чем-то напомнившая о ягодах, которые Енот с братом привыкли есть в лесу.
Рудокопы выжидающе смотрели на гостя, а тот, не понимая, что происходит, спокойно жевал «карамелум». Наконец Хмурый сказал:
– Че, выходит, брешет Фебрик?
– Да почему брешет? – неуверенно возразил Недовольный. – Может, он пришлый просто, поэтому и… – Он осекся на полуслове.
– А если не поэтому? – Хмурый буквально пожирал Энтони глазами. – Если можно их жрать, как раньше? Ах, знали бы вы, какая там, в этих кристаллах, начинка вкусная…
– Рисковый, да? Ну так возьми кристалл прямо из кучи. – Недовольный махнул рукой в сторону ближайшего домишки. – И сожри. Если не боишься.
Энтони проследил, куда указывает рудокоп, и увидел, что дверь здания приоткрыта, а через щель видны ящики, доверху наполненные такими же черными кристаллами.
Енот невольно облизнулся и спросил:
– А это, получается, тоже «карамелум»?
– Тоже, – неожиданно зло ответил Хмурый. – Только эти кристаллы – необработанные, без обертки, а следовательно, опасные. Потом, когда Фебрик их через свою чудо-машину пропустит, в обертку завернет и на складе у себя выдержит в течение недели – только тогда их можно будет есть.
– А почему мой «карамелум» без обертки был? – удивился Энтони. – Он что… необработанный был, что ли?
Хмурый пожал плечами.
Он явно что-то недоговаривал.
– Выходит, вы… вы меня отравить хотели? – осенило Енота.
– Ты полегче на поворотах, дружок, – хмуро процедил Хмурый.
– И вообще, проваливай давай, – сказал Недовольный, – пока цел.
Рудокопы взяли в руки кирки, и Энтони сделалось не по себе. Раньше он думал, что зла в мире нет. Потом казалось, что злыми бывают только ящеры и Дракон, их возглавляющий.
Теперь выходило, что и обычные люди вполне могут быть недобрыми.
– Я, наверное, на трамвайчик пойду, – выговорил Енот с трудом. – Не буду вам мешать.
– Иди-иди, – нехотя разрешил Хмурый. – И лишнего не болтай. Да оглядывайся почаще.
Остальные рудокопы закивали, соглашаясь с приятелем, и Энтони медленно пошел к обрыву.
Трамвайчиком управлял гном – почти точная копия Толки и его братьев. Ему Энтони отдал оставшиеся деньги, после чего бородатый коротышка помог пассажиру забраться внутрь. Гном, к удивлению Енота, лишних вопросов не задавал – лишь выхаживал вдоль обрыва и поглядывал на часы, не пора ли отправляться.
– А вы, часом, не знаете, кто такой Фебрик? – спросил Энтони, устав наблюдать за мельтешащим коротышкой.
– Ну, я Фебрик, – нехотя ответил гном. – А что?
Энтони удивленно захлопал глазами, потом уточнил:
– Так это вы из кристаллов «карамелум» делаете?
– Я. Кому ж еще, как не мне?
Энтони окинул его взглядом сверху донизу и обратно.
– Но вы же врете, получается? «Карамелум» же и так можно есть, без всякой обработки и бумажки…
Фебрик вздрогнул, посмотрел на Энтони уже по-иному – без страха, но с легкой тревогой – и проскрипел:
– Езжайте уже в свой Хофрас, молодой человек, и не вставляйте успешным людям палки в колеса. Да оглядывайтесь почаще…
С этими словами Фебрик спрятал часы в карман, подошел к пульту и потянул на себя самый большой рычаг. Трамвайчик вздрогнул и пополз прочь от Старой Кирки, унося Енота в таинственный Хофрас, который находился по другую сторону обрыва.
Пока же впереди был лишь туман – такой же непроглядный, как будущее самого Энтони.
Глава восьмая,
в которой Энтони наблюдает странное представление на городской площади
Первое, на что обратил внимание Энтони, когда переправился на трамвайчике через обрыв, это то, что в окрестностях Хофраса было слишком много уродливых одноглазых птиц. Натурально, они сидели почти на каждой ветке почти каждого дерева, а деревьев в окрестностях Хофраса имелось в избытке.
Но самое интересное заключалось даже не в этом. Куда удивительней оказалось то, что, когда Энтони проходил по едва различимой тропе мимо очередного дерева, какая-нибудь из птиц – а иногда и несколько сразу – начинала на разные голоса сыпать непонятными фразами:
– …маги предсказывают, что сезон дождей начнется раньше, но готовы за умеренную плату отсрочить ливни на две недели…
– …в горах обнаружили древний амулет, который заставляет всех на лигу окрест говорить правду, во избежание распрей амулет был уничтожен…
– …скоро в Честноу пройдет состязание по метанию булавы, булаву будут метать в дом бывшего городничего…
От гомона птиц у Энтони разболелась голова, и он стал затыкать уши. Уже не в первый раз с начала своего странствия Енот ощутил чувство, которое прежде было ему совершенно чуждо, – раздражение, даже злость. Энтони вдруг захотелось схватить камень и бросить в ближайшую птаху, потом взять еще один… и еще… и опять…
Задрав голову, Енот уставился на дерево перед собой. Оно имело тонкий ствол и пышную крону, отчего Энтони тут же вспомнил о Дядюшке и представил, как тот строго говорит:
– Птиц обижать нельзя, малыш. Даже самых уродливых.
И руки, сжатые в кулаки, разжались. Злость отступила, и стало даже немного стыдно. Ну чего он правда выдумал? Камнями в кого-то бросать… Дядюшка бы точно расстроился.
Мотнув головой, Энтони ускорил шаг.
Птицы продолжали вещать, но Енот старался не обращать на них внимание и вскоре уже не разбирал слов пернатых недоразумений. Непонятные фразы слились в монотонный гул, этакие акустические помехи, которые немного вибрировали на перепонках, но не более того.
Вскоре лесок стал редеть, а на горизонте показался ухоженный Хофрас. Энтони увидел небольшую изгородь, которая окружала город со всех сторон. За изгородью бродили местные жители – кто-то возился на
