Из недр царского флота к Великому Октябрю - Павел Дыбенко

В связи с громовыми победами русской армии и наш командир раздобрился. Разрешил матросам читать газету "Новое Время". Она вся пестрит хвалебными гимнами победоносному шествию русской армии. Только "баковый вестник" стал недоволен своим конкурентом "Новым Временем" и в азарте соревнования до того заврался, что смешал все занятые города: австрийские на немецкий фронт перенес, а немецкие на австрийский. Того и гляди, еще турецкий город переставит в Восточную Пруссию. Но эту ошибку от поры до времени поправлял сам командир. Вот и сегодня, вероятно, ради воскресенья с самого утра разносятся вести по кораблю: немецкие войска разбиты. Русская армия перевалила через Карпаты. Занят город Львов. Опять новая победа. Хорошо, что сегодня воскресенье. Если это верно, то командир во фронте обязательно скажет, какие новые города взяты и когда именно, и прикажет ротным командирам проследить, чтобы вся команда знала.

Горнист играет на молитву. Все в сборе. Священник спешит окончить литургию. Любит старик пораньше пообедать да рюмку водки выпить, а сегодня еще к тому "под победу". В конце литургии молебствие о даровании новой победы и панихида о павших героях под Львовом. Значит, верно? После молебствия строимся во фронт. Ждем командира. Он сегодня поздравит со взятием Львова и скажет пару слов.

Так мы целый месяц "воевали" да подсчитывали взятые города. Броненосец "Андрей Первозванный" в это время чинился в доке после того, как в первый же день объявления войны наскочил на подводный камень и продырявил свой нос; "Рюрик" тоже заканчивал ремонт. Все со дня на день поджидали прихода из Петрограда вновь отстроенных дредноутов. У всех была одна мысль: как только придут дредноуты да выйдут из дока "Андрей" и "Рюрик", тогда и мы покажем немцам, что значит русский Балтийский флот. Не то что "Гебен": загнал черноморцев и из гаваней не выпускает. А пока они не пришли, команда снова взялась за старое дело: "медяшку драить".

Наконец сам фон Эссен потребовал эскадру в Ревель и во главе эскадры из броненосцев, крейсеров и миноносцев вышел в море искать немецкий флот. К этому времени немцы на море потерпели "аварию": один из легких немецких крейсеров наскочил на камень возле порта Петра Великого да так сел, что и сняться не мог. Сводка же гласила: "Немецкая эскадра разбита, один крейсер потоплен".

Проскитавшись двое суток по морю и не встретившись с немецкой эскадрой, снова на ночь возвращаемся в Ревель. На обратном пути несчастье: все четыре лучших корабля - "Император Павел I", "Цесаревич", "Слава" и "Рюрик" - вместе с фон Эссеном возле самого Ревеля сели на мель. Правда, ни один не застрял, но течь во всех кораблях получилась. Три дня заливали цементом, да так и воевали на цементе два года. Тут же понеслись вести: фон Эссен - немец; его брат командует немецкой армией, а поэтому он предает наш флот - "изменник". Долго ходили слухи об измене фон Эссена, пока "бедняжка", возвращаясь с другого похода, скоропостижно не умер. Была и другая версия, что Колчак, бывший в то время в Балтийском флоте, донес на него об измене. Фон Эссен же, не дожидаясь результатов доноса, по пути в Ревель отравился. Верно это или нет, до сих пор точно не знаю.

Первые безрезультатные походы в поисках немецкой эскадры охладили воинственный пыл. Понемногу свыклись и с войной. Только прибывшие старички-матросы, взятые от сохи и молота, как-то неохотно привыкали к забытой ими корабельной обстановке. Нехотя брались за работу, больше уделяли времени на пересуды и разговоры о причинах войны: кому она полезна и за что мы должны проливать кровь. Одна надежда у них была: говорят, война недолго продлится несколько месяцев. А там снова по домам. Слушая их, сам учишься: все же старики больше кое-чего видели, слышали на белом свете. Рассказывают, что рабочие неохотно идут в армию и агитируют против войны. Все уверены, что немцы нас разобьют. К войне же мы не подготовлены. Да и какая нам польза от войны?

Молодые моряки, слушая стариков, призадумываются, покачивают головой и тоже начинают поговаривать: что плохого мы сделали немцам, а немцы нам? Какая польза нам, что завоюем Восточную Пруссию, даже всю Германию и Австрию? Россия и так широка и необъятна. А мало ли на наших глазах солдат, калек японской войны, протягивают руку на улице, просят милостыню? А ведь тоже в свое время были герои.

Сначала медленно, робко, но постепенно все сильнее и сильнее растут ропот и недовольство войной. Из дому пишут: забрали лошадей, старших братьев-работников, остались в деревне одни бабы - работать некому.

Проходят три - четыре месяца войны, а грохот орудий на сухопутных фронтах не замолкает. В войну втягиваются все новые и новые государства. Меркнут надежды на скорое окончание войны. Флот уже готовится к зимней стоянке. Броненосцы, пришедшие два новых дредноута и часть крейсеров ошвартовались к бочкам в Гельсингфорсской гавани, стали на мертвый якорь. Зазимовали. Миноносцы, несмотря на зимние холода, шныряли далеко в море и охраняли подступы к Финскому заливу. Зимовка нисколько не отличалась от мирного времени, разве только тем, что на зиму заставили проделать лишнюю работу: выкрасить корабли в белую краску, под цвет снега, да лишние котлы держали под парами. Одно скверно: через несколько месяцев с начала войны ухудшилась пища, и в отпуск никого не пускали.

Эти обстоятельства служили предметом плодотворной агитации против войны, против жестокой дисциплины. Активная революционная работа усиливалась. За зиму мы установили связь не только с отдельными кораблями, но и с командами, находившимися в Ревеле и Кронштадте.

Первая зимовка флота не принесла ни побед, ни поражений. Готовились к весенней кампании, и все ожидали, что летом 1915 г. немцы обязательно нападут на нас и попытаются загнать в Кронштадт. Как-то незаметно промелькнула зима, выглянуло весеннее солнце, и снова ожила жизнь на кораблях. Гавань постепенно начала освобождаться от льда.

Много причудливых эпизодов порасскажут вам участники войны: о боевых действиях, о всевозможных приключениях и трагедиях, о героических подвигах одних и трусости других. Команды броненосцев и дредноутов ничем похвастать не могут: им в течение 1914-1915 и даже 1916 годов не пришлось участвовать ни в одном сражении. Правда, много походов совершили они в открытом море, вволюшку нагрузили угля и попотели в горячих палубах во время походов. Но все безрезультатно.

Как видно, не всем суждено было испытать боевое крещение. Зато на нашу долю выпала задача подготовки восстания. Недовольство на больших кораблях возрастало с каждым днем. Здесь уже не было разговоров о популярности или непопулярности войны. В командах открыто говорилось о свержении царизма, о том, что домой никто не уйдет по окончании войны, пока не будут удовлетворены требования народа.