Имперский вор. Том 4 - Дмитрий Ра

Токсина, он ни разу не попытался никому позвонить. Таш запретила. А забить на этот запрет Шах откровенно трусил. Возвращаться в лаборатории «Братства» ему не хотелось. Князю Каменскому он сказал чистую правду: лучше сдохнуть.

– Князя вот бросишь… – продолжал домовой. – Ты ж мужик сильный. И так, и магически. А парнишка хоть и могуч, да молод ещё. Мало ли. Тоже ведь присмотр нужен.

– Кому? – хохотнул Шах. – Каменскому-то? Да брось. Этот твой парнишка сам кого хочешь присмотрит. А потом догонит и ещё пару раз присмотрит.

Пацан производил именно такое впечатление. Видно, здорово его жизнь потаскала, если в восемнадцать годов он вот такое умеет, вот так рассуждает и, главное…

…вот так действует.

Нет, учителя у него точно хорошие. Взять того же Матвея Соболева. Козёл ещё тот, но как боец – один из лучших, кто Шаху встречался.

А уж что там у пацана в жизни вышло… Шах и знать об этом не хотел. Потому как даже в преуспевающей и сытой Российской империи случается всякое. Сам Шах в семнадцать потерял родителей и повидал такое, о чём бы и рад был забыть. Правда, Каменскому хоть с родом повезло. Но и высокое происхождение от проблем не всегда спасает, чего уж.

Одно Шах знал совершенно точно: с Никитой Каменским он бы без сомнений пошёл и в бой, и в разведку. И доверил бы ему защищать свою спину. А ещё этот пацан чуть ли не взмахом руки решил его, Шаха, проблемы.

Потому Шах вернётся в Россию. По первому зову Каменского. Без вопросов.

И по той же причине он разобрался нынешней ночью с немецким агентом «Братства свободных» Дитрихом Вальтером. Не преминув сообщить мужику напоследок, за что именно он лишается жизни.

Правду сказать, Константин Шаховский без сомнений помог бы расстаться с жизнью любому члену «Братства». Так что ликвидацию немца он не рассматривал как закрытие своего долга Каменскому.

– Да и взрослым порой присмотр нужен, – нудил своё домовой.

– Соболев присмотрит.

– Соболева я один раз всего видел, – хмыкнул домовой. – Не могу толком оценить.

– Зато я не раз, – вздохнул Шах. – Если б не этот Соболев, мы с тобой, дядя Фёдор, не познакомились бы.

И ничего бы не случилось. Не научился бы Шах клеить обои, варить борщи и чувствовать себя позорным трусом, боящимся нос из квартиры высунуть.

А ещё не услышал бы собственными ушами, как красиво Никита Каменский поставил на место владелицу аукционного дома «Лотос».

Сам Шах ни за что бы так не сумел.

– Слышь, Костенька, – позвал домовой. – А давай-ка мы с тобой кафель в ванной переложим, а? Сколь ты там сказал – три дня осталось нам с тобой вместе куковать?

– Охренел ты, дядя Фёдор, – печально ответил Шах. – Вон хозяина своего напряги этим? Вместе с князем Каменским. Я уверен, они справятся.

– Не до того им. Учатся они. А теперь-то Дима ещё и вон какую обузу получил! Не шутки небось – тем «Лотосом» управлять.

– «Лотосом» никто управлять не откажется, – заметил Шах.

– А сумеет ли? – горько спросил домовой. – Вот он, вопросец-то! А ты бы и помог, вот с кафелем…

Шах фыркнул.

– Да хрен с тобой, закажу завтра! Учти только, в жизни я кафель не клал! Если только огнём его к стенкам присобачить.

– И к полу, Костенька! – оживился домовой. – Но лучше цемент с песочком. Я тебе подскажу, а что не подскажу, то и сам нагуглишь. Ты ж у нас умница!

Кот Каменского не слушал их разговор. Вроде спал, но ушки точно держал на макушке. Вот, кстати, ещё одна загадочка – этот кошак. Странноватый он. И не потому что чёрный и здоровенный, и больше видали. Но ведёт себя уж больно разумно.

