Школа террористов - Иван Черных

- Я к тебе в гости пришла, да? Почему, в таком случае, указуешь мне? Не нравится, сиди дома со своим хахалем и не мешай людям отдыхать.

За неё вступился и не выросший ещё из подростковых штанишек кавалер, отпустивший для солидности еле пробивающиеся усики.

- Чего квохчешь, наседка? Тебе пора на яйцах сидеть, а ты тут сшиваешься.

Его дружки громко заржали. Похоже, провоцируется скандал. Значит, Василий Васильевич где-то здесь? Хотя совсем необязательно: то, что задумал он, а точнее, его Хозяин, исполнят вот эти подонки.

Их в моем поле зрения было трое - один за нашим столом, двое - за соседним, девицы не в счет. Если бы решать спор только на кулаках, я бы рискнул: перед командировкой в Афганистан я месяц отрабатывал приемы каратэ и самбо в десантном училище и кое-чему научился. Да и схватки с душманами дали хорошие уроки умения владеть собой, здраво оценивать обстановку и проявлять либо выдержку, либо мгновенную реакцию. Сидевший передо мной черноусый юнец не отличался ни крепким телосложением, ни ростом, ни сообразительностью - я мог быть здесь тоже не один. И дружки не выглядели атлетами. Но каждый, наверное, с ножом и кастетом в кармане, а то и с пистолетом. Связываться с ними было не в моих интересах, и смолчать я не мог - это значило потерять уважение Дины. Пока я искал достойный ответ, Дина опередила меня.

- Послушай, петушок, зря ты петушишься, все равно из тебя кочета не получится: твоим клювиком навоз клевать, а не курочек завлекать.

Петушок аж позеленел от злости, стиснул челюсти, сжал кулаки, готовый броситься на обидчицу. Дина переложила в правую руку вилку.

- Послушай, парень, - поспешил вмешаться я, чтобы разрядить обстановку. - Не надо кичиться своей невоспитанностью. Здесь ресторан, а не коммунальная кухня. И постыдись своей девушки.

- А твое какое собачье дело? - не унимался Петушок. - Защитник! Хочешь, пойдем выйдем, поговорим по-мужски.

- Надеешься на дружков?

- Зачем на дружков? Один на один, даю слово.

- Не надо, Игорь, - сказала Дина. - Еще о каком-то слове говорит, сверкнула она на него глазами, - когда понятия о достоинстве не имеет.

- Боишься? - наглея Усатик. - Тогда сиди и закрой коробочку.

Это было уж слишком.

- Может, вы пересядете за другой столик?

- А нам и здесь неплохо, - продолжал изгаляться Петушок.

Я подозвал официантку.

- Молодые люди пришли сюда не отдохнуть и поужинать, а поскандалить. Попросите администратора или дежурного милиционера.

- Да вы что, мальчики, - умоляюще сложила на груди руки официантка, чего вы не поделили?

- Все в порядке, все в порядке, - сменил злую ухмылку на заискивающую улыбку Усатик. - Товарищ капитан просто не понял шутку. Сейчас мы все уладим, принесите нам бутылочку коньяку.

Потом он действительно стал приставать с извинениями, предлагая выпить. Мы отказались и, поспешив закончить ужин, направились к выходу. Пока одевались, в фойе появился Усатик. Все-таки решил получить сатисфакцию или ещё что?.. На всякий случай я отдал Дине ключи от машины и велел подождать в кабине. Зашел в туалет. Усатик за мной не последовал.

Он поджидал на улице, под деревом, куда не доставал свет из фойе. Стрелять он, конечно, не будет, а кастет я сумею парировать. Мышцы мои напряглись, тело сконцентрировалось, как сжатая пружина, приготовившись среагировать при первом движении. Поравнялся с силуэтом и почувствовал, как ноги сами собой замедлили шаг, предательски подрагивая - так было и в Афганистане, когда рядом витала смерть. ,

- На машине катаешься, товарищ капитан? - насмешливо спросил усатый, выходя из темноты мне навстречу.

- Тебе завидно?

- Нет. Я на твоем месте пешком бы ходил, - и удалился в фойе ресторана.

Что это: угроза или... предупреждение? Я был настолько ошарашен, что стоял в растерянности. Кто он? Из шайки бандитов или просто захмелевший задира? Зачем, в таком случае, затевал скандал? Подручный Василия Васильевича? Я пошел к машине.

Дина облегченно вздохнула, когда я сел за руль.

- Что ему надо было?

- Снова извинялся, - соврал я, чтобы не тревожить её.

- Тварь базарная. Днем торгуют, а ночью пьянствуют. Ненавижу.

- А как же ты выбрала себе такую профессию? - поинтересовался я.

- Выбрала, - зло усмехнулась Дина. - И прошу тебя, никогда больше об этом не спрашивай. Без того тошно.

Мне искренне было её жаль.

