Прекрасный возраст, чтобы умереть - Анна Данилова

– Скажите, Альберт, вы не слышали криков с берега? Валентина не кричала?

– Нет… Но если бы даже и кричала, то за музыкой и голосами наших соседей я ее вряд ли услышал бы. Но следователь сказал мне, что на Валю напали сзади, сразу сдавили горло и удушили, и только потом, словно для того, чтобы убить наверняка, положили тело в воду, совсем рядом с берегом, откуда тело не могло отплыть, тем более что там повсюду камыши…

– Может, она куда-нибудь отлучалась?

– Ну, отлучалась, конечно, и я тоже отлучался… Сами понимаете, мы были на природе, время от времени удалялись, извините, в кусты…

– Быть может, Валентина задержалась в этих самых кустах и в это самое время кого-нибудь встретила? Вы не заметили ничего подозрительного в ее поведении? Может, она нервничала или, наоборот, была весела, как если бы встретила хорошего знакомого или знакомую?

– Вы имеете в виду кого-то из той компании? Вряд ли, но если бы это и было так и Валя кого-нибудь встретила в посадках и узнала, то непременно рассказала бы мне. Больше того, она бы наверняка познакомила меня с этим человеком.

– Да, я понимаю, между вами были нормальные, доверительные отношения. Но она рассказала бы, если бы эта встреча носила безобидный характер, понимаете? А если бы она встретила мужчину из своего прошлого? Любовника?

– Она и тогда бы познакомила нас. Понимаете, Валя была таким человеком… Как бы это вам объяснить. Она была чиста, понимаете? И если даже у нее и мог быть в прошлом мужчина, с которым она была близка, то вряд ли он был для нее просто любовником: другом, возлюбленным, женихом, только так. В моем понятии, любовник – это человек, которого скрывают, с которым женщину связывают вполне определенные, сексуальные отношения, иногда только эти отношения. Валя была, повторяю, не такая. И если у нее кто-то и был, то она никогда бы не скрывала эти отношения. И если предположить, что они расстались по какой-то причине, то спустя годы она все равно, встретив его вот в такой ситуации, в лесу, неподалеку от того места, где мы отдыхали, спокойно представила бы его мне…

– Хорошо, я поняла. Скажите, Альберт, чем же руководствовался следователь, когда поверил вам, что это вы убили Валю? Ему хватило ваших слов, написанных на бумаге?

– Там, на берегу обнаружили следы моей обуви. Конечно, там весь берег был затоптан… Ну и, конечно, я же сам признался. Вероятно, этого ему вполне хватило.

– А как вы мотивировали, зачем убили Валентину?

– Сказал, что это мое, личное дело и что я не собираюсь это ни с кем обсуждать. Он допытывался: ревность? Деньги? Но я так ему ничего и не сказал.

– Вас не обследовали психиатры?

– Зачем? Я сознался, дело закрыли, и все!

– Хорошо, Гинер, я все поняла. И все равно, постарайтесь вспомнить что-нибудь подозрительное из вашей жизни с Валентиной. Кстати говоря, что вы можете сказать о ее отношении к родной сестре, Любе?

– Она считала, что Люба попала под влияние своего мужа, Вадима.

– Надеюсь, это не тот Вадим, который ваш помощник, ваша правая рука?

– Упаси господь меня от такого Вадима. Насколько мне известно, он легкомысленный и наглый тип, который живет с Любой исключительно из-за денег Вали.

– Валя давала им деньги?

– Всегда, и много. Но я не имел права вмешиваться во все это. Валя была по нашим меркам, да и вообще, очень богата. У нее на ее счетах лежали очень крупные суммы.

– Вы когда-нибудь присутствовали при разговоре двух сестер, когда Люба просила у Валентины деньги?

– А она и не просила. Когда она приходила, Валя всегда радовалась, сестры обнимались, пили чай, Валя угощала ее, говорила, что скучает. И Люба, как мне казалось, тоже радовалась их встречам. Уже перед самым уходом они шептались, сидя за столом. Люба говорила ей на ухо что-то и при этом краснела, и Валя молча кивала, потом говорила, что все уладит, что это не проблема. Ну и добавляла, что Вадик – урод. Вот прямо так и говорила.

– И как часто приходила Люба?

– При мне – всего два раза. Но я знал от знакомых, что Вадик занимает деньги у Валиных же знакомых, всех тех, которые составляли ее окружение… Как вам сказать-то… Словом, это не ее друзья, а скорее поклонники, покупатели, заказчики, люди из мэрии города, устроители ее выставок, коллекционеры и в основном люди небедные. Да, еще много музыкантов, друзей Густава Валенштайма. Валя по просьбе Густава ваяла их бюсты, изготавливала какие-то миниатюры на заказ. И делала она все это исключительно для Густава, которого очень уважала, да и любила как человека, как брата ее покойного мужа.

– Но какое он имел право занимать у них деньги?

