Пятница, 13 число (сборник) - Анатолий Трушкин

Он постарел прямо на глазах, щетина сразу полезла, сгорбился, пошел к себе.

Отошел он, а запах от него остался! Я форточку открыл… подошел к нему, говорю:

– Брат, если что не так, прости.

Он ни слова! Но через минуту простил, говорит:

– Больше так никогда не делай.

Я говорю:

– Коля, я клянусь тебе! Если я еще раз когда-нибудь чем-нибудь, хоть одно дурное слово о тебе, пусть мне в голову попадет молния, пусть земля разверзнется, Коля!

Кто-то форточку закрыл.

Я думаю: «Ну земля разверзнется, ну молния в голову, но не пять же тысяч первому встречному!» И оттолкнул его.

А он такой сильный оказался, поднял меня и кинул к окну. Я, пока летел, успел крикнуть:

– Двуногий, гаденыш, считай, что ты покойник!

И тут спиной о раму ка-ак дамся – и форточка открылась…

Короче, людей надо больше любить, а не себя одного.

Ужасы

Я сам не видел это кино, но пацан один видел, он рассказывал.

Это фильм ужасов. Там пацан один шел в ночной клуб, а попал… в библи-о-теку! Он перепутал.

Входит в ночной клуб – он думал, это ночной клуб, – а там мертвая тишина. Тишина не как бывает, когда говорят: «Пиво кончилось», а вообще мертвая тишина.

Это называется «читальный зал», он потом узнал. Ни бутылок нигде, ни одной иглы – все читают.

Он хотел уйти, а забыл, где выход. Выход, где он входил, – это вход; где выход, он вообще никогда не знал.

И пацан растерялся. И он со страха, а может, съел чего-то… Короче, к нему подходят, говорят: «Тише вы!.. пожалуйста».

А он вообще ничего не говорил, он съел чего-то, он не хотел шуметь.

Пацан, который кино видел, говорит:

– Они подошли, и у него прямо ужас в глазах, волосы дыбом и судороги по всему телу.

И он решил: «Надо бежать! Или притвориться мертвым». Он решил притвориться мертвым.

Упал на пол, как мертвый… и пополз куда глаза глядят. Он ползет, думает: «Меня никто не видит». А его видят все! Они все в очках!

Он полз, полз… обернулся – кругом одни очки. Остановился и – раз! – под ним лужа. Пацан, который кино видел, говорит:

– Я думал – кровь! Сколько крови в нем!

И он обделался… пацан, который кино видел. И тот обделался, который заполз в библиотеку. Они оба обделались. Когда он мне всё рассказал, я тоже обделался, мы втроем обделались. Наверное, это кино выдвинут на «Оскара».

Пацан, который главный герой, говорит: «Не убивайте меня, я все это прочитаю!»

Они ему говорят: «Ты не умеешь читать!»

Но он умел! Он взял книгу и прочитал… название. И все увидели, как хорошо он читает… по слогам!

Он обрадовался, думал: «Вау! Я спасся!» Но это было не «вау». Его подняли на ноги, но он плохо стоял на ногах, он все время падал на голову.

Его отнесли в комнату этажом ниже. На комнате было написано «Заведующая». Он остался один на один с заведующей. Заведующая – самая главная там, она в очках уже ничего не видит.

Она подходит к пацану, он смотрит – у нее ни в носу, ни в зубах, ни в пупке ничего нет! Ни булавок, ни гвоздей. Пупка вообще не видно! Страшила такая подземная.

Пацан заплакал, хотел спрятаться, а негде, там везде одни книги.

И тут заведующая наклоняется над ним и говорит… человеческим голосом:

– Учиться надо!

И раз – под ним лужа. Пацан, который кино видел, говорит:

– Я думал, это кровь! Целая лужа крови!

И он обделался… пацан, который кино видел. А тот, который заведующую близко видел, он тоже обделался, они оба обделались. А я хотел обделаться, но не смог.

Короче, она наливает ему отраву в чашку и говорит:

– Пей!

И он выпил, он уже не хотел жить. Но это оказался зеленый чай. Но он не знал, что это зеленый чай, и обделался.

Короче, пацан этот свихнулся, его все время потом к вечеру тянуло в библиотеку… особенно в полнолуние.

Сперва ему там велели прочитать «Муму». Он прочитал всю книгу… за неделю с небольшим. Сам прочитал! Ничего не понял, конечно, очень сложно для него.

Но он заразился читать. Потом сам стал писателем… современным, даже написал стихотворение «Хорошо в библиотеке». Дальше еще чего-то.

Крышу у него перекосило, и он стал носить очки… пока без стекол.

Короче, пацаны, надо учиться, учиться и учиться, не то крышу снесет окончательно.

Пьесы

Жизнь с театром и без Комедия в двух действиях

Действующие лица

Автор.

Первый рабочий сцены.

Второй рабочий сцены.

Лиза.

Время действия – наши дни.

Действие первое

Сцена представляет собой саму себя – сцену театра. Уже выставлена часть декораций к вечернему спектаклю. Догадаться, что это за спектакль, трудно – на заднем плане висит ружье, у правой кулисы стоит трон, у левой – пластмассовый столик, на нем череп. Входят Первый и Второй, несут небольшой гроб.

