Кастинг. Маргарита и Мастер - Владимир Буров

– Ну, вот видишь, ты всё понимаешь, только – извини – бить буду.

– П-почему?

– Я – Пилат.

– Но, Пилат, кажется, за нас, нет? Может, ты будешь просто римским императором сразу?

– Так-то бы да, конечно, но, к сожалению, он не принимает никакого участия в этом действии.

– Ну, хорошо, я потерплю, но тогда возникает другая проблема.

– Какая, конкуренты?

– Да, Бродский там, ИВА, там – и разные одиозные личности их поддерживающие.

– Да, к сожалению, будет кастинг, и должен будешь доказать, что ты лучше.

– Но я плохо пою.

– Бери жалостью. Учти, за то, что ты ни сном, ни духом, а тем не менее ограбил мясной холодильник – отпер оттуда не только всю говядину, но и остальных поросят и гусей с утками, но и, как написано в протоколе:

– Умудрился вытащить сам холодильный агрегат.

– Ерунда! Он был там всегда, снаружи.

– Чем докажешь?

– Я перед этим погружением в окружающую прошлое действительность, пил там с одной Манькой Аблигацией из местного бара.

– К сожалению, кто, что сам лично видел – абсолютно не является доказательством существования этой объективной реальности.

– Да? что же им нужно?

– Свидетели.

– Свидетели, – повторил Михаил Маленький, – но, как говорится:

– Их есть у меня.

– Кто?

– Этот директор Театра Варьете Стоик в роли Товстоногова, Редисон Славянская приехала из Америки, и била уже клинья насчет Марии Магдалины, Кот Штрассе подтвердит, и само собой Германн Майор.

– Кстати, насчет Кота – не знаю, как Германн Майор, а Кот уже всем сообщил, что сам женится на Марии, а если это не Ридисон Славянская, то кто?

И вот эта кто, была уже на столе, и пела любимую песню Аллы Пугачевой:

– Ты сегодня мне принес не букет из белых роз, а как принято в Америке у приличных людей:

– Подарил машину с бантиком, – ибо наша Дуня и Хирам не хуже, а даже лучше, чем:

– Иво Пятый Элемент.

Как это ни удивительно, но Тетя тоже увидела свет в конце тоннеля, и это был, кто?

До кого дотянулась ее разлапистая мысль? Дак, естественно! до Моти. Но. Но не самой, а её возлюбленного Диэлектрика – ибо работает не только на Амэрикэн Экспресс, но и На Нас в виде этого ресторана Ван Гог, где и происходило событие:

– Пробного воскресения, – примерно, как спуститься на глубину одиннадцать тысяч метров в Бездну Челленджера – Марианскую Впадину.

Так как в Марианскую Впадину спускался всего один человек из нового времени – а так были всего еще только двое – Джеймс Кэмэрон, то он и:

– Позвал ее.

– Но зачем? – сходу не поняла Тётя, но подруга, которая почти всегда была с ней на связи – и скорее всего, не через Эверест, а именно через эту Бездну – пояснила:

– Сниматься в кино, – ибо он же ж:

– Тоже режиссер интересного кино. – Как-то:

– Будешь сниматься в роли Аватара Два.

– Прости, но я не умею летать, – автоматически ответила Тетя.

– Так и весь смысл в этом.

– В чем?

– В том, что вот там и:

– Научат.

– Поздно, я не смогу научиться этому делу никогда. Ибо, я так понимаю, что ты предлагаешь мне:

– Вылететь в трубу? – Но я не ХГохголь – не мохгу.

– Представь себе, что ты Амёба из Марианской впадины, и у тебя всё есть, чтобы подняться на Саму Землю, где жить легче, в переводе на простонародный:

– Лучше и веселей, – и тебе не хватает только одного, чтобы заняться здесь, наверху, полной трудовой деятельностью:

– Читать морали тебе, юнец, даже на международном уровне.

– Чего?

– Что?

– Чего не хватает, спрашиваю?

– Веревки.

– Зачем мне веревка?

– Небось, небось, – как говорил приказчик Емельяна Пугачева, – бросая иму веревку на длину всей Бездны Челленджера, – я подниму тебя наверх.

– Скорее всего, я откажусь, и знаешь почему?

– Почему? Ты думаешь, я Гоголь, точнее:

– Его черт?

– Дак, естественно!

– Ну, хорошо, я свяжу тебя с моим Май Диэ-Диэ Чайлд в Амэрикэн Экспресс, ему-то ты веришь?

– Ему? Разумеется, ибо он дает нам свет, которого я, наверное, уже больше не увижу.

– У тебя там нет свету?

– Так-то вроде есть, но явно не тот, который нужен, чтобы снова – или, наоборот, в конце концов – стать человеком.

