У стен Смоленска - Илья Мощанский

Оставшиеся в Могилеве войска сражались до последнего патрона. Впрочем, иного выбора у них не было: чтобы не дать врагу возможности наступать на восток, был взорван последний мост. Обреченные на гибель люди держались сутки. В ночь на 27 июля в город ворвался противник. Как утверждает германский историк П. Карелл, в результате боев за Могилев было пленено 12 тыс. защитников, но среди них почти не было офицеров. По мнению того же автора, они предпочли погибнуть в бою или застрелиться, только бы не попасть в плен[39]. При этом Карелл сообщает и о слишком значительных потерях в немецкой 23-й пехотной дивизии. Если учесть, что город штурмовали четыре дивизии, то можно сделать однозначный вывод: большинство его защитников до конца выполнили воинский долг. Трагическая участь постигла и героя обороны города генерала Романова: при прорыве из окружения он, тяжело раненный, попал в плен и погиб в концлагере. Город еще оборонялся, а в нем уже стал создаваться незримый фронт подполья. Разрозненные группы сопротивления позже объединились в Могилеве в крупную подпольную организацию «Комитет содействия Красной Армии», во главе которой стали К. Ю. Мяттэ и П. И. Крисевич. Стойкая оборона Могилева — незабываемая страница героической летописи Великой Отечественной войны. Многие защитники города погибли. Их вклад в победу над врагом навечно останется в памяти потомков.

К сожалению, не на всех направлениях советские воины сражались так стойко, как под Могилевом, Красным и у Соловьевской переправы. Вспоминая после войны о боях под Смоленском, маршал Рокоссовский отмечал массовый героизм солдат и офицеров, но вместе с тем он, как человек честный, вынужден был признать: «К великому прискорбию, о чем я не имею права умалчивать, встречалось немало фактов проявления военнослужащими трусости, паникерства, дезертирства и членовредительства с целью уклониться от боя. Вначале появились так называемые „леворучники“, простреливавшие себе ладонь левой руки или отстреливавшие на ней палец, несколько пальцев. Когда на это обратили внимание, то стали появляться „праворучники“, проделывавшие то же самое, но уже с правой рукой. Случалось членовредительство по сговору: двое взаимно простреливают друг другу руки. Вскоре вышел закон, предусматривавший применение высшей меры (расстрел) за дезертирство, уклонение от боя, „самострел“, неподчинение начальнику в боевой обстановке»[40].

Суровые испытания выпали на долю уже упомянутой группы генерала Качалова: она попала в окружение севернее Рославля, на одном из тех немногих участков фронта, где противник в те дни пытался наступать. Выходя из окружения в начале августа, войска группы понесли тяжелые потери. 4 августа во время атаки погиб в танке командующий группой — генерал Качалов, а 16-го появился приказ Ставки Верховного Главнокомандования № 270, в котором, в частности, совершенно безапелляционно утверждалось: «Командующий 28-й армией генерал-лейтенант Качалов, находясь вместе со штабом группы войск в окружении, проявил трусость и сдался в плен немецким фашистам». Незаслуженные обвинения в измене Родине генерала, до конца исполнившего свой воинский долг, были сняты лишь спустя многие годы после войны.

Несмотря на все усилия, выполнить задачу по разгрому противника в районе Смоленска войска Западного фронта так и не смогли. Им не удалось перейти в контрнаступление, а разрозненные удары, к тому же на широком фронте, оказались малоэффективными. Однако и эти удары лишили войска группы армий «Центр» маневра в сторону флангов — на Украину и Ленинград, что облегчило положение советских войск на юго-западном и северо-западном направлениях. Смог улучшить положение и Западный фронт: своими ударами он на какое-то время отвлек противника от окруженных в районе Смоленска войск. К 1 августа группой Рокоссовского и войсками 16-й и 20-й армий удерживался «коридор», связывавший соединения 16 и 20 А с войсками Западного фронта. После шестидневных кровопролитных боев части этих армий наконец-то соединились с главными силами фронта.

В ночь на 4 августа наши войска начали отходить к Днепру и переправляться на восточный берег. Первыми были переправлены около 3 тыс. раненых. Семь суток под непрерывным воздействием артиллерии и авиации противника, отбивая непрерывные атаки с флангов и тыла, дивизии 16-й и 20-й армий вырывались из вражеского кольца. При активном содействии группы генерала К. К. Рокоссовского большинство окруженных частей отошло за Днепр. Там они значительно укрепили нашу оборону на рубеже Холм-Жирковский — Ярцево — Ельня.

