Чехов книга 3 - Гоблин MeXXanik

двух призраков, и толкнул их в портал. На секунду я увидел удивлённое лицо Шуйского, который умер так и, не успев понять, что случилось. Его водитель шарил по окровавленной груди рукой, словно искал что-то очень важное, но не мог найти. А гость замер напротив здания Сената, с интересом осматривая место взрыва и ища глазами, кого ещё можно сопроводить в межмирье. Но призраков на площади больше не было. И я заметил, как исказилось от разочарования и злости лицо пришлого в этот мир существа. А затем он словно ощутил мой взгляд и обернулся. Усмехнулся, коснулся кончиками пальцев широких полей шляпы в приветственном жесте и прохрипел:

— Мое почтение, мастер некромант. Не извольте беспокоиться, лишнего не возьму.

Я только кивнул и щёлкнул пальцами, выставляя тотемы. И несколько моих болотных призраков тотчас встали у павильона, прикрывая нас с Васильевым от осколков.

Пришлый шагнул в портал, и черный круг затянулся. А время вернулось к своему обычному ходу. В последний момент я заметил, как рядом со мной материализовался Фома.

Он схватился за край стола и резким движением поднял его, повернув столешницей к разлетающейся на части машине. Посуда со звоном отлетела в сторону, ударилась о плитку, раскрошившись на сотни кусочков.

— Бежать надо, вашество, — отрывисто произнес парень.

А через мгновение павильон накрыл град осколков, которые ушли в установленную Фомой преграду и стражей, которых я успел призвать.

— Что это было, Павел Филиппович?

Я обернулся. Васильев сидел на стуле и смотрел на меня, глупо хлопая глазами. Неподалёку горела машина бывшего великого князя. Жирный столб черного дыма поднимался в воздух. На площади царила суета. Люди с истошными криками разбегались кто куда. Но призраков я не видел.

— Великого князя больше нет, — спокойно ответил я. — Скоро за титул генерал-губернатора начнется активная борьба.

— Вы как, вашество? — обеспокоенно спросил Фома и бесцеремонно ощупал мои плечи и живот на предмет повреждений.

От шока я даже не подумал сопротивляться.

— Отлично, благодаря твоей помощи — ответил я и покосился на лежавший на торце стол. Доски были сильно измочалены обломками и стеклом, которые не впитали призраки. — Не считая лёгкого испуга.

Фома пожал плечами:

— Да оно само так вышло. Говорил же, что неладное будет. Вот и был рядом.

— Спасибо.

Послышался вой сирены, и на площадь въехала, мигая проблесковыми маячками, машина пожарной службы. Из салона выскочило несколько человек. На солнце заблестели медные каски.

Двое бойцов расчета активировали тотемы и создали ледяную ловушку, которая оградила горящую машину от окружающего пространства. Послышалось шипение, площадь окутало паром. Третий боец вскинул руки и следом, на брусчатке мостовой появился боевой воздушный элементаль, которые набросил поверх горящего транспорта покрывало из водяной пленки. Горячий воздух был откачен из-под купола в течение нескольких секунд с пронзительным свистом. Огонь тотчас захлебнулся в вакууме и горячий воздух растопил ледяные стены, которые были уже не нужны. Вся процедура тушения заняла всего минуту, а затем элементали исчезли, оставив на площади только раскаленный остов сгоревшей машины и останки в нем. На брусчатке темнели следы ото льда.

Трое пожарных же спокойно вернулись в машину. Четвертый сел на появившийся под ним каменный стул, заполняя протокол вызова.

— У вас все в порядке? — к нам подошел распорядитель и выглядел он бледным и всклокоченным. Рукав рубашки был изорван.

— Мы не ранены, — ответил Васильев и немного нервно улыбнулся. — Если кухня не пострадала, то я попросил бы чая с мятой и льдом.

— Конечно, господин, — парень поклонился и пьяно шатаясь пошел прочь. Мне показалось, что он не понял, о чем ему было сказано.

В это время на площадь въехала сперва карета лекарского подразделения Синода, а затем несколько авто жандармерии. Жандармы разделились на две группы.

Одна осталась работать на месте преступления, вторая, в которой я увидел старого знакомого Иванова, начала опрос свидетелей, не успевших разбежаться. Пара стражей правопорядка огораживали место преступления жёлтой лентой.

— Давайте займем один из свободных столов, — предложил я Васильеву. — Поможем жандармам.

— Я вам больше не нужен? — с надеждой спросил Фома и я вспомнил, как он не любил стражей правопорядка.

— Фома, подожди нас в машине. Кстати, где она?

— За углом, — довольно ответил парень.