Дорога была почти пустынна, но я помнил предупреждение и вел машину осторожно, не превышая положенной скорости. Дина не высказала никаких пожеланий, и я повез её к себе. Мы добрались благополучно.

- Позвони матери, - напомнил я, когда мы вошли в квартиру.

- Перебьется, - отмахнулась она. - И плакать особенно не станет.

7

И этот день начался с телефонных звонков. Первым позвонил Вадим Семенович, с работы, из госпиталя, и сообщил, что мать снова сильно заболела, очень просила приехать.

Жили они на даче в Голицыне - матери нужен был чистый воздух, - и Вадим Семенович каждый день вынужден был тратить на дорогу по три часа, добро что электрички часто ходили.

- На этот раз, кажется, я ничем помочь ей не смогу, - уточнил Вадим Семенович и, помолчав, добавил: - У неё рак легких, начались метастазы.

У меня чуть слезы не брызнули из глаз - значит, скоро мамы не станет. А я-то, шалопай, дерзил ей, обижал... Милая, добрая мама. Возможно, она догадывалась, что больна - конечно, догадывалась, и все просила меня жениться, устроить свою жизнь; тогда, мол, она будет спокойна... Видно, не дождется.

- Это точно? - сквозь спазмы в горле спросил я, не придумав лучшего вопроса.

- Да, анализы... Приезжай обязательно.

- Приеду. Постараюсь пораньше, могу за вами заехать.

- Не надо. Я не знаю, когда освобожусь.

Пораньше не получилось: около двух позвонила женщина, назвалась секретаршей Кузьмина и сказала, что председатель исполкома вызывает меня по поводу автостоянки. На 19.00.

Я заикнулся было насчет завтра, секретарша сказала, что завтра у предисполкома сессия.

Надо ехать.

А около трех напомнил о себе и Василий Васильевич - его голос я теперь отличил бы из тысячи.

- Привет, капитан. Ты ещё не решил?

- Решил! - чуть ли не крикнул я. - Если ты ещё раз попадешься мне на глаза, стрелять буду без предупреждения.

- Ух ты! - захохотал Василий Васильевич. - Разве можно так пугать? А вдруг заикаться стану? Твоей машины за увечье не хватит рассчитаться. Ну вот что, сморчок, - загремел он угрожающе. - Прихвати на всякий случай бумажку и носи с собой. Поверь, есть вещи более стоящие, чем вшивые документики. Понял? - и повесил трубку.

Я набрал номер Горелого - по идее он сам должен был позвонить и разъяснить вчерашний конфликт в домжуре, - но он молчал.

- Привет. Что-то не заметил я твоих дружков, - без обиняков начал я.

- Вот и отлично. Насколько мне известно, все прошло о'кэй?

- А мне не кажется. Кое-что неясно, и прежний клиент объявился, только что звонил.

- Это хорошо, что они тебя не забывают. К концу работы я подскочу в редакцию. Или встретимся на перепутье.

Потом позвонила Дина.

- Не надоела еще?

- Пока нет.

- Тогда где и во сколько?

Я объяснил ей ситуацию и сказал, что обязательно должен проведать мать.

- Возьми меня с собой, - попросилась Дина. - Я очень хочу познакомиться с ней.

- Но она больна.

- Тем более. У меня хороший глаз, сразу вылечу. Ее визит действительно вдохнул бы матери силы, и я пообещал заехать.

С Горелым мы встретились у стадиона "Динамо". Я рассказал о домжуровских посиделках, о стычке с усатиком и его предупреждении не ездить на машине.

Горелый задумался.

- Нет, это не из наших.

- Зачем тогда было выходить ему за мной, предупреждать?

- Предупреждение - повод. Ему просто надо было посмотреть, кто тебя прикрывает, из-за этого и затеяли весь сыр-бор.

Возможно.

Без десяти семь я был в исполкоме. Но, к моему удивлению, ни секретарши, ни самого предисполкома не застал. Дежурный милиционер на мой вопрос уверенно заявил, что сегодня Кузьмин и не собирался принимать посетителей, уехал ровно в шесть. Но я все-таки решил подождать и покинул исполком в двадцать минут восьмого.

Кому и зачем надо было меня увидеть или задержать? Приглашение в исполком не розыгрыш и не ошибка. Что-то должно за этим крыться, и я был начеку, поехал к Дине не по кольцевой дороге, как обычно ездил, а по самым оживленным улицам, где легче затеряться в потоке машин.

У Дины были гости, вернее, у её матери, ещё молодой симпатичной женщины, броско накрашенной, с хмельными, плутовато поблескивающими глазами. Она бесцеремонно взяла меня под руку и повела к столу, заставленному закусками, торжественно представила солидному рыхловатому мужчине лет шестидесяти:

- Игорь Семиречин, известный журналист и благородный человек, друг моей Диночки. - Я, наверное, покраснел до корней волос от таких непривычных старомодных эпитетов, беспрекословно пожал протянутую пухлую руку.