– Ну вот, он сейчас как раз в Амэрикэн, и до Впадины ему недалеко, он достанет тебя через зад Разрядом Тесла.

– Ты имеешь в виду, минуя Россию, а сразу пошлет ее в Австралию?

– Да.

– А если я еще здесь, а всё остальное мне только кажется?

– Так не бывает, и знаешь почему?

– Почему?

– Тогда бы Аватар не научился летать на самом деле, а так только:

– Кино.

– Так это и было кино.

– Если бы это было только кино, ему бы не заплатили два миллиарда.

– А если заплатили за Кино – значит, это одно из тех искусств, которые важнее реальности, а, следовательно, и:

– Больше ее. – Правильно, я так и сделаю, позвоню ему и соглашусь.

– Он сам тебе позвонит, – сказала Мотя, – по той простой причине, что связь с ним может иметь любой человек на Земле, но! Но только через мой труп. Прошу прощенья, оговорилась, а просто:

– Через меня.

Глава 49

И было:

– В голове у Тёти зазвенело, но не просто так, а через длинную палку Брауншвейгской, – как это и принято в потустороннем мире:

– Можно, если не всё, то очень многое, – но, извините, не с пустыми же руками. – Почти как в 200-й секции ГУМа. Правда, там не надо ничего дарить продавцу, можно даже вообще не улыбаться, ибо вы знаете, что отдались полностью уже:

– Заранее-е. – Но зеленые фирменные джинсы и платья сочных расцветок, которые никак не могут научиться делать простые девчонки, а так и продолжают стоять в сторонке, так как никак не могут отличить бледные тона от пастельных:

– Разумеется стоят всех тех страданий, которые вот сейчас испытывала Тетя, объединившись с Электриком не через спутник на орбите, а через:

– Брауншвейгскую. – Ибо проще:

– Спутник вон где – вообще может быть на другой стороне земли, а колбаса у нас:

– Всегда под рукой, – не зря ее раньше Москва раздавала направо и налево – имеется в виду тем, кто здесь живет:

– Практически задаром – купи только билет на эту раздачу до Москау. – И, как грится, кто такой:

– Длинный-зелёный пахнет колбасой? – Дак, естественно:

– При-пёр-ли-и-и-и. – Трудности есть, но не больше, чем осенью припереть мерную корзину одних белых груздей.

И заметьте:

– Тоже бесплатно. – Что бесплатно бери сколько сможешь допереть, а чего нет, так на него же ж всё равно денег нет.

И вроде так:

– И не хоцца.

Вот как в Царство Небесное:

– Хочется, или:

– Нет? – Вроде да, не против бы, но с другой стороны, это не в лес за грибами, и не в Москву за колбасой, где искать дорогу:

– Туда – не знаю Куда?

– Конечно, – подумала Тётя, – если в Амэрикэн Экспресс есть знакомый Электрик, заинтересованность усиливается. Так сказать:

– Авось, он протянет мне провода и сюда.

И он ответил:

– Через Верх. – Всё? Всё, спутник ушел. Како ушел, если здесь я имею колбасный холодильник и, следовательно, имею и Брауншвейгской в достаточном для любых переговоров количестве.

Но без достаточных оснований, но сердце ее дрогнуло, как у мертвой Джульетты:

– А вдруг у меня диабет? – И Брауншвейгская подействовала, как яд Черной Мамбы замедленного действия.

Тетя померила пульс.

– Стучит?

– Пока, да, но не вижу не только возможности подняться до трубы, а и самого Лепестка в Трубу Свивающегося – не наблюдаю.

Так-то вроде прошла подсказка:

– Через вентилятор, – но Тетя, обладающая интуитивным умом?, и значит:

– Никому не подражать, в всегда быть первой, как Усейн Болт на стометровке, начала трудоемкое дело:

– Отрывать плиты пола, – как это делал Граф дэ Монте Кристо.

И очень удивилась, когда:

– Подземный ход нашелся. – Она туда, а навстречу идут. Кто? Неужели с Альфы Центавра? Долетели, значит, все-таки. Молодцы.

– Но почему через зад? – спросила она первого встречного. И ясно:

– Пришли воровать брауншвейгскую.

– Сама ты воровать брауншвейгскую, – ответил первый встречный, а по голосу она узнала:

– Кот Штрассе.

Она подумала:

– Хотелось бы возвышенных стихов, а тут опять коммерческая проза. – Но проза была обратная:

– Они шли не за колбасой, а наоборот, несли ее в холодильник.

– И знаете почему? – спросила одна леди с шахтерским фонарем во лбу.

– Мы купили права на этот кабак, – ответила вторая сопровождающая Штрассе дама, больше похожая на мальчишку.

– Чем докажете?

– Вот этим и докажем, – и она показала на мешок колбасы, который даже она тащила с придыханием.