— А моя-то вон, — с горечью сообщил Васильев, указав на авто, стоящее неподалеку от сгоревшей машины Шуйского. — Хорошо, что водитель вышел на прогулку и не пострадал. Он состоит в профсоюзе, и они бы наверняка потребовали компенсацию для его семьи.

Фома бросил на мужчину взгляд, который со стороны казался непроницаемым. Но я увидел осуждение, с которым не мог не согласиться.

Глава адвокатской палаты поднялся со стула и покачнулся. Мой помощник ухватил его под руку, не давая упасть.

— Все в порядке? — озаботился я.

— Вы молоды, Павел Филиппович, а я слишком стар для всего этого. Хорошо, что ваш слуга оказался рядом.

— Может позвать лекаря?

— Мне бы не помешало немного пенного, но пить его в такую рань — святотатство. Да и печень нагружать мне семейный лекарь не рекомендует. Говорю же — я слишком стар для всего этого.

Мы отошли в сторону от перевёрнутого стола. Слуга же направился к стоянке, кивнув мне перед уходом.

Чай нам подали через несколько минут, чем изрядно удивили.

— Простите за неудобства, — сказал распорядитель, который уже успел привести себя в порядок и даже сменить рубашку. — Мы не можем убраться тут без распоряжения жандармов.

— Все хорошо, — ответил я. — Мы дождемся сотрудников здесь, если не возражаете.

Иванов ходил по площади с видом властителя мира и раздавал указания всем, кто готов был их слушать. Казалось, он никак не мог налюбоваться своим отражением в осколках витрин, который чудом удержались в оконном проеме кафетерия. Также он долго осматривал тело Шуйского, прежде чем его накрыли куском белой ткани. Мне отчего-то казалось, что губы парня при этом кривились в презрительной усмешке.

— Каждый выражает свое горе как может, — собеседник заметил мое внимание к следователю.

— Конечно, — улыбнулся я, хотя понимал, что мы оба знаем, что горя Иванов не испытывал. — Думаете, он вписан в завещание?

— Он уж точно в этой уверен, — мужчина скривился и отпил чай.

Жандарм удостоил нас вниманием лишь спустя полчаса. Он вальяжно вошел на площадку павильона, пнул крупный осколок стекла, оказавшийся у него на пути, и сразу направился к нам.

— Мастер Чехов, какая встреча, — начал он с кривой усмешкой. — Как только в городе происходит преступление, рядом обязательно оказываетесь вы? Меня даже начинают терзать смутные сомнения, что вы как-то причастны к происходящему в городе бардаку. Или вас подспудно тянет к местам, где прольется чья-то кровь. Или вам нашептали об этом призраки, — его улыбка сделалась широкой, словно шутка вышла на редкость удачной.

— Это простое совпадение, уверяю вас, — спокойно ответил я.

— Хотелось бы верить, Павел Филиппович, — вздохнул Иванов и вынул из кармана блокнот. — Ладно, вы что-то видели? Можете быть хоть чем-то полезны в расследовании этого дела? Или я напрасно возлагаю на вас надежды?

Мне внезапно захотелось сказать что-то колкое, потому как в моей памяти был еще свеж образ растерянного призрака Шуйского и его обескураженного водителя с развороченной грудной клеткой.

— Добрый день, мастер Иванов, — послышался за спиной жандарма чей-то голос. — Простите, что перебиваю…

Дмитрий резко обернулся. В нескольких шагах от сотрудника правопорядка стояли двое. Одного из них я знал, это был мой старый знакомый Стас Зимин. Он зачем-то стоял вполоборота, и Иванов не мог видеть его лица. Второй мужчина был мне неизвестен, но мне казалось, что я уже встречал его прежде. Он был высоким, худым, с аккуратной эспаньолкой. Незнакомец кивнул мне с теплой улыбкой, что не понравилось Дмитрию.

Жандарм аж побагровел от злости, видимо, решив, что мои знакомые пропали в павильон, минуя оцепление:

— Кто вы такие? — начал он. — Кто пустил вас на территорию? Сережа! Анатольев, твою дивизию!

На площадке появился мужчина средних лет в форме постового с красным от беспробудного пьянства лицом. Он утер испарину с выпуклого лба и проблеял:

— Слушаю вас, мастер Иванов.

— Это ещё кто? Давно не стоял на перекрестке с палкой регулировщика? Почему ты пропустил сюда посторонних? — жандарм указал на стоящих людей.

— Это ж кустодии, — удивлённо ответил постовой.

И от этих слов Дмитрий изменился в лице. Красные пятна начали быстро сходить, уступая место бледности.

— Что? — выдохнул он и оттянул ворот