Над облаками дождей не бывает - Дмитрий Янковский

Все упиралось в технологию. Самостоятельную тонкую пленку из реликта сделать не получалось, он тек из ковша струей, и налипал на любую поверхность микронным слоем, после чего застывал навсегда. Тогда Кроссман предложил использовать атомарный каркас из графена. Этот вид графита состоит из единственного атомного слоя, а потому, если опустить его в жидкий реликт, можно было получить пластину толщиной меньше двух микрон, да еще и заостренную по центру, за счет слива лишнего реликта с пластины до затвердевания. Когда режущую кромку полученного клинка исследовали на электронном микроскопе, оказалось, что на сходе она имеет толщину меньше теплового радиуса любого атома. Это было невероятно, и говорило об отсутствии у самого реликта чего-то похожего на квантовую структуру. Возможно, новое вещество вообще не состояло из атомов, а являлось интерпретацией чистой энергии, обличенной в массу через эйнштейновскую формулу эквивалентности.

Таким мечом можно было рубить что угодно почти без усилия – хоть вязкую броню рассекать, хоть хрупкий алмаз рубить. При этом срез оставался идеальный.

К сожалению, поставить производство такого оружия на поток не вышло. Проблема упиралась в сложность изготовления самого графена. За отпущенное время удалось сделать всего два меча с режущей кромкой тоньше размера атома, остальным восьми операторам бронемехов пришлось довольствоваться мечами со сверхтонким полимерным каркасом и режущей кромкой толщиной около двух микрон. В броневом массиве толщиной более трех сантиметров, двухмикронный клинок застревал. Зато без затруднений им можно было рубить обычное железо, сталь, кевлар, и любую защиту, слабее танковой.

Сразу после испытаний Ичин научился управлять самым мощным, созданным индивидуально для него, бронемехом. И, конечно, этот реликтовый механический монстр был оснащен клинком с субатомной режущей кромкой. Забравшись через люк в спинной части машины, Ичин опустил ступни на педали ходовых приводов, и зафиксировал голени мягкими кольцами. На лицо он надел шлем трехмерного видения, оснащенный двумя мониторами высокого разрешения, на которые транслировалось изображение с фронтальной бинокулярной камеры.

Датчики педалей улавливали движения ног во всех плоскостях, передавая импульсы на анализ в спинной предпроцессор, а оттуда в основной компьютерный центр с охлаждающим элементом из первородного необработанного реликта, имеющего температуру абсолютного нуля. В таких условиях удавалось полностью избежать теплового квантового шума даже при чудовищной плотности размещения элементов на кремниевой пластине, а так же избавиться от нагрева на любых режимах работы процессоров. Ичин подвигал ногами. Бронемех в точности повторил его движения, подав с компьютера управляющие токи на приводы гидравлических исполняющих механизмов.

Управление манипуляторами было организовано по другому принципу, вместо педалей использовались оптические датчики положения рук. Чтобы пользоваться системой, нужно было надеть специальные маркерные кольца на указательный и большой палец каждой руки. Справившись с этой задачей, Ичин опустил руки, и подал голосовую команду запуска обработки сигналов. Манипуляторы бронемеха дернулись, и, закончив калибровочный цикл, встали в то же положение, что и руки Ичина.

Те же действия совершили оператор девяти других боевых машин. В эфире раздались их доклады об успешном прохождении калибровки.

– Я Би Эм первый, – передал в эфир Ичин. – Доклады принял! Двигаем к грузовым элеваторам. Первичная задача – заявить имеющиеся у нас силы, чтобы остудить пыл противника. В бой без прямой команды не вступать ни при каких обстоятельствах! Ни при каких! Вы меня поняли?

Операторы бронемехов тут же отрапортовали о получении приказа, и, вслед за ведущим, направили машины к шахте грузовых элеваторов. Тяжелые ступни ходовых приводов, которые, казалось, должны опускаться с грохотом, почти не издавали звука. Реликт, из которого они были отлиты, поглощал всю кинетическую энергию соприкосновения поверхностей, не давая ей превратиться в акустическую волну. Каждый из двух элеваторов, рассчитанный на шесть тонн, мог спустить или поднять три бронемеха, поэтому спуск на минус первый этаж произвели в два захода.

На минус первом этаже располагалась так называемая «площадка». По сути, «площадка» объединяла в себе две функции. Одной была функция подземного гаража для всей колесной техники, включая как личный транспорт сотрудников, так и служебный, вместе с экспедиционными вездеходами и автомобилями корпоративных спецслужб. Второй функцией была функция транспортной развязки, распределяющей въезжающий и выезжающий транспорт по улицам Манхэттена через восемь портов въезда-выезда. Сразу после сигнала тревоги все порты были закрыты щитами с напылением из реликта, что исключало прорыв сил противника на «площадку», а с нее на ведущие вверх и вниз лестницы. Теоретически, взорвав стены, можно было обойти защищенные реликтом порты, но Ичин был уверен, что на такие меры власти решатся лишь в самом крайнем случае, так как повреждение несущих конструкций могло привести к обрушению всего небоскреба на близлежащие здания.

По большому счету, Ичин собирался вообще предотвратить штурм, продемонстрировав мощь бронемехов в качестве инструмента психологического подавления противника. Это могло сработать, могло не произвести должного эффекта, но попробовать стоило.

– Би эм первый диспетчеру! – произнес Ичин в микрофон рации. – Открывайте первый фасадный порт.

– Принял, выполняю! – раздался в эфире голос диспетчера.

Мягко разошлись запоры с реликтовым напылением, цепной привод утащил огромную заслонку порта вбок, открыв выход на улицу по пологому пандусу.

Конец ознакомительного фрагмента.