Общество должников - Николай Константинович Дитятин

то… Нет. Тут все дело в обычной брезгливости. У палочников есть понятие — близкий слуга. Тот, кто прислуживает ему чаще других, и почти всегда находится рядом. Такие слуги в уродливом палочном восприятии становятся как бы продолжением и без того длинных конечностей. И это не просто треп про сибаритские замашки. Тут имеет место сильная… забыл слово… в общем, эмоция, когда люди переживают друг за друга. Только в случае палочника, переживает он именно за руку в виде человека.

И эта рука касалась мертвецов. В том числе шлюх. Из отсталых.

Сэт неделю душил пальцы одеколоном.

— Простите шеф, — Ретро кашлянул в кулак. — Я думал мы можем об этом шутить, именно потому, что контора уже завязала с такими делами. Только между собой, разумеется.

— Сначала между собой, — сварливо тянул палочник. — Потом с каким-нибудь доходягой в смердящих алкогольных ямах. А потом ко мне явятся ребята Морслиба. Хотите сделать меня таким же нищим как вы?

— Нет, — честно ответил я. — Вам бы это не понравилось. Быть таким же нищим как мы. Спасибо, что жертвовали душевным равновесием ради нашей зарплаты.

Я засунул язык максимально глубоко, на сколько мне хватало собственной брезгливости. Но не потому, что хотел угодить. Как я уже говорил, ворчание Сэта было мелкой теркой для натирания моего мозга в макароны.

— Я все время это делаю, — не клюнул палочник. — Каждый раз как отсчитываю вам номиналы, во мне увядают белые ели.

Не спрашивайте. Это что-то из их фольклора.

Чтобы отвлечь его, Ретро начал рассказывать об одном деле, в котором фигурировал лонгат-фермер выращивавший картофель в пригороде Новой Победы. Он убивал сезонных рабочих, чтобы не платить им деньги, а трупы скармливал собакам. Тех песиков он спустил на Якоба, когда тот начал разнюхивать в окрестностях фермы и осмелился зайти во двор. Якоб клялся, что людоедов не брали пули, и он спасся только потому, что успел запрыгнуть в грузовик с удобрениями.

Сэт посетовал, что собаки у него, к сожалению, нет, и заводить это мерзкое животное он не намерен. Он так же выразил надежду, что мы сами сожрем друг друга, когда придет время.

— Ну так и чем все закончилось? — спросил я. — Как ты вывел его на чистую воду?

— Я? — удивился Ретро. — Этот идиот сам себя сдал. Я успел близко познакомится с его сворой друзей человека, и трудно было не заметить, что у одной псины в сопелке торчало кольцо. Гарзон фамильное кольцо. Описание совпадало с тем, что дал мне брат пропавшего. Видимо фермер решил, что это до хрена забавная шутка. Вы же считаете гарзонцев собаками, да, Сам-Сам?

— Шелудивыми псами, — невозмутимо поправил я.

— Ну вот, — столь же невозмутимо продолжал Якоб. — Я заметил эту деталь, когда охаживал псов дубинкой. Мне оставалось только унести задницу, потом вернуться и выкрасть нужного.

— Ты предложил ему часть себя, если тот выйдет прогуляться?

Ретро нехорошо ухмыльнулся.

— Я давно искал повод опробовать одну забавную штуку, с помощью которой каски дрессируют служебных псин. Свисток, который слышат только собаки. У них пена изо рта идет, если переусердствовать. Клянусь, целую неделю я просидел в засаде, недалеко от псарни. Свора бесилась так, словно их грызли за жопу демоны, и фермер несколько раз делал обход периметра, чтобы проверить нет ли ворья в округе. Мне удавалось ускользнуть вовремя. В конце концов у мужика от постоянного воя поехала крыша, и он выгнал всех псов за ворота, чтобы те немного пришли в себя. Ну а дальше…

— Ты прибил ее?

— Нет, только оглушил и вытащил кольцо. Но вот братья и друзья того, кто это кольцо потерял, они — да. Перерезали всю ферму. Собак, охрану, фермера, его семью. Даже свиней забили. Возможно, хрюшкам отдавали то, что недогрызли собаки.

Я помолчал.

— Ты знал, что так будет?

— Догадывался. Те гарзонцы были из антиштатников, еще хранящих племенное разделение. Такие очень мстительны. К тому же речь шла о лонгате.

Ретро хмыкнул.

— Ну и ну, — протянул я.

— Принц скорбит по невинным поросячьим душам, — предположил Сэт.

— Нет, дело не в свиньях, — возразил я. — И даже не в солидарности. Мне нисколько не жаль этого говнюка. Я бы и сам забил его насмерть, попытайся он со мной такое провернуть. Другое дело — вытоптанная картошка… Нет, этого я не смогу перенести. На гербе де Хинов изображен картофельный клубень, вокруг которого обвивается дракон, если хотите знать.

Это не шутка. Мои предки испокон веков выращивали картофель. Генетическая память заставляет меня любить его больше мяса.

— Судьба плантации мне не известна, — признался Ретро. — Но я держу пари, что ее не тронули, как и дом. Все это собственность палочников. Гарзонцы знают: убьешь фермера — ему быстро найдут замену. А за посадки их самих окучат и закопают в землю. Именно в этом порядке, подходящем для человеческого мусора.

И то верно. Священный клубень того стоит.

— Люблю хорошие концовки. А где тот свисток?

— С тех пор я всегда ношу его с собой. Полезнейшая штука. На него даже фуги реагируют.

— Сможешь достать мне такой?

— Гони номы.

— А… Номы. Это такие бумажки с идолами? Давно их не видел.

Зараза встала, и я заглушил мотор.

— Что ж, господа, вытряхивайтесь. Ближе мне не подъехать.

Глава 3

Еще один день в офисе

Мы не могли подъехать вплотную, потому что офисное здание «Далекие Перспективы» находилось в осаде. Не слишком доброжелательная толпа во всю мочь ревела под занавешенными окнами. Ребята явно не собираясь экономить силы. В руках дергались транспаранты, содержание которых я пока не видел, однако мог предсказать в точности — их хозяева чего-то требовали.

Какой я догадливый, не хуже Ретро.

Зараза осталась в пятидесяти метрах от заварушки, так что я пока не мог расслышать в реве ничего конкретного. Мы с Сэтом медленно продвигались вперед, оставив Якоба караулить машину.

— Ага, — сказал палочник, чуть сгибаясь вперед. — Они кричат — «Лодью, верни наше». «Лодью — сукин сын»… И, кажется: «Лодью, мы приготовили бутылки».

М-да. Если они и хотели его угостить, то не с того конца.

— Когда-нибудь Телепейло доиграется, — мрачно продолжал Сэт. — Я предупреждал его насчет этого мелкого фараона. И что? Он впустил Лодью во второй раз. Если ему заплатить, он сюда и Шторм впустит, жадная скотина. Иногда меня самого удручает алчность моего народа, веришь ли ты мне, принц?

Сэт — палочник двух настроений. Злобы и меланхолии. Не скажу, что остальные тенебрийцы чем-то от него отличаются, однако во время грусти Холейгула становится почти… нормальным.