Под шляпой моей матери - Адельхайд Дюванель

Вороны проголодались. Они каркают всерьез. Они прохаживаются по снегу, как пальцы учеников по клавиатуре пианино. На узком трамвайном островке стоит снеговик с острой головой. Ветер раздает оплеухи. Виллибальд садится в трамвай, который останавливается лишь на мгновение, и снова едет в город; если бы ему встретился человек, который хотел бы с ним заговорить, он бы не ответил. Трамвай пуст; нет, в углу у двери сидит старая женщина с красными ногтями, с палкой и в платке. Виллибальд думает, что человек всю жизнь пытается стать узнаваемым и все же его никто не узнает. И всю жизнь он стремится защититься от одиночества и людей, потому что одиночество и люди разрушают.

Виллибальд сядет в пивной рядом со шлюхой, она будет говорить визгливым, как пила, голосом и есть кусок мяса, который будет разрывать ножом и вилкой; макияж будет покрывать овал ее лица, но лицо у нее круглое. Виллибальд, очень пьяный, будет напевать песню; возможно: «Радость, пламя неземное…»[2]

Машина

Несколько недель назад Курт впервые расцеловал сводную сестру в обе щеки: вблизи ее любящий взгляд изменился, стал злым и коварным. Ребенком Курт два года провел в приюте; за это время он не вырос ни на сантиметр и не прибавил ни грамма. Дети годами не виделись. Они встретились гораздо позже, в пригородном поезде под названием «Гулёна», потому что оба каждое утро в одно и то же время ездили на работу. Теперь каждый раз, когда Курт целовал сводную сестру, он прикрывал веки, потому что боялся увидеть ее злобный взгляд.

Курт ненавидит бумагу; самое ужасное для него, это когда он должен доставить письмо. Впрочем, газеты с письмами читателей он не выбрасывает: при всякой возможности он пишет письма читателей, которые каждый раз печатают; только благодаря этим письмам он уверен в себе. Он живет вместе с двумя коллегами; на троих у них всего один ключ, еще один сделать нельзя, потому что замок с секретом. Оба коллеги свои ключи потеряли; Курт прячет для них свой ключ под бумажным пакетом с пустыми бутылками, который всегда стоит у входной двери. Он боится, что мужчина, который живет на том же этаже, однажды засосет ключ своим пылесосом, когда будет убирать лестничную клетку. Домоправитель мог бы разрешить изготовить два новых ключа, но никто не знает, кто он. Ключа от почтового ящика тоже нет.

Курт купил машину, которая может говорить. Теперь он всегда ездит на ней на работу. Машина говорит: «Сегодня прекрасная погода» или «К сожалению, идет дождь». Курт любит свою машину и пока едет, не думает ни о сводной сестре и ее злобном взгляде, ни о потерянных ключах, ни о вырезках из газет и письмах у него в квартире. Чем лучше он узнает машину, тем больше она говорит. «Купи перчатки», к примеру, «у тебя ледяные руки». Или: «Хорошо выглядишь сегодня». Со дня на день Курт ожидает признания в любви.

Эрнесто

Очки у Эрнесто всегда были грязными; он видел мир расплывчатым, впрочем, его это устраивало. Но одного мужчину он узнавал, тот всегда говорил ему: «Добрый день, Эрнст», издалека. Он еще никогда не говорил с этим мужчиной и не знал, откуда тому известно его имя, которое он неправильно произносил: мужчина снова и снова досаждал Эрнесто. Эрнесто никогда не здоровался в ответ. Он терпел окружающих, но никого из них близко не знал. Мужчину, который приветствовал его указанным образом, он ненавидел.

Встречи с людьми часто неприятно удивляли: недавно Эрнесто сидел в ресторане с двумя девушками за одним столом; они болтали по-английски, а потом вдруг продолжили разговор на безупречном французском — без перехода. А позади какой-то мужчина беседовал с колонной. Но даже когда Эрнесто читал газету, он не был застрахован от подобных сюрпризов. Так, он прочитал заголовок: «Глаз-концерт в армянском госпитале»; позже он заметил, что написано было: «Гала-концерт в армейском госпитале».

Несмотря на легкую хромоту Эрнесто, никто бы не подумал, что он инвалид, скорее, что у него особенная походка, вполне подходящая к его журавлиному лицу и журавлиной фигуре. Он продавал сигареты, газеты, журналы и шоколад в киоске. Как сказал врач, у него было слишком мало «глазной влаги», поэтому он не мог носить контактные линзы, что задевало его самолюбие, ведь он был тщеславен. С тех пор он завел привычку время от времени плакать, но ничего не вышло; он не плакал ни разу с тех пор, как был ребенком. Каждый день он выпивал два литра «пойла», как он сам называл коктейль из колы и рома, который брал с собой на работу в двух бутылках.

