Ни шагу назад! - Владимир Шатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- И сколько погибнет…
Григорий закрыл глаза с драгоценным ощущением защищенности и проснулся утром с восхитительным осознанием того, что его единственной обязанностью теперь было заботиться о себе самом.
- Как же, оказывается, приятно просто лежать! – изумлялся он, прислушиваясь к необычным ощущениям. - Первый раз в жизни я не хочу пахать, воевать или что-то делать…
Свежий запах цветов проникал в ноздри, и Григорий заметил, что он даже преобладал над запахом эфира, без которого не обходится ни один госпиталь мира.
- Сколько раз я всего был ранен? – попытался восстановить он. - Даже сразу не вспомнишь…
Через месяц Шелехов начал вставать и понемногу выходить в город. Казалось, Пятигорск не ощущал далёкой войны. Также спокойно работали организации, учреждения и предприятия. Спешили куда-то местные жители.
- Четыре года нормальной жизни не видел. - Люди жили своей обыденной жизнью, а Григорию чудилось, что он находится в сказке.
Только когда начинало темнеть, он возвращался домой счастливым. Вернее обратно в госпиталь. В нём, как правило, работали фельдшеры-мужчины, но в некоторых других палатах, где лежали тяжелораненые, обслуживали украинские девушки. Одну из них звали Юля.
- Совсем я отвык от женщин, – думал Григорий, ворочаясь длинными ночами. - Каждая встречная видится красавицей…
Однажды вечером он задремал, но ещё не совсем заснул, ожидая, пока другие прекратят свою бесконечную болтовню, в палате раздался весёлый, бодрый голос:
- Спокойной ночи, ребята, хорошего вам сна.
- Спокойной ночи, сестричка. - Все дружно прокричали ей в ответ.
- Хорошего тебе жениха.
Тогда Григорий впервые увидел стоявшую в дверях девушку, глядя на которую он открыл рот от удивления. Она была стройной, почти хрупкой и белокурой в полном смысле этого слова.
- Какая красивая!
Из-под её белой шапочки медсестры виднелись пышные, золотистые волосы, ярко контрастировавшие с тёплыми карими глазами под бровями, очерченными чётко, как будто карандашом.
- А она красотка, верно, - прошептал парень с соседней кровати. - Никогда подобной не видел.
- Ещё увидишь и не таких.
После этого случая Шелехов почему-то не мог выкинуть сестру Юлию из головы. Он изо всех сил старался находиться поближе к ней, хотя бы даже на мгновение, и без конца придумывал, как бы подстроить так, чтобы можно было пойти с ней погулять.
- С ума сошёл!
То и дело он исхитрялся заводить с ней короткий разговор и делал ей комплименты, которые она принимала, посмеиваясь, но всегда находила повод, чтобы быстро уйти. Плохо то, что она точно так же смеялась с другими. Она была одинаково мила со всеми ранеными. Казалось, все старания Григория были напрасны…
- Совсем я, видать, старым стал! – огорчался он, боясь признаться в очевидном. - Размечтался потрёпанный дурак…
Однажды в пышном саду госпиталя Григорий разговаривал с группой выздоравливавших солдат. Предметом разговора неизбежно были женщины, и столь же неизбежно упомянули имя Юлии.
- А цыпочка хороша. – Невысокий солдатик, с кривыми ногами сально рассмеялся. - Говорят, всем даёт…
- И тебе?
- Да не очень то и нужно. – Притворно равнодушно ответил он. - На ней же клейма негде ставить!
Слова малознакомого человека отчего-то царапнули Григория по сердцу. Гнев горячей волной хлынул в его голову.
- Ты так говоришь, потому что тебе не светит, – недобро ухмыляясь, заметил он. - Потому брешешь…
- Кто брешет? – взвился обиженный болтун. - Мне Витька Костров рассказывал, как она с офицерами гуляла…
- Мало ли кто тебе мог рассказать!
- Ну, ты Шелехов даёшь! – опешил солдатик и растерянно оглянулся по сторонам, будто ища поддержки. - Тебе то, что надо?
- Шоколада…
- Так не светит тебе ни Юлька, ни шоколад.
Все собравшиеся дружно засмеялись, от безделья им важно было просто повеселиться.
- Смотри парень,- предупредил закипающий Григорий. - Ты зашёл слишком далеко.
- Пугаешь дядя!
- Лучше заткнись.
- А то что?
- Здоровее будешь…
Внезапно плюгавый парень ударил первым, очевидно надеясь на свою молодость. Силы ему явно не хватило, и Григорий устоял на ногах. Его ответный удар пришёлся в район картофелины носа. Ярко-красная кровь живо брызнула во все стороны. Солдатик схватился за разбитое лицо и безвольно упал на землю.
