Тройка неразлучных, или Мы, трое чудаков - Гана Боржковцова

Либа мнется.

— Я угадала, верно? Его бабушка ограбила банк.

— Брось, Илона, не глупи. Его отец…

— А что его отец?

— Я точно не знаю. Но Пехова на него страшно сердита из-за культкомиссии. Мама рассказывала, что на последнем родительском… там они всегда много спорят. В молочной тоже говорили, что у них и дома вечно ссорятся…

Марьянка вдруг вскакивает, так что Бара чуть не сваливается со стола. С трудом удерживая равновесие, она переворачивает ногой стул. Петр заливается веселым смехом, а Марьянка несется к кафедре. «Мать сыра земля дрожмя дрожит», — наверное, не преминул бы заметить Мартин, но Мартин — за дверью.

— Кто это тебя укусил? — насмешливо спрашивает Либа.

— Зато вас уже ничего не кусает. Вы — толстокожие. Только малость сплетницы, ты не находишь?

Щеки Либы покрываются ярким румянцем.

— Что ты хочешь сказать? — спрашивает она и тут же угрожает: — Это я передам Пеховой.

Но Марьянка робкая, пока ее не довели. А когда разозлится, способна противостоять целому стаду разъяренных слонов. Пип и Данка, во всяком случае, в этом убедились. Либа до сих пор не замечала в ней этой черты и теперь совершенно поражена. Марьянке, как видно, все нипочем.

— Не сомневаюсь, передать ты, конечно, передаешь, — заявляет она хладнокровно, — но не забудь также и обо всем про чем передать тоже. — Хладнокровие тут же оставляет ее. — Да вы, часом, не спятили? — срываясь, кричит она. — Мы что, выбираем старосту из отцов или из матерей? А я и не знала!

Пепик разжимает уши и смотрит на все раскрыв рот. Собрание начинает его забавлять. Впрочем, теперь классу не помогли бы даже звуконепроницаемые двери.

— Погоди, — останавливает Марьянку Илона, — ты чего так разбушевалась?

«А тебе-то что за дело?» — чуть было не вырвалось у Марьяны. Отношение ребят в классе с давних пор налаживает с помощью Илоны Либа, а для более конкретных дел у нее есть Мартин. Что это Марьяна ни с того ни с сего…

— Если бы речь зашла о ком-нибудь еще, ты бы небось не воспылала столь праведным гневом, — вскользь бросает Бара.

Она снова невозмутимо восседает на столе, как будто недавно не сваливалась оттуда. Но все равно так просто она Марьяне этого не простит. Ведь Петр от души хохотал, когда она летела…

— Погоди… — говорит Илона примирительно, но Бара прерывает ее:

— Все равно Пехова на Мартине едет — так что и для него лучше отказаться от старост, если уж такая ситуация.

Петр снова с удивлением глядит на нее. Вот, оказывается, в чем дело… Но для Марьяны ситуация вовсе не такая ясная.

— Глупости, — бросает она коротко.

Но Бара уже снова на коне. Встряхивает по-мальчишечьи головой, как ни один мальчишка не сумел бы.

— И для него, и для класса лучше, если бы он за это не брался, раз у него такие конфликты. Кризисы сказываются на всем. Даже на почерке. Я читала в учебнике графологии…

Бара втолковывает это Марьяне. У Петра от удивления отвисла челюсть, но он и не замечает этого. Так же как и того, что Марьянка засунула руку в карман юбки и в волнении передвигает ее так, что молния оказывается у нее на животе.

Бара сидит, обхватив руками колени.

— Я принесу тебе почитать, если хочешь, — добродушно предлагает она.

— Черта с два это меня занимает. Мы выбрали Мартина. Мартин согласился, а о графологии иди толкуй своей бабушке.

Все, как по команде, оборачиваются к дверям, в которых стоит Мартин.

— Так, значит, это вышло по ошибке, — спокойно говорит он. — А я думал, что вы сами этого хотите. Если нет — пусть старостой будет Либа. Она следующая за мной по числу голосов. Ну, а теперь я хочу сесть за парту. У меня не готово задание по математике, а в коридоре писать негде…

— Ты сидел на лестнице? — смущенно спрашивает Илона в надежде, что он не все слышал.

— Да, — отвечает Мартин, — но даже там вас было слышно. Вы же не сказали, чтоб я отправился на чердак или в подвал. Вы сказали: выйди в коридор.

Марьянка отвернулась и смотрит в окно. Мартин не спеша подходит к ней; он будто забыл, что надо быстрее выполнить задание.

— А про папу они половину наврали, — говорит он ей тихонько. — Папа у меня молодец. Каждому скажет правду в глаза. Пехова за это на него и разозлилась, но дома мы живем мирно. Марьяна молча кивает. Мартин смотрит на нее.

