Сильное лекарство (ЛП) - Дж.К.Хоган

— Это тебе не Майо, Кэм. У нас нет сотен сотрудников. Обязанности медсестёр часто пересекаются с обязанностями опекающих. Это часть нашей работы — убеждаться, что постояльцы в безопасности и удобстве, так что сегодня утром мы застилаем кровати. У тебя с этим проблема? Звони судье.

Кэмерон знал, что Рохан дразнит его, прямо как он дразнил здоровяка. Если честно, он бы предпочёл менять простыни, чем гнить в вытрезвителе в каком-то захолустье.

— Нет, всё в порядке. Я не против это делать, просто по-прежнему пытаюсь понять, кто чем занимается.

Рохан кивнул.

— На это нужно время. Наша работа плавающая, всегда изменяется. Мы должны адаптироваться к любой появляющейся ситуации.

После жеста от Рохана, Кэмерон взялся за ручки тележки со стиркой и выкатил её из комнаты. В коридоре стояла ещё одна тележка, со стопкой свежего постельного белья. Они переместились и проехали несколько метров до следующей комнаты.

— То групповое собрание было довольно напряжённым, да? — спросил Рохан, пока они снимали с матраса старые простыни. — Я хотел спросить тебя об этом, но увяз в других вещах. Как оно тебе?

Думая над этим, Кэмерон оглядел комнату. В отличие от комнат других постояльцев, эта была лишена любых личных штрихов — того малого, что позволялось пациентам, что делало каждую комнату уникальной. Никаких рамок для фотографий без стекла со снимками улыбающихся членов семьи, никаких плюшевых животных или домашних покрывал, никаких картин на стене, никакого пухлого Будды или унылых распятий. Для наблюдателя со стороны эта комната могла показаться свободной. Это было любопытно. Кэмерон сделал мысленную заметку спросить об этом позже.

— Напряжённое — это практически лучшее описание. Я никогда не встречал людей, которые так открыто говорят о… Не знаю, о психологических проблемах. Полагаю, раз у моего отца был менталитет в стиле «подбери сопли», я просто не привык к этому.

Рохан задумался, глядя на занавешенное окно на другом конце комнаты.

— Да, я понимаю. Мои предки тоже были такими. Наверное, поэтому я начал действовать по-другому. Ввязался во множество проблем дома, на острове.

— Ты? Правда? — Кэмерон был в шоке. Рохан казался таким честным, ответственным парнем. Он практически управлял больницей.

Изучив Кэма взглядом, Рохан наклонил голову. Он будто вёл какой-то внутренний разговор, решая, чем поделиться, а что скрыть.

— Я не просто начал программу общественных работ, я был первым испытуемым.

— Без шуток?

Рохан усмехнулся и покачал головой.

— Без шуток. Так что, когда я говорю позволить программе помочь тебе, я говорю по опыту, а не как твой начальник. Понимаешь меня?

От этого Кэму отчасти снесло голову. Рохан был таким самоуверенным, держал всё под контролем, и Кэмерон не сомневался, что без него Ривербенд развалится. И всё же, он был проблемным подростком, прямо как Кэмерон сейчас был проблемным двадцатисемилеткой. Рохан чего-то добился, стал кем-то важным и казался счастливым находиться там, где был. «Может, он прав», — подумал Кэмерон, затем сказал то же самое Рохану.

— Хорошо, — сказал Рохан, будто они только что решили нечто важное. — Давай закончим здесь. После этого блока можем пойти в общую комнату, чтобы составить компанию постояльцам.

— Рохан, чья это комната? — спросил Кэмерон, не в силах больше сдерживать своё любопытство.

Тёмные глаза цвета красного дерева сосредоточились на нём, затем сузились. Почему этот вопрос вызывал у Рохана подозрение?

— А что? — спросил Рохан.

Кэмерон пожал плечами, внезапно застеснявшись и пожалев о вопросе.

— Просто интересно. Здесь нет никаких вещей. Никакого личного влияния или ещё чего-то. Здесь будто никто не живёт, но мы меняем простыни.

Тяжело вздохнув, Рохан заправил последний угол простыни и накрыл кровать одеялом.

— Это комната Джона Рэдли. Он никогда не приносит с собой ничего личного.

