Всё, что должно разрешиться… Хроника идущей войны - Захар Прилепин

В Харькове и в Донецке пойманных активистов Евромайдана проводили через строй, ставили на колени, заставляли просить прощения — всё это ужасно, что и говорить, — но ведь их не жгли, не рвали на части, не затаптывали насмерть.

В Харькове «правосеки» Белецкого застрелили из «калашей» двух антимайдановцев — в Харькове! где никакой крови не пролилось ещё! — но бойцов Белецкого не сожгли за это вместе с домом.

В Донецке, да, в драке с активистами майдана, был забит толпой один боец «Правого сектора». Один. Могли бы всех убить. Но не сделали этого, и не собирались делать.

В Одессе же евромайдановцы ловко разгромили палаточный городок «сепаратистов», организованно загнали их в здание Дома профсоюзов и умело сожгли.

По официальным данным, в одесском Доме профсоюзов погибли 48 человек, в том числе старики, женщины, подростки. 214 пострадали.

Депутат Одесского областного совета Вадим Савенко заявил, что на самом деле погибло 116 человек. Среди погибших, как уверяют, есть дети. Всё это еще нужно проверять и перепроверять, однако слова о совсем иных масштабах трагедии были произнесены публично и не раз.

Очевидцы, из числа выживших в здании, рассказывали: «Получалось, что те, кто успел добраться до окон, разбить стёкла, не растерялся, те спаслись. А старики, женщины перепугались и сгорели заживо. Некоторые выбирались на карниз, но под ёлками стоял снайпер. Впереди его закрывали люди с видеокамерами, которые снимали падающих из окон, специально этого снайпера прикрывая, а он с колена расстреливал людей».

Свидетельств, что у нападавших было огнестрельное оружие и они стреляли по окнам, — более чем достаточно.

Глава управления Госслужбы Украины по ЧС в Одесской области Владимир Боделан рассказал, что сначала буквально умолял активистов евромайдана допустить спасателей к зданию — так как милицию ему в помощь не дали, сколько не звонил в высокие кабинеты, — и только после долгих уговоров спасатели смогли начать работу. Они вынесли и вывели из здания более 350 человек, при этом многих выбравшихся из здания избивали так страшно, что некоторые долго не решались покинуть горящий Дом профсоюзов.

Милиция наблюдала избиение, не вмешиваясь; или почти не вмешиваясь.

Подъехавших пожарных и «скорую помощь» к Дому профсоюзов не допускали всё те же бесноватые ребята и девчонки — радетели и победители Майдана.

Когда пожар уже потушили, евромайдановцы всё равно стояли у здания, ожидая, не выползет ли ещё кто-нибудь живой.

На следующий день после массового убийства сотни блогов на Украине полнились радостью и спесью по поводу «жареной ваты» и «горелых колорадов».

Во время демонстрации кадров пожара в Доме профсоюзов, собравшаяся в программе Савика Шустера публика начала… аплодировать. Им — понравилось.

Трагедия стала поводом для совершенно аномального по глупости и подлости вранья некоторых сторонников Майдана, сначала утверждавших, что массовое убийство в Доме профсоюзов — это провокация российских спецслужб (и лично Владислава Суркова), затем, что собравшихся в Доме профсоюзов поддерживала одесская милиция (поддерживала, но убивать не мешала?), затем, что сгоревшие были вооружены (а почему они не покосили из пулемётов своих убийц?).

Характерен в этом смысле пост активиста Майдана, российского журналиста Аркадия Бабченко, опубликованный по, простите за чудовищный каламбур, горячим следам на «Эхе Москвы».

«По поводу Одессы могу сказать только одно.

Вооружённые люди пришли за спинами ментов, желая бойни и трупов?

Вооружённые люди получили бойню и трупы.

Они думали, что это будут не их трупы?

Нет. Это будут и их трупы тоже.

Всем русским “патриотам”, орущим теперь про фашистов и желающим “закатать хохлов в асфальт” — вы думаете, не будет и ваших трупов?

Нет. Будут и ваши трупы. Если начнётся по-настоящему — без ваших трупов не обойдётся. Никак. Поверьте.

Вы ждали, что будет как-то по-другому? Что достаточно побрызгать истеричными слюнями в монитор, и жидобандеровцы самозакатаются в асфальт и иннигилируются?

Нет. Они будут сопротивляться.

Если людей начать убивать — они будут убивать в ответ.

Кто бы мог подумать, да?

“Здесь будет тотальная партизанская война” — вас же предупреждали?

Вас же предупреждали, правда?