План германского командования — окружить и уничтожить в районе Смоленска основные силы Западного фронта — провалился.

Таким образом, героическое сопротивление советских войск не позволило вермахту добиться решающего успеха на главном направлении. Ударные группировки немцев были измотаны. 30 июля группа армий «Центр» получила приказ перейти к обороне и заняться ликвидацией угрозы со стороны советских войск на флангах. Впервые в истории Второй мировой войны германская армия вынуждена была перейти на главном направлении к обороне.

Просчитались немецкие генералы: желанный разгром окруженных советских войск под Смоленском не состоялся. Начальник штаба 4-й армии вермахта генерал Г. Блюментрит писал впоследствии: «…в районе Смоленска была окружена большая группа русских. Две полевые армии… удерживали три стороны котла, в то время как наши танки блокировали выход из него близ Ярцева. И снова эта операция не увенчалась успехом. Ночью русские войска вырвались из кольца окружения и ушли на восток»[41].

Перешедшие к обороне на левом берегу реки Вопь войска Рокоссовского впервые за войну сделали попытку создать противотанковую оборону, основанную на противотанковых опорных пунктах (районах), размещаемых на танкодоступных направлениях. Позднее по такому принципу противотанковая оборона стала строиться советскими войсками повсеместно. Однако в ходе боев под Смоленском Западный фронт понес серьезные потери. К началу августа в его дивизиях оставалось не более чем по 1–2 тыс. человек. По данным противника, только в июле в плен было захвачено 184 тыс. красноармейцев.

Ожесточенное сопротивление советских войск под Смоленском ослабило наступательную мощь группы армий «Центр». Она оказалась скованной на всех участках фронта. Генерал-фельдмаршал фон Бок писал в те дни: «Я вынужден ввести в бой теперь все мои боеспособные дивизии из резерва группы армий… Мне нужен каждый человек на передовой… Несмотря на огромные потери… противник ежедневно на нескольких участках атакует так, что до сих пор было невозможно произвести перегруппировку сил, подтянуть резервы. Если в ближайшее время русским не будет где-либо нанесен сокрушительный удар, то задачу по их полному разгрому будет трудно выполнить до наступления зимы»[42].

Большая стратегия

В это время в германском руководстве командованием военными операциями на Востоке произошел первый крупный сбой. Подспудный конфликт между «дилетантом» Гитлером и профессиональными военными — генералами, игравший важную роль в политической эволюции «третьего рейха», с этого момента начинал приобретать важное значение в плане воздействия на ход операций. Конечно, Гитлер не был профессионалом. Но всю свою жизнь он изучал военное дело. В первые месяцы Второй мировой воины его напор, склонность к риску, его интуиция принесли весьма ощутимые успехи. Но спустя восемь недель после начала Восточной кампании генералы и Гитлер поменялись ролями. Генеральный штаб сухопутных войск (ОКХ) почти единодушно выступал за то, чтобы усилить армии фон Бока и предпринять наступление на узком участке фронта непосредственно на Москву. Гитлер отстаивал ортодоксальное решение по рецептам военного теоретика Клаузевица — методическое уничтожение сил противника на полях сражений, независимо от географических целей и важных в политическом отношении центров. Еще 13 июля он заявил фон Браухичу: «Не столь важно быстро продвигаться на Восток, как уничтожать живую силу противника», и эта концепция, которой он придерживался на протяжении двух последующих месяцев, полностью совпадала с целями, которые были определены планом «Барбаросса», то есть уничтожение советских войск, находящихся в Западной России, и предотвращение их отступления в глубь советской территории. Внешне задача выглядела простой, но исключительно сложной по существу и ускользавшей от решения. После первых радужных успехов натиск вермахта начал слабеть и темпы наступления замедлились.

В середине июля линия фронта шла с севера на юг от Нарвы на границе Эстонии до устья Днестра на Черном море. Но в центре фронт с двумя гигантскими зловещими выступами напоминал по своей конфигурации отраженную в зеркале букву «S». Танковые соединения группы армий «Центр», продвигавшиеся к Москве с севера и юга от Минского шоссе, уже достигли Смоленска. Но южнее советская 5-я армия Юго-западного фронта продолжала удерживать передовые рубежи в районе Припятских болот. Это создавало дополнительный фронт протяженностью 240 км, который проходил вдоль «обнаженных» флангов группы армий «Центр» и левого крыла южной группировки фон Рундштедта, приближавшейся к Киеву.