– Вот такой вот уникальный наглый тип. Знал, что Валя заплатит все долги. Они ремонт отгрохали какой-то невероятный, машину он себе купил… Знаете, есть такой сорт людей, которые считают, что другим людям деньги достаются очень легко. Может, кому-то и достаются легко, да только не Вале. Она работала много, особенно живя в Германии. Конечно, у нее были помощники, которые помогали ей заливать формы, словом, выполнять тяжелую, мужскую работу, но все равно, она работала над заказами почти круглосуточно. Другое дело, что ей это нравилось…

– Значит, она давала своей сестре деньги. И отношения у них были хорошими. Думаете, Люба искренне любила свою сестру?

– Думаю, что да, и еще испытывала жгучий стыд, когда ей приходилось просить у нее деньги. Но это мое впечатление. С Любой мы мало общались. Думаю, что она вообще недолюбливала меня, считала, что я не достоин Вали. Она-то была в курсе нашего с Валей юношеского романа.

– И последний вопрос, Альберт. Арина. Что вы можете рассказать о ней?

– Арина? Преданная Вале, с настоящим характером. Она вообще – настоящая. Таких людей мало. Была при Вале всегда, когда это позволяли обстоятельства. Валя подобрала ее на улице, когда той было некуда идти, там чисто женская история… Валя взяла ее к себе, пригрела да и оставила. Арина выполняла по дому всю самую грязную работу, всегда содержала квартиру и мастерскую Вали в идеальной чистоте, готовила ей еду, стирала, а поначалу даже пыталась быть ее агентом, находила для нее покупателей на ее работы. Арина уверена, что работала на гения. Обожала Валю, готова была для нее на все. Оберегала ее от чужих, нехороших людей. И почему-то ненавидела Любу. Но дело тут, я думаю, в ревности. Она ревновала Валю к Любе. Считала, что та вообще не достойна быть ее сестрой. Уверен, что в деле наверняка имеются ее показания, где она говорит, что Валю могла убить ее сестра Люба. Но это не так.

– Вы знаете или предполагаете?

– Предполагаю. Просто следователь так много расспрашивал меня о Любе, что я подумал – ветер дует со стороны Арины.

– Спасибо, Альберт. Я тут принесла вам немного денег, возьмите, они пригодятся вам в камере…

– Что вы? Зачем?

– Затем, что вам надо жить, и жить долго, мы с вами уже говорили об этом. А так, с деньгами, вам будет немного легче. Подождите минуту…

Лиза встала, подошла к двери и постучала. Охранник передал ей пакет.

– Вот, – она поставила его на стол. – Здесь чай, масло, кофе, хлеб, колбаса… Словом, подкрепитесь.

– Вот спасибо! Ну, раз уж такое дело… Послушайте… Если у вас действительно есть возможность кое-что достать для меня и привезти сюда, то не могли бы вы выполнить мою небольшую просьбу…

– Да, конечно, слушаю.

– Мне нужно одно лекарство, я запишу вам адрес аптеки и фамилию фармацевта, вам дадут его без рецепта…

– Хорошо, пишите, – Лиза протянула ему блокнот и ручку.

Гинер записал.

– Кажется, это обезболивающее…

– Да-да, вы не думайте, это не яд, – он слабо улыбнулся.

– Хорошо, сегодня вечером я отправлю вам это. Альберт, если вам будет нужно что-то еще, вы только поставьте об этом в известность охранника по имени Савва. Это свой человек. Он мне все передаст. Если же захотите поговорить по телефону, он все устроит. Еще раз спасибо.

Гинер, растроганный, с повлажневшими глазами, молча кивнул.

7. Декабрь 2013 г.

– Привет, Наташа! Нет, не поздно, я не сплю. Нет, его пока нет дома. Работает. Что? Приехать к тебе? Да ты что? Половина двенадцатого! Миша придет, что я ему скажу? Ну ладно, позвоню. Хотя, мне кажется, что ему это не понравится… Ладно, попробую. А кто у тебя? Оля? Томка? Здорово! А где же ваши мужья? А… Ну, понятно. Девичник решили устроить? Хорошо, я перезвоню.

Роза Нураева, двадцати трех лет, жгучая брюнетка со смуглой кожей и черными глазами, полноватая, в розовом пеньюаре, подошла к зеркалу и окинула себя взглядом. Пышная грудь, округлые бедра, крутые локоны обрамляют гладкое, не требующее сложной косметики лицо.

Оставшись удовлетворенной, вздохнула и набрала номер телефона своего гражданского мужа, Михаила Стасевича.

Тот долго не брал трубку, а когда взял, она услышала его недовольный голос.

– Роза, я же сказал тебе, что занят, что у меня много работы! Я тут зашиваюсь с документами, ты же знаешь, Лагутина уволили и всю работу взвалили на меня… Завтра с меня спросят, а я что скажу? Что Роза не пожелала войти в положение и не дала мне работать?