Схватка не на жизнь - Юрий Мишаткин

— Я готов гарантировать вам жизнь при условии, что взамен вы укажете местонахождение кисета, — повторил Грум-Гримайло. — Ни у Никифорова, ни у вас мы его не нашли. Я бы не стал на этом настаивать, если бы не был уверен, что Никифоров принес его к себе домой, чтобы незамедлительно передать нам из рук в руки.

Это было для Магуры новостью, и Николай чуть привстал с табурета, чем напугал Грум-Гримайло.

Поручик лихорадочно расстегнул кобуру «кольта», но тут же заметил удивление Магуры и, успокоившись, нервно рассмеялся:

— Вы не знали и не догадывались, что Никифоров перевербован нами и давно сотрудничает с нашей контрразведкой? С удовольствием сообщаю, что он успешно работал на нас. Именно благодаря Никифорову мы вышли на курьера из-за линии фронта, и лишь роковая случайность не позволила нам взять его живым.

Поручик качнул ногой и продолжил:

— Трудно поверить, что подпольщикам не была известна истинная роль Никифорова, иначе отчего бы покончили с ним? Не вы в данном случае. Вы лично к убийству не причастны — это известно точно.

Магура молчал. Зачем поручик несет несусветную чушь о хозяине конспиративной квартиры, обвиняя ни в чем не повинного Никифорова в предательстве? Рассчитывает, что Никифоров не может оправдаться и на покойника можно свалить все? Отчего, прекрасно зная личность убийцы, контрразведчик, тем не менее, утверждает, что не знаком с ним? Почему упорно и настойчиво интересуется кисетом, хотя тот давно в контрразведке? Хочет запутать, сбить с толку? Или идет на очередную уловку?

— Перед смертью он, несомненно, вернул вам шифровку для Реввоенсовета. Укажите, где кисет, и мы гарантируем вам жизнь, а это, согласитесь, немало. Что же касается вашей большевистской совести — то можете не волноваться и не переживать: мы умеем хранить тайны, и никто, кроме меня, не узнает о вашем признании. Тайна останется здесь, в этих стенах.

Поручик встал:

— Будьте благоразумны. Сведения, которые вы готовили для пересылки через линию фронта, все равно не попали по назначению в срок и с вашим арестом потеряны для Реввоенсовета безвозвратно.

«О предательстве Никифорова он, конечно, врет, — размышлял между тем Магура. — Иначе к чему им было его убивать? Шли, видимо, арестовать, но Никифоров оказал сопротивление и был убит. Но если шифровка в руках контрразведки, отчего так настоятельно требует ее вернуть? Тут что-то нечисто…»

— Нас интересует кисет с шифровкой. Только он!

Грум-Гримайло не договорил — его перебил отдаленный, все приближающийся гул. Следом раздались несколько близких взрывов, от которых задрожала оконная рама и стекла со звоном посыпались сквозь решетку во двор.

В коридоре послышалась беготня, крики:

— Аэропланы! Красные бомбят!

Глаза у Грум-Гримайло округлились. Он отступил к двери и выскочил в коридор, где происходило чуть ли не столпотворение.

Налет на Царицын — при этом неожиданный и среди белого дня — красных самолетов, несколько сброшенных на казармы бомб посеяли среди врангелевцев неимоверную панику. Казаки с трудом удерживали рвущих удила коней. Улица было полна поднявшейся к небу пыли, дыма.

Грум-Гримайло стряхнул с кителя известку и начал торопливо искать усатого хорунжего, но того нигде не было: испуганный налетом и бомбежкой, охранник внутренней тюрьмы бросил свой пост.

— А, черт! — выругался поручик.

А за окнами между тем продолжали грохотать взрывы.

Грум-Гримайло понял, что дальше оставаться в здании контрразведки опасно. И, придерживая болтающуюся кобуру «кольта», он бросился к лестнице, ведущей к выходу на улицу.

18

Магура схватился руками за решетку на окне и, не обращая внимания на торчащие в раме осколки стекол, попытался расшатать железные прутья.

Часового во дворе не было. При взрыве первой же бомбы его как ветром сдуло с поста, и теперь лишь решетка закрывала путь к свободе. Только решетка!

— Не утруждайте себя напрасно!

В дверях стоял ротмистр.

— Решетка сделана на совесть, можете мне поверить, — офицер покосился на дверь за спиной.

Не дожидаясь, когда тот обернется, Магура схватил за ножку табуретку и поднял ее над головой. Короткий взмах — и табуретка полетела в ротмистра.

— Без шуточек! — крикнул Синицын. Он ловко увернулся, и табуретка врезалась в стену. — Главное — выдержка. Да, выдержка, товарищ Магура.