Что посеяли, то и пожали».

Характерно, что вскоре Бабченко получит европейскую — если точнее: голландскую — правозащитную премию за беспримерную честность, смелость и бескомпромиссность.

Что ж, в каком-то смысле голландцы правы: это и беспримерно, и смело, и бескомпромиссно.

«Вооружённые люди пришли за спинами ментов, желая бойни и трупов? Вооружённые люди получили бойню и трупы», — это он так про десятки сгоревших заживо, в адских муках, людей? В том числе — женщин и стариков?

О, перед нами мощный тип, любимец российской либеральной общественности, и совсем не рядовой блогер — но один из лидеров фейсбука по количеству подписчиков: хорошо поставленный голос колоссальной аудитории.

Не очень просто понять резоны голландских правозащитников, одаривающих своей благосклонностью человека, нашедшего такие твёрдые и мужественные слова для оправдания и объяснения омерзительного злодеяния; но это их дело.

Расчёт всех, кто одобрительно или, как выше-процитированный тип — с наигранной стоической суровостью, воспринял массовое сожжение людей, был прозрачен и прост: напугать «сепаратистов» Юго-Востока — и в первую очередь Донбасса, — до такой степени, чтоб они глаз поднять больше не посмели.

Но обернулось всё совсем иначе.

Если нужен истинный отсчёт войне: война началась 2 мая на Куликовом поле.

Потому что именно после 2 мая в ополчение Донбасса пришли сотни людей. Вскоре их будут тысячи. Затем счёт пойдёт на десятки тысяч.

Покатилась история с горки.

— Какие были ощущения тогда? — спрашиваю у Захарченко.

— Было ощущение, что нас всех поубивают. Не просто поубивают, а раскатают в хлам. Началась борьба за выживание.

Я молчу. Он курит и что-то листает в компьютере на столе. Что-то не связанное с насущными делами, я уже по его лицу научился определять. Чаще всего какие-то военные донбасские ролики в youtube крутит.

— Помнишь, с какого момента военная работа начала сочетаться с административной? — спрашиваю я. Захарченко поворачивается ко мне:

— Любое создание воинского подразделения связано с административной работой. Мы создали штаб. Наша группа взяла горисполком. Я прекрасно понимал, что он будет нужен новой стране.

Мы в ОГА держали только седьмой этаж — а вообще наше подразделение заходило туда только, когда нужно было оказать силовую поддержку. Мы зашли и вышли, зашли и вышли. А горисполком захватили мы. Во время захвата только разбили форточку и сломали ручку в туалете.

В один прекрасный момент горисполком стал центром ДНР, потому что там остались все отделы, которые необходимы для существования города и всей страны. Это благодаря тому, что мы не дали его разнести.

Нас очень долго обвиняли, что мы его держим, зато сейчас никто ничего не скажет. Потому что если бы разнесли горисполком, то сейчас вообще ничего бы не было.

Понимая, что это здание нужно, я его взял. Плюс штаб. Плюс налаживание контакта с общественностью и с бизнесом, но это не было первоначальной задачей. Основной моей задачей было: собрать роты, батальоны, создать армию или хотя бы, на первом этапе, подразделения, на которые можно было бы рассчитывать.

— С вами тогда хоть кто-нибудь встречался? Я имею в виду: какие-нибудь из Киева были ходоки?

— Ходоков из Киева не было, кроме одного, генерала Рубана, он приезжал с целью обмена взятых в плен офицеров СБУ. Мы поменяли их на Лёню Баранова и Павла Губарева.

В тот же день, 7 мая, когда Павел Губарев вышел на свободу, из России пришла новость, на которую народ Донбасса, кажется, не обратил должного внимания.

Президент России Владимир Путин попросил руководство ДНР и ЛНР перенести на другой срок дату референдума.

8 мая депутаты Верховного Совета ДНР посоветовались и оставили дату прежней — 11 мая. Поздно переносить, решили на Донбассе, пока нас всех, под улюлюканье, не пожгли.

9 мая произошло очередное побоище: во время празднования Дня победы в Мариуполе случилось столкновение с нацгвардией.

Результат — 9 погибших и 42 раненых среди пророссийски настроенных жителей Мариуполя.

Мариупольцы пришли поддержать городскую милицию, которая на тот момент отказалась выполнять приказы местной, присягнувшей Киеву, власти и, по сути, сохраняла нейтралитет.

Здание МВД уже было окружено силовиками. При пока не выясненных обстоятельствах, внутри начался пожар. По разным данным, погибло до пятидесяти сотрудников милиции.