— Мне и в голову не пришло, что в старосты будут выбирать наших отцов. Правда, нас никто об этом не предупреждал, — добавляет он.

Марьянка краснеет. Она знает об этой своей слабости. Наверное, нос тоже красный… А Мартин, наверное, хочет, чтоб она знала, что он все слышал?

— Мартин, — произносит Бара, которая вдруг оказывается между ними. — Мартин, — повторяет она.

Мартин, как благовоспитанный мальчик, мгновенно поворачивается к ней.

— У меня дома есть очень интересная книга о графологии. Ты не хотел бы ее прочитать?

Звонок. Беранкова стрелой вылетает из класса, даже не посмотрев, все ли поднялись попрощаться с ней. Очевидно, она даже забыла о своем намерении спрашивать содержание всех глав «Бабушки». Глав слишком много.

— Ну, теперь я с тобой рассчитаюсь, — говорит Ярда, наступая на Пипа.

Пип поднимается как во сне. Он знает наперед, что произойдет дальше. Ярда первым наносит ему удар, а Пип, одной рукой прикрывая голову, другой вслепую размахивает во все стороны. Скорее случайно, он крепко стукает Ярду по макушке, слышит, как лязгают у того зубы. Ярда бьет его по носу и одновременно ставит подножку.

Пип больно ударился локтем и теперь не чувствует правой руки. Из коса у него каплет кровь, прямо на рубашку. Этого от мамы уже не скрыть. Но сейчас ему все равно. Кто-то навалился на него, как всегда в драке, и больно бьет.

— Ты не должен был сознаваться, — произносит нежный голос той, кому принадлежат и золотые волосы.

Все молчат, и в полной тишине Пип встает, прежде чем ребята осознают, что он способен драться. В чем он не должен был сознаваться? Все ведь знают, что Ярда выхватил у него тетрадку, и Пип бросается в нападение — теперь уже не только против Ярды, против всех… Хотя все отступили назад и смотрят издали. Чаще всего Пип налетает на парты, но достается и Ярде.

— Да уж плюнь ты на него, — слышит он голос Андулы, но не может взять в толк, кто на кого должен плюнуть.

Пип еще некоторое время молотит руками вокруг себя и только несколько позже до него доходит, что драться уже не с кем. Ярда тащится к своей парте, засунув руки в карманы, и дает понять, что он больше не дерется, потому что ему расхотелось. Остальные решили, что Ярда внял просьбам Андулы. Даже Пип не понимает, что Ярде тоже досталось на орехи. Досталось не только по подбородку. Выходит, драться Ярда не такой уж мастак.

— Вот если Филипп на тебя накапает, хлебнешь тогда, — говорит ему Анежка. — Беранкова тебе ничего не спустит. Все-таки было бы лучше, если бы ты отдал этот велик, — советует ему Анежка.

— Нет, на этот раз Ярда прав, — авторитетным тоном неподкупного судьи заявляет Катя. — Жаловаться не годится. И класс должен быть соли… соли…

— Солидарным, — завершает Вашек со знанием дела, но успевает все-таки добавить: — Только ведь Филипп, собственно…

— Филипп не жаловался, — подхватывает в раздумье Андула. — Он же ведь про себя одного сказал. А тетрадку Ярда у него просто вырвал. Да и Беранкова все равно бы догадалась, что Ярда списал. А про Ярду Филипп вовсе не сознавался. Дело тут совсем не такое простое.

Пип идет к умывальнику. Кровь уже не течет. Но стереть ее мокрым носовым платком с рубашки и брюк не удастся. Только размазать.

— Давай помогу, — предлагает Андула.

— Иди ты куда подальше, — огрызается Пип.

До самого конца урока Марьянка старательно писала задание. Но когда прозвенел звонок, в тетради у нее не было ни одного примера. Только исчерканная промокашка. Даже Мартин всего не сделал, потому что Либа отобрала у него тетрадь. Но при этом ей пришлось объяснить, что она берет тетрадь, потому что так для всех будет лучше.

— Да мне тут все ясно, — пробовал возразить Мартин. — Оставь тетрадь, я доделаю. Все равно потом и тебе захочется сдуть, а понять ты ничего не поймешь.

Только Мартин плохо знает Либу. Когда речь идет об общих интересах, Либа не считается с собственным успехом.

— Времени уже нет. А потом, ты не мог бы передать мне расписку стекольщика?

(Марьянка на промокашке провертела дырку.)

— Ты сама принесешь стекло? Ведь не дотащишь!

— Неважно. Об этом мы потом договоримся. Впрочем, если бы ты хотел принести… Но все документы должны храниться у меня, понимаешь?

«Вымогательница», — начертала Марьяна на промокашке.

Мартин выуживает листок из сумки,

— Вот и хорошо, — довольна Либа. — Благодарю.