ПЕРВЫЙ. Осторожнее – гроб еле живой.

ВТОРОЙ. Куда его?.. Что сегодня?

ПЕРВЫЙ. «Чайка» Чехова.

ВТОРОЙ. Для кого же там гроб?

Останавливаются, думают.

ПЕРВЫЙ. Не иначе Сергея Константиновича опять осенило.

Ставят гроб на столик.

ВТОРОЙ. Как в «Гамлете»?

ПЕРВЫЙ. В «Гамлете» гроба не было.

ВТОРОЙ. А Гамлет оказался женщиной.

ПЕРВЫЙ. Гамлета веками играли так, как написал Шекспир. А Шекспир сам не понял, что написал. Если бы не Сергей Константинович, так бы и играли еще тысячу лет. В чем суть Гамлета? Он во всем сомневается, так? Он мечется, не может твердо ответить ни на один вопрос. «Быть или не быть?..» Он не знает. Значит, он?.. Женщина. А Сергей Константинович – гений.

ВТОРОЙ. Он тоже может ошибаться.

ПЕРВЫЙ. Нет! Сергей Константинович не может ошибаться. Просто ты еще не все понимаешь. Театр – это отдельный мир, мы не такие, как все. Мы другие, потому что другое окружает нас.

Второй оглядывается.

Мы среди декораций к СПЕКТАКЛЮ, ты отвечаешь за звук, я за свет в СПЕКТАКЛЕ. И мы еще по совместительству рабочие сцены, потому что у театра сейчас не лучшие времена. И Сергей Константинович – главный режиссер и по совместительству директор театра. Тоже терпит. Но ничего! Зато мы постоянно среди высоких чувств и глубоких мыслей. Вот ты сейчас о чем думаешь?

ВТОРОЙ. О том, что Сергей Константинович вчера вычел у меня из зарплаты пятьсот рублей. Нас с женой в гости пригласили – цветы не на что купить.

ПЕРВЫЙ (замирает, озирается) . Она все время мешает театру!

ВТОРОЙ. Кто?

ПЕРВЫЙ. Жизнь… За что вычли?

ВТОРОЙ. За то, что в «Моцарте и Сольери» исчез звук.

ПЕРВЫЙ. Вот! Ты думаешь о Моцарте и Сольери, двух великих композиторах. А твой приятель, звукорежиссер в пансионате для глухонемых, о чем он думает?

ВТОРОЙ. О том, что получает в два раза больше моего; о том, что у него там бесплатно питаются жена, дети, сестра, муж сестры.

ПЕРВЫЙ. Вот! Он – животное. Он только питается, а ты несешь людям свет!

ВТОРОЙ. Свет несешь ты, я несу звук. Но я не виноват, что звук исчез, – аппаратура старее Сольери.

ПЕРВЫЙ (взмахивает руками) . Она пытается диктовать театру свои условия!

ВТОРОЙ. Кто?

ПЕРВЫЙ. Жизнь… Ну-ну! Главное – не отчаивайся, будь верен театру. А то, что вычли, – это ерунда. Искусство требует жертв.

ВТОРОЙ. Не пятьсот же рублей!

Уходят. Из-за противоположной кулисы появляется Автор.

АВТОР (замечает гроб) . Дурная примета… И все-таки я в театре. Театр позвал меня. Путь от театра до бессмертия короче, нежели путь от эстрады до бессмертия. А в бессмертии смысл жизни, во всяком случае ее оправдание. (В зал.) Для чего мы все живем?

Звонит мобильный.

Алло… Здравствуйте… Спасибо. И вам здоровья… Спасибо. И вам счастья и любви… Спасибо… Нет, это не товарищ Кербабаев… И не господин Кербабаев. Вы ошиблись. (Выключает телефон.) Всю жизнь с кем-то путают. То женщина подойдет на улице, спросит: «Когда домой вернешься?», то мужчина подскочит, скажет: «Попался, гаденыш!» Только один раз на вокзале какой-то военный летчик подбежал, сказал: «Спасибо, что выручили», отдал три тысячи и убежал. (Набирает по мобильному номер.) Лизок, это я. Ты давно дома?.. Мне никто не звонил?.. Не помнишь? Геннадий Игнатьевич. Ты не знаешь его. Врач, доктор наук. Если что с легкими, то к нему… Я здоров, но на всякий служай проверился. Сегодня он обещал сказать результаты… Письмо? Какое письмо?.. На английском?.. Как ты могла перевести, ты языка не знаешь… Что значит – ну и что?.. Ты переводила со словарем?… Попробуй со словарем… Зачем приблизительно?.. Ну хорошо, скажи, что ты перевела приблизительно… Мой дядя сильно болеет в Америке? Какой дядя? У меня нет дяди. Был один троюродный, он лет пятьдесят назад ушел из дома, а куда, не сказал… Оставь до вечера, сосед переведет. Он закончил курсы английского языка… Курсы при их трамвайном депо… Нет, он знает язык лучше тебя… Я в драмтеатре. Меня пригласил директор, у них проблемы с репертуаром… Трезвый. Буду через два часа. (Прячет мобильник, уходит.)

Входят Первый и Второй, вносят мольберт.