Абсолютно неправильные люди. Москва – Питер - Назарова Ольга

На некоторое время супруга Виталия выпала из реальности, обняв диванную подушку и заглушая ею рвущееся на волю веселье.

Виталий, обладая профессиональной выдержкой, сумел взять себя в руки и продолжил уточнять обстоятельства дела.

– Так, птичка, значит… Аааа, какаду! Это уже солиднее. Так. Тебя укусил, то есть клюнул какаду? И наср… Ой, то есть того… пометил? – Виталий ощущал, что ещё немного, и его выдержка даст трещину! – А куда? И туда и на дублёнку? А шапку ты сам на голову надел. Ну, логично, конечно! Куда ж её ещё… То есть ты хочешь подать заявление об укусе собаки, щипках попугая, депиляции, проведённой попугаем в районе волосистой части головы и оставлением оным попугаем в месте депиляции птичьего помёта в большом объёме? Ага. Понял. И ещё порчи верхней одежды типа «дублёнка» путём ээээ… дефекации вышеупомянутым попугаем. Ага. Многократной. Так. Я подумаю… Что? Это ещё НЕ ВСЁ? Погоди! Я так не запомню. Запишу!

Виталий, плотно зажал динамик, расхохотался, а отсмеявшись и утерев слёзы, продолжил разговор:

– Так, я тебя внимательно слушаю дальше! Бабка оскорбила словами, собака и птица действием, кто был ещё? Кошка? – Виталий сдавленно хрюкнул и погрозил пальцем жене, от смеха сползающей с подушкой на пол. – Нееет? Не кошка, а кошки? А они что сделали? Поцарапали? Кровь есть? Нет… Ну, если следов нет… Есть следы? В рукавах дублёнки и сапогах? Блин! Во дают! – это было произнесено с таким восхищением, что Борис насторожился.

– Ты что? Смеёшься? Смешно тебе? Я тебе как профессионалу звоню! А тыыыы!

– Как профессионалу ты мне должен двадцатку за прошлый раз. Да, именно, когда я тебе составлял кучу договоров и писал исковые. Это я тебе ещё по-родственному посчитал и ты, между прочим, согласился и обещал оплатить ещё два года назад, – напомнил ему Виталий. – Сейчас я тебе тоже помогу. Ладно уж. Слушай! Ты пришёл в гости к девушке. Как я понимаю, с целью знакомства с её родными, и в частности, с бабушкой. Верно?

– Да, всё именно так и было! А эта старая кошелка с деменцией развела псарню, кошарню, и этого паразита крылатого!

– Чудак-человек! Это тебе можно иск выставлять, если ты хоть что-то подобное им там сказал. Ты оскорбил пожилую женщину, когда начал указывать ей кого и как она должна держать.

– Да никого не должна! Выкинуть их всех и всё! – разъярился Борис.

Виталий продолжал, словно его и не перебивали… – Полез с хамскими замечаниями, тебя попросили уйти, ты начал оскорблять, небось, ещё и руками размахивать.

– Просто поднял руку!

– А они могут сказать, что напал, оскорбил, попытался убить попугая, и он от ужаса тебя унавозил… и кошки тоже… от страха того… А может, это был вовсе и не попугай и не их кошки, а ты где-то по чердаку лазил, осматривал его для своих риэлтерских целей и там перепугал местных кошек и голубиную стаю, вот тебя и уделали! Твоё слово против их заявлений.

Борис даже не сразу сумел выразить своё негодование. А когда уже был готов высказаться, то Виталий ловко пресёк эту попытку.

– Я тебе вот что скажу – сходи ты в полицию, сделай доброе дело! Повесели мужиков! У них работа трудная, опасная, а тут такая смехотерапия с бесплатной доставкой. И да… Не забудь про мою двадцатку!

Борис ругался долго, бегал по квартире, высказывая в пространство своё бесценное мнение о негодяях, встреченных сегодня на его жизненном пути.

Он ещё не знал, что Виталик, решивший, что раз денег он с Бори всё равно никогда не получит, так хоть морально развлечёт родню, разослал всему семейству запись разговора с Боречкой. Именно благодаря этому во многих семьях этот вечер стал значительно веселее. А кроме того, одна из его двоюродных тёток припомнила о том, что на Борином попечении находится его бабушка.

– Надо бы проведать её. Давненько мы её не навещали. А если этот… какадуборец такой нудила и крохобор, ей жить может быть очень и очень не просто!