Одним ветреным апрельским днем, когда Эрнесто спешил на работу, он заметил того самого незнакомца, тот переходил улицу, внимательно посмотрел на Эрнесто и сказал: «Добрый день, Эрнст». Эрнесто подумал: «В следующий раз прибью тебя камнем из пращи».

Замученные цветы

Суп, который каждый день варит Якоб, сам он называет «супом чудака». У него жалкий затылок и жалкие уши. Его жена художница: с помощью все новых и новых нарядов она преображается, каждый день предстает новой женщиной; на домашнее хозяйство ей плевать. Якоб любит ее. Недавно ему приснилось, что к нему прилетела канарейка, а на спинке у нее была печать, на которой было обозначено, сколько тонн корма съела птичка и сколько километров пролетела. Во сне он очень удивился, что птичка смогла съесть так много и покрыть такие расстояния. В мыслях Якоб все время оправдывается; он представляет себе разные неприятные ситуации: вдруг придет домоправитель, заметит капающий кран и будет ругаться, а Якоб оправдываться и объяснять, что сантехник уже чинил кран, но он по-прежнему капает и ему, Якобу, бесконечно жаль. В мире его фантазий на него постоянно кто-то нападает и он должен защищаться. Он просыпается среди ночи и мысленно отвечает полицейскому, который с упреком спрашивает его, почему он не закрыл дверь, перед тем как спуститься по лестнице, чтобы забрать письма из ящика; ничего удивительного, что у него украли портмоне с зарплатой. Якоб объясняется, он никого не подозревает; все это чудовищная ошибка. Он обещает исправиться.

Пять часов вечера и темно. Холод затачивает углы домов, а крыши шлифует до остроты. В некоторых окнах тощие рождественские елки. Якоб возвращается из офиса домой. В цветочном магазине на первом этаже его дома горит свет. Он смотрит в окна хозяйки, с которой он никогда не здоровается, он думает, что она мучает свои цветы; жене он покупает цветы, в основном, в другом магазине. Два раза в неделю Якоб посещает психиатра; он ложится на кушетку и тут же засыпает. До сих пор ему так и не удалось обрисовать врачу свои переживания по поводу замученных цветов. Он замечает, что рядом с ним встает какой-то господин, слышит, как тот откашливается, а затем тихий, глухой голос: «Почему Вы еще не донесли на флористку? Вам не стыдно быть соучастником преступления против цветов»? В отличие от дневных и ночных снов, теперь ему нечего ответить.

Подарок

Две монашки из одного закрытого монастыря, который теперь открыли, и девочка Йоханна едут по эскалатору торгового центра и смеются. Или Йоханна прячется под столом, потому что звонят в дверь. Бабушка спрашивает: «Почему ты прячешься? Как ты думаешь, кто это?» Йоханна отвечает: «Новый мужчина». В выходные Йоханна, как по волнам, путешествует в доме на колесах. Ночью она и бабушка спят сзади, мама и ее друг на передних сиденьях. Или: Йоханна плюет на мамины вещи и размызывает слюни.

Повзрослевшая Йоханна залезает в окно подруги; она заваривает себе ромашковый чай, курит и читает Фому Аквинского. Солнце падает на маленькое зеркало в птичьей клетке, где прихорашивается волнистый попугайчик; свет, который круглое стекло отбрасывает на стену, скачет по всей комнате, как будто кто-то бросает об стены золотую монету.

Подруга Йоханны страдает болезнью, от которой несколько раз на дню внезапно засыпает и видит сны; когда ее будят, она приходит в бешенство. Однажды обед, который ей приснился, был гораздо вкуснее того, на который ее пригласили; она была вне себя от ярости, когда хозяйка разбудила ее и пригласила к столу.

Йоханна выглядывает из окна и видит березу, которая еле-еле двигает кончиками пальцев. Йоханна принесла для подруги подарок: золотой ноготь. Его носят на мизинце и от него исходит почти королевское сияние; мужчины, женщины и дети изумляются и качают головами.

Йоханна прождала несколько часов, но подруга так и не пришла забрать великолепный, соблазнительный подарок. Темнеет; за окном через мост, словно тени, идут люди. Комната без верхнего освещения, от торшера в углу голой комнаты света не много. Внезапно сердце Йоханны холодеет; радость соскальзывает с ее лица, как прекрасная, сияющая маска. Она берет со стола пакетик, приготовленный для подруги, кладет в карман, надевает куртку и вылезает из окна.

Еще не все было потеряно