— Оу, — был слабый ответ Кэма. Он не мог объяснить, почему казалось, что от этой темы Рохану некомфортно. Ему явно не нравилось говорить о Джона, и он практически будто… защищал этого парня. — Он кажется милым. Я немного поговорил с ним, позже, после группового собрания.

Здоровяк бросил притворяться, что работает, и смерил Кэмерона опасным взглядом.

— Я помню. Он не «милый», он крайне проблематичный. Находиться рядом с людьми ему очень некомфортно, но он обычно слишком вежливый, чтобы что-то об этом сказать. Я не хочу, чтобы ты его беспокоил.

— Оу. Ладно, — сказал Кэмерон, медленно сдаваясь. — Но он первый со мной заговорил.

Рохана это ошеломило, затем сбило с толку.

— Хах. Что ж, это… необычно. И всё же, я хочу, чтобы ты очень осторожно проводил с ним время. Серьёзно, ему не хорошо. Для докторов он целая загадка — помнишь, я говорил тебе, что они даже не могут согласиться насчёт его диагноза. Он будто раздвоенный, смешанный мешок симптомов, которые словно меняются вместе с ветром. И он не говорит ни о чём до того, как приехал сюда, только о том, что люди уже знают — что его мать короткое время лежала здесь, пока не умерла.

— Что ж, чёрт возьми, — сказал Кэмерон за неимением более красноречивого ответа.

— Действительно. Так что просто будь осторожен. Ради него и ради себя самого.

***

Кэмерон сидел напротив Холли Кинер, наблюдая, как она перепрыгивает все его оставшиеся шашки. Она триумфально ему улыбнулась.

— Я снова выиграла! Боже, ты действительно отстойно играешь.

— Может, это просто ты слишком хороша, — парировал Кэмерон.

— Это совершенно возможно, учитывая, что я играю в это почти четыреста раз в день. Мы здесь очень ограничены в плане того, как разрешено развлекаться.

Она улыбнулась, похоже потому, что так просто делают люди. В этом не было никакой радости. Кэмерон пытался смотреть мимо желтоватой кожи, натянутой на острые угловатые кости, и осунувшихся черт, чтобы увидеть, как она выглядела… раньше. Её длинные светлые волосы сейчас потускнели и поредели, но, должно быть, она была красавицей до того, как её сразила болезнь.

Она тихо фыркнула и начала убирать шашки.

— Прости, не хотела испортить настроение. Это хорошее место, какое бы оно ни было. Просто тяжело не чувствовать меланхолию время от времени. И одиночество.

— Полагаю, поэтому нам, испытуемым, дают пару свободных часов каждый день, чтобы прийти потусоваться, — предположил Кэмерон.

— Мило, что ты считаешь это своими «свободными часами». Уверена, тебя бы здесь не было, будь у тебя выбор.

— Ты шутишь? Я только что переехал сюда из Нью-Йорка. Я живу в крохотной студии и не знаю буквально никого другого! Вы, ребята, моя социальная группа, — подмигнул он, счастливый от того, что смог вызвать у неё искренний смех.

Холли отодвинула свой стул от стола и встала, оставляя собранные в коробку шашки на месте.

— Спасибо за игру. Мне пора в столовую, за своим прописанным питанием. Надеюсь, увидимся позже.

— Конечно. Пока, Холли.

Кэмерон и сам начал вставать, но остановился, когда на стол упала тень. Над ним навис Джона, освещённый со спины большими окнами так, что был практически просто силуэтом. Почему-то, Кэмерон узнал его без проблем, даже когда его лицо по большей части было скрыто тенью.

— Не против, если я присяду? — прозвучал его обманчиво глубокий голос.

Кэмерон заставил свою челюсть закрыться и кивнул с широко раскрытыми глазами. Он не понимал, откуда бралось его восхищение Джона, оно просто было, будто и всегда. Он молчал, пока Джона садился напротив него. Он с опозданием вспомнил предупреждения Рохана, так что не отрывал глаз от стола, время от времени бросая тайные взгляды на Джона, придумывал и отвергал несколько способов начать разговор.

Улыбка Джона была такой же мягкой, как бежевые обои, и его взгляд сосредоточился на точке где-то за левым плечом Кэма. Его зрачки расширились, став большими чёрными дырами, которые почти полностью поглотили карие радужки. Очевидно, он видел то, чего не видели другие. «Ему не хорошо», — говорил Рохан. Может, он наконец видел то, о чём говорил мужчина.