Темноводье - Василий Кленин

земли были самой окраиной царства Бохай. Но тоже круто! А после тут же была целая империя — Золотая. И эта империя пол Китая завоевала! Круто!

«Да мы бы весь Китай захватили, — гордо думал Санька, внезапно объединив себя с чжурчженями. — Только Чингисхан помешал».

А уж когда начались разговоры про XVII век и приход на Амур русских — тут вообще началась одна сплошная сказка. Суровая, жестокая, но полная подвигов и воинской славы.

— Русские, после суровой Сибири, попали в райские земли, где прямо в лесах рос виноград, — камлал Шаман. — По берегам Амура стояли села, городки с крепостями, поля распаханные. Правда, отношения с местными племенами сразу не задались. И началась большая война. Хабаров с казаками каждый город брал с боем. Но сила их была такой невероятной, что дауры и дючеры стали считать казаков демонами. И прозвали лоча. За год несколько сотен русских воинов захватили весь берег Амура. И стала бы райская земля новым воеводством царства Российского, но под боком оказалась могучая китайская империя Цин.

Странно было воспринимать смешной и вечно всеми битый (даже нами на Даманском!) Китай великой империей. Но, со слов Марковича, выходило, что империя Цин ни в чем не уступала России. У нее и войско измерялось десятками тысяч, и пушки свои имелись. Ну да, что с русских царей средневековых взять! Петра-то Первого еще не было.

А потом случилось чудо.

Глава 10

Шаман договорился с автобусом и по первому ноябрьскому снегу повез кружковцев за город. Да не просто за город, а за двести кэмэ, до самого Троицкого! Сбор у школы чуть ли не по темноте устроили, чтобы за день обернуться. У всех в портфеляхбутерброды и чай в термосах, да носки запасные. Лица у ботаников раскрасневшиеся, все весело щебечут, предвкушая удивительнейшее приключение в их унылой ботанской жизни. Санька гордо залез в автобус с настоящим рюкзаком-колобком из брезентухи — наследством мамкиной молодости. И вообще, как потертый жизнью пацан, взял на себя роль старшего в этом курятнике.

После Шамана, конечно, который впервые предстал не в костюме, а крепких рабочих штанах, настоящей «аляске» и синем петушке «Олимпиада-80». Совсем другим стал учитель, как будто, раньше не пиджак на нем был, а смирительная рубашка. Даже моложе выглядел.

В Троицком хабаровчане объединились с местной шпаной, и руководитель кружка уверенно повел всех на горку к западу от села. Деревенские смотрели исподлобья, кто-то тихонько задирал ботаников и предлагал «отойти». Известь уже пожалел, что взялся опекать свой курятник, ибо в грядущем неизбежном махаче его будут первым валить. Но он забыл, что с ними шел Шаман.

— Вот, ребята, — с улыбкой повернулся Николай Маркович к пыхтящим детям, которые еле поспевали за них вверх по горке. — Это мыс Джари. Ученые еще спорят, но, вероятнее всего, именно здесь в 1651 году появился знаменитый Ачанский острог. Еще в 49-м археологи нашего пединститута обнаружили здесь следы древних укреплений…

И началось камлание. Через пять минут запуганные хабаровские ботаники забыли все свои страхи перед местными, а деревенские — о существовании ботаников. Все завороженно слушали историю про могучее войско казаков, которое всю весну и лето брало штурмом город за городом по всему Амуру, а потом решили зазимовать именно здесь.

— Победители дауров и дючеров никого не боялись! Про китайского императора они что-то уже слышали, но совершенно не понимали, кто это. Называли его богдыханом и даже думали обложить его данью в пользу русского царя, словно, какого-нибудь местного князька, — улыбнулся учитель. — Они были сильнейшими в здешних краях! Демонами-лоча, которые никого не боялись. Даже особенно, укреплять Ачанский городок не стали. Как будто, античные спартанцы… Осенью на них напали объединившиеся ачаны и дючеры. Было местных ополченцев вдвое-втрое больше, но казаки разметали их! Сначала ударили огненным боем, а потом пошли в бой с саблями и пиками. А после устроили пир…

Шаман рассказывал, как местные побежали жаловаться на юг, к маньчжуром, которые тогда правили Китаем. Полководец из города Нингута направил лучших воинов прогнать носатых демонов с выпученными глазами! Две роты-ниру знаменитого восьмизнаменного войска. Шестьсот опытных конников в доспехах, с длинными копьями и острыми саблями. Шесть пушек везли с собой маньчжуры, а по дороге собирали дючеров да натков, что хотели прогнать грозных пришельцев. К марту они добрались до низовий Амура.

— Смотрите туда, — Шаман указывал детям на реку, которая виднелась сквозь густую поросль тонких деревьев. — Скорее всего, маньчжуры пришли по реке, зимой ведь иных дорог нет. Их командир Исиней сумел незаметно подвести воинов к самому острогу. Крепость с бревенчатой стеной была совсем маленькой, многие казаки спали в избах и землянках снаружи. И, когда войско Китая напало на Ачан, они выскакивали из своих жилищ и бегом бежали прямо к стенам, лезли через них, чтобы укрыться в крепости…

И тут Саньку окончательно накрыло. Заснеженная горка Джари вдруг обросла золотистым частоколом казачьей крепости, воздух наполнился клубами старинного, еще дымного пороха и душераздирающими воплями атакующих маньчжуров. Сотни врагов с бунчуками, развевающимися на ветру, мчались к крепости, а острожные казаки затаскивали своих товарищей на стены. Кто-то метко стрелял из пищалей по врагам… Но тех было так много! Маньчжуры принялись палить из пушек, да те были махонькими и не могли пробить стену. Надменный Исиней повелел воинам идти на смерть и рубить стены. Те кивнули своему господину, не в силах ему перечить и пошли под самую пальбу из пищалей. Маньчжурские батыры вырубили кусок стены — и командир повелел всем своим сотням идти в пролом на приступ. Маньчжуры, дючеры, ачаны, натки — больше тысячи воинов в радостными криками пошли убивать демонов-лоча… Но храбрый атаман Ерофей Хабаров с пушкарем Онуфрием Кузнецом поставили большую медную пушку прямо на улочке, напротив пролома и выстрелили по врагу в упор. Нападавшие понесли страшные потери, а Ерофей Павлович Хабаров выхватил из ножен засиявшую на солнце саблю и повел казаков в рукопашную схватку. Меньше двухсот русских на тысячу маньчжуров и их союзников…

И всё это происходило прямо тут, вокруг Саньки, притихших кружковцев и деревенских! Лилась кровь, разносились боевые кличи, грохотали пищали…

Новенький ПАЗик спешил вернуться в Хабаровск дотемна, салон звенел от галдежа восторженных кружковцев. А Санька Известь сидел молча, обняв свой «колобок», а глаза его клубились туманом…

Полтора оставшихся ему школьных года с того дня отмерялись только днями занятий в кружке. Он жил до вторника, а потом до пятницы, чтобы снова ехать в чужой район, рисковать встретиться с местными, но попасть в