Нотариус из Квакенбурга - Вадим Россик

Спальня покойного хозяина замка находилась в Донжоне – главной башне. Пройдя мимо кабинета, в котором позавчера было составлено новое завещание, мы гуськом поднялись по узкой каменной винтовой лестнице на третий этаж. Себастьян отпер ключом дверь и мы вошли в полумрак, царивший в комнате. Себастьян осторожно прошел вдоль стены к окну и раздвинул тяжелые бархатные шторы. Бледный утренний свет ворвался в спальню и осветил страшную картину.

Посреди помещения находилась широкая, почти квадратная, кровать из красного дерева, украшенная высокими вычурными резными спинками. На кровати, наполовину укрытый одеялом, лежал граф Бертрам. Его лицо было серым как свинец и каким-то вздувшимся. На лбу покойника резко выделялись темно-голубые вены, на губах засохла пена. Полуприкрытые налитыми кровью веками, глаза неподвижно смотрели в потолок.

Таис побледнела и покачнулась. Я подхватил ее под руку и усадил на стул, стоявший у двери. Я и сам чувствовал себя не лучшим образом, но благодарная улыбка красавицы-гречанки, обращенная ко мне, придала мне сил.

Тем временем инспектор приступил к осмотру комнаты, а доктор занялся трупом. Мартиниус подошел к окну и оттуда внимательно следил за всем происходящим. Его острые глазки-буравчики так и бегали, замечая любую мелочь. Вейш обратил внимание на высокий стакан с каким-то питьем, стоящий на прикроватной тумбочке.

– Что это может быть? – спросил он Таис, указывая на стакан.

– Это настой из трав, который я прописал графу, – ответил врач за девушку.

– Да, это так, – подтвердила гречанка. – Каждый вечер я наливала ему это лекарство в стакан и ставила на тумбочку, чтобы его сиятельство не забыли выпить его перед сном.

– Судя по всему, вчера вечером граф свое лекарство не выпил, – заметил Вейш. Потом он обратился к доктору Адаму:

– Ну, что у вас, доктор? Вы можете назвать мне причину и время смерти?

– Да, пожалуй. Смерть наступила вчера вечером, не ранее восьми и не позднее двенадцати часов. Видимо отравление синильной кислотой или одним из ее производных. После вскрытия я смогу сказать более точно.

– Ну и каким же образом граф отравился? – спросил инспектор врача. – Я не вижу здесь никакой посуды для яда. Разве что яд был добавлен в стакан с лекарством?

– Нет, вряд ли, – ответил доктор, осторожно осматривая и нюхая стакан. – Я, конечно, возьму стакан на исследование, но синильная кислота издает довольно сильный запах горького миндаля, а настой в стакане этого запаха не имеет. А вот от disjecta membra4 покойного как раз пахнет горьким миндалем!

Себастьян, все это время неподвижно стоявший у окна возле нотариуса, сказал:

– Насколько я понимаю, если бы отец выпил такой сильный яд, он бы мгновенно умер и не смог бы поставить стакан на тумбочку.

– Вы ошибаетесь, Себастьян, – ответил Адам. – Дело в том, что мгновенных ядов нет. Например, цианид убивает в течение нескольких минут. Если принять летальную дозу – от двенадцати до восемнадцати сантиграммов – то симптомы отравления проявляются уже через десять секунд. После полного впитывания паралич наступает мгновенно, но смерть может наступить и через две-три минуты, и через полчаса. Все зависит от дозы.

– Так каким же образом граф принял яд? – снова спросил инспектор.

Доктор пожал плечами. Нотариус негромко заметил:

– Возможно, кто-то унес посуду из-под яда.

После этих слов все посмотрели на Таис, безучастно сидевшую на стуле. Увидев устремленные на нее взгляды, девушка испуганно улыбнулась.

– Скажите, мадемуазель, – строго обратился к ней Вейш, – вы ничего отсюда не уносили утром?

– Нет-нет, – запротестовала гречанка, – я ничего не брала! Я, как обычно, вчера после ужина налила настой из бутылочки в этот стакан и поставила его на тумбочку. Утром, когда я вошла, он так и стоял на том же месте. Больше я ничего не знаю.

– Ну, что же, – подытожил инспектор, – значит, некто неизвестный унес посуду. А раз в спальне был кто-то еще, то вполне возможно, что этот неизвестный не только унес посуду из-под яда, но и мог дать графу Бертраму этот яд. Проще говоря – отравить его!

После этих слов в комнате наступила тишина. Вдруг Себастьян возмущенно воскликнул:

– Вы хотите сказать, инспектор, что отца могли убить?!

– Да, именно это я и хочу сказать! – отрезал Вейш и жестко взглянул на нас из-под насупленных бровей. – Я считаю, что граф Бертрам Де-Бург, возможно, был отравлен кем-то из тех, кто вчера вечером находился в замке.

