Когда мы вернемся - Борис Борисович Батыршин

— они, оказывается, прикладывались к бумажному варианту, причём ни единого намёка о какой-то дополнительной онлайн-оплате не было. Что ж, недурно, подумал я — и принялся перелистывать странички на экране. Кроме собственно содержания книги там оказалось много дополнительных материалов, в том числе, журнальные и газетные подборки, посвящённые описанным событиям. Просмотрев наскоро заголовки, я убедился, что был прав — аргентинский десант высадился на необитаемом островке Южная Георгия (с чего, собственно, и начались боевые действия) в мае восемьдесят шестого — через месяц после нашего отлёта. Дальше события развивались довольно похоже на «тот, другой вариант» примерно до середины января, когда британская стратегическая и корабельная авиация подвергла бомбардировке аргентинские позиции в районе Порт-Стэнли, а аргентинцы в ответ впервые попыталась атаковать вражеский флот. Это более-менее повторяло памятный мне вариант — если бы не одно событие, оказавшееся роковым для обеих сторон конфликта.

Двадцатого июля оперативная группа аргентинского флота покинула базу и полным ходом направилась в зону конфликта. В состав группы входили лёгкий крейсер «Хенераль Бельграно» (американской постройки, спущен на воду до Второй Мировой, в 1951-м продан Аргентине за семь миллионов восемьсот тысяч долларов) и два устаревших, сороковых годов постройки, эсминца, «Иполито Бушар» и «Пьедра Буэна». Двадцать четвёртого июля группа была обнаружена британской атомной подводной лодкой «Конкерор»; её командир, несмотря на скверную погоду (в Южном полушарии был разгар зимы) и шестибалльное волнение, затруднявшее пуск торпед, принял решение атаковать. Две из четырёх выпущенных торпеды поразили крейсер, вызвав сильнейший пожар и стремительное затопление отсеков. В дождевой пелене эсминцы сопровождения потеряли визуальный контакт с гибнущим флагманом, зато им повезло в другом — через четверть часа после взрыва торпед, акустик «Буэна» установил устойчивый контакт с «Конкерором». Через пять минут оба эсминца произвели залп из своих «Хеджехогов»[1]; четыре серии глубинных бомб с необыкновенной точностью накрыли атомную субмарину, и спустя семи минут акустик доложил, что слышит звук разламывающегося прочного корпуса. Аргентинцам эта блестящая победа — ещё бы, обменять антикварный лёгкий крейсер на новейший подводный атомоход! — обошлась в три с половиной сотни погибших, ни один из ста трёх моряков «Конкерора» не спасся.

Узнав о произошедшем, Лондон пришёл в ярость — газеты позже писали, что Маргарет Тэтчер (она и здесь занимала кресло премьер-министра Соединённого Королевства) самолично распорядилась нанести удар возмездия. Спустя двое суток над прибрежным городом Ушуая вырос гриб — стратегический бомбардировщик Королевских Воздушных сил, взлетевший с базы, взлетевший с британской базы на острове Вознесения сбросил пятидесятикилотонную термоядерную бомбу на расположенную там военно-морскую базу аргентинского флота. В книге приводилось количество жертв, масштабы разрушений, размеры возникшего радиоактивного пятна и прочие ужасающие подробности события, неожиданно превратившего этот конфликт из-за забытых богом островов на краю света в полноценный ядерный конфликт.

И это, как ни странно, поставило войну — США, СССР и Франция, не дожидаясь решения Генассамблеи ООН, направили в район боевых действий боевые эскадры, так же несущие ядерное оружие. Спустя неделю обе стороны конфликта, подчиняясь категорическому требованию «миротворцев», отозвали свои войска и корабли;. Что ж, подумал я, хорошо что всё закончилось именно так — хотя, лучше бы оно и вовсе не случалось. Наша реальность, при всех своих очевидных минусах всё же обошлась без новых ядерных ударов — а здесь это уже второй после Хиросимы и Нагасаки, если считать за первый ядерную торпеду, запущенную в нашу «Зарю» с японского «Фубуки»… Одно хорошо — после завершения конфликта три державы Проекта совместными усилиями вынудили Великобританию передать свои ядерные арсеналы под полный контроль американцев, после чего было заключено всеобъемлющее соглашение по ядерным вооружениям, действующее, насколько я могу понять, по сей день. Что до спорных Фолклендских (они же Мальвинские) островов, то они были приняты под международное управление, и вскоре там было начато строительство батутпорта «Порт-Стэнли», с которого осуществлялось транспортное сообщение с южной группировкой орбитальных станций. Особой необходимости в этом не было — подобные комплексы плодились на разных широтах как грибы после дождя — однако статус территории, управляемой непосредственно администрацией Проекта исключал в дальнейшем даже намёки на территориальные претензии.

Да, весело они тут жили, подумал я, закрывая страницы книги на коммуникаторе — и наверняка мне ещё немало всякого предстоит узнать, причём в самое ближайшее время…

До Ярославского вокзала оставалось ехать не больше пары минут езды, когда в чемодане что-то музыкально пиликнуло. Это мог быть только планшет-коммуникатор — готовясь выйти из вагона, я успел его спрятать, и теперь пришлось торопливо открывать крышку и нашаривать некстати подавший признаки жизни гаджет. И не успел: значок вызова на экране мигнул и погас, оставив меня гадать — кому это я мог понадобиться? Сам виноват, конечно, средства связи следует держать под рукой — только вот размеры коммуникатора не позволяют засунуть его в карман. Видимо, придётся обзавестись чем-то вроде типа распространённых у нас в своё время барсеток — вот и Елена извлекла свой планшет из сумочки…

От этих рассуждений меня отвлёк ещё один писк. Я покопался под сложенной рубашкой — и извлёк на свет божий персональный браслет, рубчатое кольцо из серого металла со встроенным в него жидкокристаллическим экранчиком. На экранчике тускло светились цифры — дата, время и ещё какие-то показатели. Рядом, на ребре браслета мигала изумрудным глазком кнопка, но, прежде чем я успел на неё нажать, огонёк погас. В этот момент вагон мягко затормозил и замер — пришлось срочно закрывать чемодан и вслед за остальными пассажирами тащиться к выходу.

Видимо, прикидывал я на ходу, браслет (его мне выждали ещё на «Гагарине» вместо прежнего, с которым я, как и любой работник Внеземелья не расставался ни на секунду) имеет более расширенные функции, нежели его предшественник, и действует не только на внеземельном объекте, в сети которого зарегистрирован, но и на поверхности планеты. Похоже, он к тому же является неким аналогом памятных по «той, другой» реальности «умных часов», избавляя владельца от необходимости таскать коммуникатор в кармане. Что ж, придётся освоить и этот гаджет— а пока остаётся только гадать, кому это я понадобился в столь неподходящий момент?

Площадь Трёх Вокзалов встретила меня обычным гулом, многоголосьем, трамвайным звоном — похоже, здесь мало что изменилось. Чего никак не скажешь об остальной Москве — чего стоили сверкающие башни небоскрёбов, в моё время сконцентрированные в районе Москва-Сити, а здесь, похоже, возвышающиеся по всему городу. В небе над ними я насчитал по меньшей мере три