- Хватит тебе?
Жалкий вид поверженного соперника отрезвил Григория. Он резко развернулся и крупно зашагал в свою палату. Должно быть, кто-то рассказал Юлии о драке, потому что в следующий раз, увидев Григория, она заговорила об этом:
- Шелехов, вы не правы!
- Почему?
- Зачем Вы побили Пинчука?
- Не нравится мне он…
- Это в корне неправильно. - Укорила медсестра и поправила кокетливую шапочку. - Он получил ранение на фронте, а Вы его бьёте…
Нетрудно было заметить, что на самом деле ей хотелось сказать Григорию совершенно противоположное. Он так старательно играл роль кающегося грешника, что она прекратила его ругать и вдруг рассмеялась.
- Взрослый человек, а туда же. – Шутя сказала она. - Ведёте себя как мальчишка.
- Я с Вами Юленька чувствую себя мальчишкой! – невольно признался Григорий. - Давненько со мной подобного не случалось…
Наверняка она знала, как трудно было в неё не влюбиться. При таком признании она немного покраснела, но потом улыбнулась и ушла довольная. После этого и дня не проходило, чтобы они не встречались и не шли прогуляться в госпитальном парке. Юлия Коновалова оказалась родом из Днепропетровска и ей недавно исполнилось двадцать два года.
- После двух курсов медучилища я добровольно пошла работать в военный госпиталь. – Рассказывала она во время совместных прогулок. - Мой отец врач, тоже служит в армии, и оба брата на фронте.
- Мой старший сын тоже воюет, – в тон ей отвечал Григорий. - А о младшем ничего не знаю.
- Почему?
- Немцы Сталино заняли недавно…
Родной город Юлии подвергался разрушительным бомбардировкам, многие знакомые оказались убиты.
- У меня самой дом полностью разрушен.
Общее горе сблизило их, почему-то Григорий совершенно не чувствовал разницу в возрасте. Она странным образом напоминала ему Аксинью в молодости. Тот же яркий блеск карих глаз, та же насмешливая и ласковая улыбка. Пришёл день, когда Григорий рассказал ей о том, что угнетало его последнее время:
- Юля, я должно быть уеду.
- Так быстро.
- Военврач сказал сегодня утром, что меня скоро выпишут.
Она склонилась над ним и нежно погрузила пальцы в отросшие волосы, но сразу ничего не сказала. Наконец шепотом неуверенно произнесла:
- Там очень жутко, на фронте?
- Не весело, но не это главное. - Сказал он так тихо, что она могла бы не услышать. - Видишь ли, Юля, смерть ужасна, когда слышишь, как стонут и кричат умирающие, а ты ничем не можешь им помочь. Но на этом ужас не кончается. Может быть, ты на самом деле не представляешь себе, что я имею в виду, ты не знаешь, на что это похоже. Это нечто большее, чем сама по себе смерть, которая тебя настигает... Никогда не забуду первого умершего на моих глазах человека. Я к нему хорошо присмотрелся и подумал, что так мало времени прошло с того момента, когда он был живым. Это почему-то задело меня за живое. Потом я видел всё больше и больше мёртвых, и прошло немного времени до того, как я обнаружил, что смотрю на них как на прах, неотличимый от комьев земли, в которую они ложатся. Будто они и не были живыми вовсе…
- Ужас!
Юля вдруг сильно сжала руку собеседника. Она, не отрываясь, смотрела на его лицо и мелко дрожала.
- Как ты можешь такое говорить? – прошептала Юля и отвернулась.
- Потому что я пережил это. - Ответил горько Григорий. - Я привык к этому и начал смотреть на себя наравне со всеми другими, и русскими и немцами, лежащими мёртвыми в своей военной форме. Простой кусок холодной земли… Бывало, разговариваешь с товарищем, а он вдруг скорчится, опустится вниз кулем, мертвее мёртвого. Ты точно знаешь, что этот человек жил, ты с ним разговаривал всего минуту назад. А теперь впервые осознаёшь с полной уверенностью, что лежащим тут мог быть ты сам. Вот тогда тебя охватывает настоящий ужас, и после этого начинается сплошной кошмар.
- Перестань…
- Возникает страх при мысли о том, что в любой момент ты можешь стать одним из тех неодушевлённых предметов, которые никогда не были живыми существами.
Шелехов вдруг остановился и посмотрел на случайную подругу. Слезы бежали по бледным щёчкам Юлии. Он наклонился и вытер их шершавой ладонью.
- С моей стороны глупо рассказывать тебе об этом.
- Не говори больше, - попросила она, прижавшись к нему. - Давай помолчим…