Себастьян ничего не ответил, доктор вздохнул и пожал плечами, а мой шеф согласно покивал головой, переводя задумчивый взгляд с испуганной Таис на стакан и обратно.

Когда мы вернулись в гостиную, в ней кроме Патриции, Николауса, Озрика и Валерии находился и Тобиас, только что приехавший из города. Инспектор Вейш объявил собравшимся, что в интересах следствия, мы все пока не должны покидать замок. У ворот будут дежурить полицейские стражники с приказом никого не выпускать. Это требование вызвало возмущение у Патриции:

– Инспектор, что значит «пока»? Сколько времени мы будем сидеть под арестом?

Полицейский повернулся к ней и окинул женщину тяжелым взглядом.

– Столько, сколько понадобится, уважаемая госпожа.

Озрик, молчавший до сих пор, прямо спросил Вейша:

– Вы нас подозреваете в убийстве?

– Граф Бертрам Де-Бург умер при весьма странных обстоятельствах. Я должен провести тщательное расследование. Для его проведения необходимо, чтобы вы все находились в замке. Сейчас вы свободны, но через пару часов прошу всех собраться здесь же в гостиной.

С этими словами, больше никого не слушая, инспектор Вейш вышел.

Глава десятая

В которой Мельхиор присутствует на следствии

Инспектор уехал в Крон. Следом за ним увезли тело графа Бертрама в сопровождении доктора Адама. Обитатели замка, не сговариваясь, собрались в столовой, хотя никому есть не хотелось. Только Патриция с сыном уединилась в своих комнатах. Таис тоже вскоре куда-то вышла. Себастьян, пользуясь отсутствием жены, потягивал мятный ликер. Валерия с женихом сидели в дальнем углу и смотрели на Озрика, который рассеяно катал по столу ложку. Нотариус попросил слугу принести чаю и в ожидании заказа тоже о чем-то задумался. Все, как будто, чего-то ждали. Наконец, Озрик нарушил тягостное молчание:

– Я вот все думаю, неужели в словах инспектора о том, что кто-то из нас отравил отца, есть хоть малая доля правды?

Валерия посмотрела на брата и нервно проговорила:

– Я ни на миг не сомневаюсь, что никто из нас не виноват! Мы ведь все так любили отца. Наверное, произошла какая-то ошибка. Скоро все выяснится и полиция установит, что действительно случилось.

Тобиас успокаивающе обнял невесту и сказал извиняющимся тоном:

– Возможно, месьер граф сам решил уйти из жизни. Все мы знаем, что он уже давно страдал от сильных болей. В конце концов, он мог не выдержать…

– Но где он взял яд? – спросил Мартиниус.

Озрик вдруг вскочил с места и, не говоря ни слова, выбежал из столовой.

– Куда это он? – удивился Себастьян. Его лицо под воздействием алкоголя уже начинало багроветь. Себастьян обвел нас мутным взглядом и продолжил:

– Теперь все достанется Озрику. И мне придется клянчить гроши у младшего брата! Ну и удружил мне отец, будь оно все проклято!

– Прекрати ругаться Себастьян, ты не в полку! – резко оборвала брата, обычно такая мягкая, Валерия.

В столовую вернулся Озрик. Его лицо было бледно от волнения, в глазах стояла растерянность. В руке он нес темную бутылочку. Молодой человек подошел к столу и поставил бутылочку перед нами.

– Что это, Озрик? – спросила Валерия брата.

– Это та самая бутылка с цианидом, которую я хранил в лаборатории. Вы все видели вчера, как я из нее наливал яд, чтобы усыпить больную собаку.

– И что же?

– Так вот, на бутылочке есть мерные деления. И сейчас я вижу, что яда в ней гораздо меньше, чем оставалось вчера!

– Ты хочешь сказать, что кто-то взял яд? – спросил Себастьян.

– Это совершенно точно, – ответил Озрик.

– По крайней мере, мы теперь знаем, откуда взялся яд, которым отравился или был отравлен граф Бертрам, – констатировал нотариус и, повернувшись к Себастьяну, спросил:

– А куда вы дели вторую бутылочку?

Тот на мгновение смешался, но ответил:

– Я выбросил ее. Весь яд сразу я вылил Кокосу в еду, и она все равно была пустая.

– Кто-нибудь видел, как вы ее выбрасывали? – не унимался мой шеф.

– Послушайте, Мартиниус, – разозлился Себастьян, – вы, кажется, обвиняете меня в том, что я отравил собственного отца?!

– Я никого ни в чем не обвиняю, – парировал нотариус. – Просто эти же вопросы вам задаст инспектор Вейш, когда вернется. Мой вам совет, Себастьян, постарайтесь заранее найти убедительные ответы на его вопросы!