Глава 7. Болтливый источник информации

Мила плакала. Дело само по себе обыденное и довольно-таки несложное. Тем более, что повод абсолютно законный – кому приятно узнать, что человек, в которого ты угораздилась всерьёз влюбиться, на самом деле собирался безжалостно повыкидывать из твоей жизни всех, кто тебе дорог, наплевать полностью на твои взгляды, желания, просьбы. Попросту переделать тебя от начала и до конца, руководствуясь исключительно своим мнением и желаниями.

– Бабушка, ну как же так? Ну, почемууууу? За что он так со мной?

– Милая моя, солнышко моё, такое бывает. Ты просто не сталкивалась с такими людьми. Ему просто не интересно что хотят окружающие. Он хочет загрести мир под себя. Всё, до чего сможет дотянуться.

– Как этот… кадавр в «Понедельник начинается в субботу»? – всхлипнула Мила, пытаясь хоть немного улыбнуться.

Зрелище было откровенно жалким и Елизавета Петровна, тоскуя об упущенных возможностях, невесело покосилась на кухонную скалку.

– Кошки и то душу отвели! Гаврила вот, расстарался, Фокса позабавилась слегка. А я? Ууууу, я бы его! – зрелище отделанного скалкой Бориса подразнило достойную даму и растаяло, напрочь смытое потоком слёз внучки.

– Получается, что не я ему была нужна, а это? – она махнула рукой на стену кухни, где они с бабушкой так и сидели после эпохального выдворения Бориса из квартиры.

– Я не думаю, что ему интересны люди, – осторожно ответила Елизавета, приглаживая рыжие крупные кудри внучки. – Ему интересно только то, что он может от них получить! Для себя лично.

– Какая я дура! Как же я не поняла. Почему я не увидела? – Мила никак не могла остановиться. Слёзы текли и текли, не принося никакого облегчения. – Почему он вообще решил, что может распоряжаться моей жизнью? С чего он взял, что может планировать что-то про наше имущество? – бабушка давно сказала, что двушку отдаёт Миле, но она сама никогда бы не стала что-то требовать или планировать вперёд бабушкиных решений. – Это же твоё!

– Мне вот другое интересно, а откуда он вообще взял, что у тебя что-то такое ценное для него имеется? – Елизавете Петровне, на самом деле, это было не интересно, но ей очень хотелось переключить Милу с её страданий на что-то менее болезненное.

– Я сдуру сказала, что я у бабушки живу и рассказала, что у тебя забавная квартира – двойная. Ой, я дура-то… А он ещё всё выспрашивал, сколько у меня братьев-сестёр, родных и двоюродных. Ну, про двоюродных я сказала, что есть два брата Ваня и Игорь, так он начал выяснять, по какой они линии. А мне и в голову не пришло, что это он с точки зрения, кому что достанется!

– Наивная, добрая, открытая моя девочка. Да, конечно, совсем неподготовленная к тому, что её имущество может интересовать кого-то гораздо, несоизмеримо больше, чем она сама! – думала Елизавета Петровна, когда Мила всё-таки уснула. При мысли, что тот мерзавец посмел обидеть её Милу, у бабушки хищно сощуривались глаза и сами собой сжимались кулаки. – Только вот всё равно странно. Неужели же такой расчётливый тип просто так подошёл к ней на остановке? Или кто-то ему Милу показал?

Фокса, ощущая настроение хозяйки, нервно поёживалась и пятилась, норовя забиться под диванчик и вообще сделать вид, что её тут нет.

Гаврила, как птиц гордый и смелый, восседал прямо напротив Елизаветы и вносил в её размышления свежую струю – помахивал время от времени крыльями.

– А всё-таки даже жалко, что мне не довелось принять более действенное участие в миссии по выдворению этого паршивца! – злилась Елизавета. Потом, уже глубокой ночью, она сообразила, что куда-то исчезли все кошки. Отправилась искать и обнаружила их с Милой. Все три мурлыкали, явно стараясь помочь Миле, по-детски всхлипывающей во сне.

– Рррразные люди в мире встречаются, рразные жизни пересекаются, тропы чужие пройдут стороной, помни себя и останься со мной. Мимо, всё мимо чужих, непонятных, хлипких мостков и прыжков безвозвратных, тенью для них незаметной пройди, где-то твоё тебя ждёт на пути. Жертвы не требуя, жизнь не калеча выйдет когда-нибудь кто-то навстречу, выйдет чтоб вместе с тобою идти, просто пока подожди. Мы вытираем тяжёлые слёзы, мы прогоняем тоску и угрозы, сердце бедой не неволь. Спи, будут сны твои кошкой согреты, мы и приходим к вам, людям, за этим. Это кошачья извечная роль.