«Ишь… фамилию назвал! Значит, и про кисет им все известно, а сами зачем-то дурака валяют. Ну, мне терять теперь уже нечего!» — решил чекист и сжал кулаки.

— Не надо! — попросил Синицын и, отступив, добавил: — Я Альт. Надеюсь, вы слышали обо мне? У нас с вами мало времени. Поэтому буду краток: мое донесение-шифровку, которое, чуть было не попало к врангелевцам, доставите в Реввоенсовет вы, а также передадите, что я неожиданно отбыл с миссией Антанты в Новороссийск и оттуда в Англию. Постарайтесь передать все слово в слово. Это очень важно. А сейчас… Переодевайтесь. Да поживее! Не выроните только из кармана кисет с шифровкой.

Упрашивать Магуру было не надо. Подхватив брошенную ему офицерскую форму, он в два счета облачился в нее.

— Помните о шифровке. Она должна как можно скорее быть у наших.

Только сейчас Николай заметил, что товарищ Альт совсем не молод: под глазами прорезались складки морщин, а в лице была глубина и серьезность.

Уже взявшись за ручку двери, Магура не выдержал и спросил о том, что волновало его неизвестностью:

— А Никифоров? Как же с ним?

— Пришлось застрелить. Слишком поздно узнал о его предательстве и поэтому не мог вовремя поставить в известность ревком. Оставалось самому немедленно спасать донесение. Еще передайте в Реввоенсовете, что за границей мне позарез будет нужна связь.

Николай пожал товарищу Альту руку. Ведь расставаться приходилось, кажется, навсегда, так как Магура не предполагал, что спустя годы он снова встретится с разведчиком. Но это уже другой рассказ, другая история.

— Бегите! — приказал Синицын, и Магура выбежал в коридор.

Навстречу ему попался хорунжий. Задевая шашкой за перила лестницы и тяжело дыша, он перемахивал сразу несколько ступенек. От него не отставал казак с карабином на плече.

Магура посторонился, чтобы пропустить их, и выбежал на улицу, где с дробным стуком по брусчатке проносились подводы, метались солдаты…

Три появившихся над Царицыном советских аэроплана, сброшенные бомбы, обстрел с воздуха из пулеметов вокзала посеяли среди врангелевцев панику. Все решили, что Красная Армия начала штурм города, и отправляющиеся из Царицына составы стали браться обывателями с боем.

Войска 10-й и 11-й армий Юго-Восточного фронта действительно готовили освобождение Красного Царицына, полностью очистив к поздней осени от белогвардейцев левый берег Волги.

19

…В то время, когда на фронте обильно льется кровь, направляются все усилия к остановлению натиска врага, в тылу идут кутежи, пьянства и оргии. В ресторанах, кафе и других увеселительных местах и притонах тратятся и проигрываются громадные суммы…

Лед был крепок, надежен.

— Дае-ешь! — вместе с бойцами прославленной Таманской дивизии кричал Магура и под орудийную стрельбу бежал по скованной морозом Волге к правому крутому берегу.

Держа наперевес винтовку с примкнутым к ней австрийским штыком, Николай задыхался от бьющего в лицо ледяного ветра и продолжал кричать:

— Да-а-аешь!

В этот же час на западную окраину Царицына начала наступление кавалерийская бригада, а в районе Орудийного завода в бой вступили стрелковые части. Лишь линия железной дороги в сторону Тихорецкой оставалась еще в руках белогвардейцев.

Красноармейцы в матерчатых шлемах с нашитыми на них красными звездами, в папахах и кубанках штурмовали город, выбивая из него армию черного барона.

Вскоре была прорвана линия береговых укреплений, и вместе с таманцами Магура бежал по улицам поселка Французского завода, где с чердака одного дома, захлебываясь, бил короткими очередями пулемет.

Магура притаился за каменным выступом, примерился и бросил в слуховое окно гранату.

Пулемет замолчал. В дом ринулись таманцы. Через несколько минут они вытолкнули на улицу офицера в рассеченной осколком франтоватой венгерке, отороченной серым каракулем.

Пленный шел, подняв руки, и Магура узнал в пулеметчике поручика контрразведки, с которым недавно свела его судьба.

Грум-Гримайло понуро прошагал мимо чекиста. Магура не счел нужным его окликнуть.

«…Я приветствую тех рабочих, которые в первые дни революции показали рабоче-крестьянским массам, как надо бороться за революцию. Вот почему тот день, в который пал красный Царицын, был день траура рабочих и крестьян России. Но, товарищи, ни звука упрека ни в одной части Советской Республики не раздалось по адресу царицынских рабочих, что они не сумели удержать Царицын. Везде было общее желание, чтобы Царицын снова стал советским. Теперь наша Красная-Армия снова вернула Царицын».