Творящие любовь - Джудит Гулд

Элизабет-Энн кивнула:

— Да, миссис Уинтер.

— Все остальные свободны. — Экономка подождала, пока горничные друг за другом выйдут из комнаты. Потом снова повернулась к Даллас и Элизабет-Энн: — Сегодня вечером в номере 614 поселится очень важный гость. — Она сделала многозначительную паузу. — Мисс Лола Бори.

Даллас вскрикнула от удивления, но миссис Уинтер предпочла этого не заметить. Даже у Элизабет-Энн сердце учащенно забилось. Лола Бори — легенда, самая яркая звезда кинематографа, жизнь которой находилась под пристальным вниманием публики и которой подражали миллионы американок.

— Необходимо, чтобы сегодня вечером все прошло гладко, — предупредила миссис Уинтер. — Любое пожелание мисс Бори, каким бы странным или трудновыполнимым оно вам ни показалось, должно быть исполнено. Буквально. Ясно?

Элизабет-Энн кивнула.

— Хорошо. — Миссис Уинтер помолчала. — Но важнее всего, чтобы никто — публика, фотографы, журналисты — не докучал мисс Бори. Она потребовала полного уединения, и администрация отеля намеревается выполнить это условие. Мы наняли дополнительных охранников. Они будут стоять в вестибюле. Но если кому-нибудь все-таки удастся подняться наверх, то не пустить их будет вашей обязанностью, миссис Хейл. Само собой разумеется, что вы не должны ни с кем обсуждать увиденное.

— Да, мадам.

— Ну что ж, отлично.

Миссис Уинтер жестом отпустила их, и женщины заторопились к выходу.

— Не могу поверить, — благоговейно проговорила Даллас, пока они поднимались наверх в служебном лифте, — Лола Бори! Я видела ее в десятке картин. Боже мой! Подумать только, что я увижу ее живьем. — Негритянка покачала головой. — Когда я расскажу об этом дома, мне никто не поверит, я знаю.

— Только подумай сначала, прежде чем будешь рассказывать, — предупредила ее Элизабет-Энн.

— О, я буду осторожной. Поверь мне. — Даллас снова покачала головой и прищелкнула языком: — Я все еще не могу в это поверить. Представь только, Лола Бори здесь, в отеле. Настоящая знаменитость!

В своем роскошном трехкомнатном номере Лола Бори чувствовала себя одновременно пьяной и подавленной. Джин сделал свое дело, обстановка гостиной с пятнами розовой обивки мягко кружилась в тумане. Лола старательно подняла тело с кушетки, но ее повело, как только она встала на ноги. Сжав губы, женщина постаралась собраться. «Джин, мне нужно еще джина».

Она поплелась к двери и начала возиться с замком.

— Черт побери! — выругалась она сквозь зубы. Потом прижалась лицом к двери и тихо заплакала. Ей не нужен джин, ей нужна компания. Постояв так минуту, Лола оттолкнулась от двери и побрела обратно к кушетке. Увидев отражение в зеркале с золоченой рамой, она озадаченно уставилась на него, потом медленно подошла ближе. — Это не я, — пробормотала она и облизнула губы. — Это совсем не я.

Актриса покачала головой, с вызовом глядя на карикатурное изображение, послушно повторившее ее движение. Помада на губах размазалась, а знаменитые голубые глаза заплыли и опухли. Правильная линия высоких скул, один из главных ее козырей, неожиданно потеряла всю свою привлекательность, щеки ввалились. Белокурые волосы с платиновым отливом потускнели и растрепались.

Лола Бори оцепенело смотрела на отражение в зеркале и не могла поверить, что оно ее собственное.

И вдруг, сжав голову руками, она судорожно зарыдала, согнувшись пополам. Это не Лола Бори, кричал рассудок. Этого не может быть.

Она в зените славы, ее карьера достигла вершины, и на этой вершине Лола Бори собиралась остаться навсегда, царствуя с высоты позолоченного пьедестала, далеко-далеко от остальных людей. Она ни в ком не нуждалась и не собиралась менять своих привычек. Но одного она предвидеть не могла: появилось звуковое кино.

Лола в оцепенении упала на кушетку и невидящим взглядом уставилась перед собой. С ней было покончено. Все произошло как раз сегодня после полудня. Еще и восьми часов не прошло, как этот ублюдок Джозеф фон Рихтер, продюсер со студии, сидел в этой самой комнате с ней радом вот на этой самой кушетке. Его уничтожающие слова все еще эхом отдавались у нее в мозгу.

— Вы не можете получить эту роль, — важно произнес он с немецким акцентом. — Только не в «Войне и мире».

— Вы, конечно, шутите, Джозеф, — весело ответила она.

Но его следующие слова и очевидная искренность тона поразили ее.

— Нет, моя дорогая, — мягко ответил продюсер. — Ваша карьера закончена. Это я пришел сказать вам. — Он помолчал, взглянул на нее, потом неловко отвернулся. — Радуйтесь, что она продолжалась так долго.

Сначала ей захотелось высмеять его, но слова Джозефа не выходили у нее из головы. Она знала, что этот момент должен наступить, и боялась его. Теперь она не могла думать ни о чем, кроме черного гибельного облака, сгущающегося вокруг нее, душащего ее. Актриса постаралась говорить спокойно, но с ее губ сорвался лишь слабый шепот:

— Так вот почему я проходила звуковые пробы.

— Да. — Он многозначительно склонил голову. — У вас есть внешность, Лола, но нет голоса. Он слишком высок. Как только зрители услышат вас, вы станете посмешищем.

Лола вскочила на ноги.

— Мне следовало бы убить тебя, грязный ублюдок! — крикнула она дрожащим от ненависти голосом. — Мне следовало бы убить тебя! — И зарыдала.

— Завтра, на премьере «Женщины под вуалью», — спокойно продолжил продюсер, — зрители увидят последний фильм с Лолой Бори. Мне очень жаль. Поверьте мне.

Она долго плакала, потом вытерла глаза тыльной стороной ладони.

— Я думаю… — Лола постаралась снова взять себя в руки. — Я думаю, что моя звезда закатилась навсегда. — Это прозвучало как предположение.

Лицо ее собеседника ничего не выражало, но в глазах была грусть.

— Вы слишком долго снимались, Лола. Ничто не вечно. Так всегда бывает в кино.

Ничто не вечно.

Эта фраза снова и снова возвращалась, накидываясь на нее из темных углов комнаты. Никто не может ей помочь, она должна страдать в одиночестве. Да и к кому она могла бы обратиться? Кто успокоит ее кровоточащее сердце? Кто скажет ей, что делать, куда идти теперь, когда все потеряно?

И вдруг имя молнией сверкнуло у нее в мозгу: Лэрри.

Лэрри, ее бывший муж, банкир, занимающийся инвестициями. Он всегда был таким сильным и предприимчивым. Пока они были женаты, он любил ее, молился на нее. Однажды Лэрри попытался скупить все копии фильма с ее участием, показавшимся ему скандальным. Он хотел, чтобы она принадлежала только ему одному. Во время их короткого брака он любил ее сильнее, чем кто-либо другой. Он не хотел развода. Инициатива принадлежала ей, она на этом настаивала.

Но любит ли Лэрри ее до сих пор?

Она сжала губы. Если любит, то у нее есть шанс. Многие годы они не разговаривали, с тех самых пор, как она ушла от него. Ей было известно, что Лэрри в Нью-Йорке. И, по ее сведениям, он до сих пор одинок. Правда, стал еще богаче.

Ее сердце забилось: так было всегда, когда она становилась перед камерой. Ей стало смешно. Джозеф не прав. Есть по крайней мере еще одна роль, которую она может сыграть. Она может снова заполучить Лэрри, выйти за него замуж и занять место одной из первых дам города.

Возбуждение охватило ее, подогреваемое предвкушением удачи и джином. Лола схватила телефон и попросила телефонистку соединить ее с домом Лэрри. Когда-то она тоже жила там и не могла забыть номер телефона.

Ей едва удавалось сдерживать нетерпение, пока на другом конце провода раздавались гудки. Но как только она услышала знакомый баритон, ее прошиб холодный пот. Лэрри ответил весьма официально и сдержанно:

— Лола? Чем могу быть тебе полезен?

Женщина нахмурила брови, концентрируя внимание на каждом произносимом слоге, стараясь не глотать слова:

— Ты мне нужен, Лэрри.

На другом конце провода молчали. Прошло довольно много времени, прежде чем он снова заговорил, так что она даже испугалась, что их разъединили.

— Когда-то я тоже нуждался в тебе, Лола, — в голосе Лэрри не было горечи. Он просто констатировал факт, но от этого ей стало еще хуже.

— Я знаю об этом, Лэрри. Я была дурой. Пожалуйста, давай попробуем еще раз. Во имя нашего прошлого.

Он снова долго молчал, потом мягко ответил:

— Мне очень жаль, Лола. Некоторые вещи нельзя изменить. Я не Господь Бог, да и ты тоже не всемогуща. Мы не сможем воскресить то, что уже умерло. То, что случилось, — он вздохнул, — случилось. Наши две жизни не слились в одну. А теперь, если ты позволишь…

Но тяжелое дыхание Лолы прервало его на полуслове. Ей показалось, что чернота сгущается вокруг нее. Она старалась избавиться от ужасного видения.

— Лэрри, — выдавила она. — Я должна увидеть тебя. Я теперь совсем одна. Я потеряла надежду. Я… я больше не могу это выносить, Лэрри. Если я не поговорю с кем-нибудь, то… я покончу с собой.