Может, тоже нечисть какая? Если правда так, то Шах бы точно не удивился.

⁂

Всенародная слава, может, кому и нравится, но точно не мне.

На следующее утро, зайдя в столовку Императорского военного училища, понимаю, что есть мне теперь придётся в другом месте. Например, в комнате. А лучше (учитывая вопросительные взгляды моего соседа по комнате Захара Меньшикова) под кроватью. Или в шкафу. Ну, или жрать змей ночами с Крайтом в дальнем лесопарке.

Но не жевать же бутерброд под восхищёнными взглядами сотни курсантов! Несмотря на голод, от повышенного внимания к моей персоне в горло не лезет ничего, кроме кофе. Кофе лезет – спал-то я всего часа полтора.

Да, восхищённые взгляды мне уже привычны. К тому же спасение императора – это вам не первое место в рейтинге тренировочной башни. И даже не закрытый разлом. И даже не поимка главного государственного преступника, после которой я и так стал пользоваться навязчивым вниманием окружающих. Но…

…ладно бы только девчонки! Это было бы даже в какой-то мере приятно. А вот трое качков-пятикурсников с соседнего стола, попытавшиеся взять у меня автограф, точно лишние.

Немного снижают градус всеобщего обожания редкие завистливые взгляды. Но, честно говоря, я бы предпочёл их этому бурному морю всеобщего обожания. Причём относится оно не лично ко мне. А именно что ко всенародному герою.

– Наслаждаешься? – К столу подходит Лекс Львов и понимающе окидывает взглядом мою одинокую кружку кофе и шушукающихся курсантов.

– А то… Куда бы деться от этой всеобщей внезапной любви?

– Погнали ко мне в комнату? Расспрашивать не буду. И разносолов не обещаю, но какой-нибудь жратвы организую.

– Спасибо, что-то есть перехотелось.

Отставляю недопитый кофе и начинаю подниматься, но тут к столику подходит человек, про существование которого я, если честно, почти забыл. Аркадий Мезенцев, местный букмекер.

– Доброе утро, ваше сиятельство! – приветствует он меня так жизнерадостно, словно выиграл джек-пот. – Если помните, я…

– Господин Мезенцев. – Едва сдерживаю позыв скривиться. – Сколько я вам должен?

После того отменённого боя с Котовым я же сам назначил на конец сентября спарринги с желающими его заменить. И… приключался с его императорским величеством до начала октября – по времени этого мира. Сроки прошли, а значит, бой я уже проиграл как не явившийся на него. Ну, если вспомнить то, как была решена проблема с неявкой на турнир Даниила Котова, племянника графа Горчакова.

Но Мезенцев меня удивляет.

– Что вы, князь! – машет он руками. – Вы же герой! Спасение его императорского величества – это же какой подвиг! Конечно, ваша неявка не была засчитана как поражение. Мы просто оставили за вами возможность перенести бои на удобное для вас время.

– Постфактум, – будто себе под нос бормочет Львов. – Сначала радовались проигрышу. А как узнали об очередном подвиге – перекрасились.

Сажусь обратно и делаю большой глоток всё ещё горячего кофе. Шум в столовой исчезает – слышно только взволнованное дыхание курсантов.

Интересно, кто из них поставил на меня? Думаю, в свете моего героического поступка на балу, а уж тем более прогулки с императором, соотношение ставок должно было измениться в мою пользу. К тому же ещё перед присягой я передал Мезенцеву предложение заменить три боя одним. Я – сразу против всех троих парней, что бросили мне вызов. Значит, тот, кто поставил на меня, вряд ли выиграет много.

– На любое удобное для меня время? – переспрашиваю.

– Совершенно! – воодушевляется Мезенцев.

Тянуть незачем. Накопившиеся проблемы требуют решения, и начать вполне можно с этого боя.

– Тогда пусть это будет сегодняшний вечер. И ещё… – Останавливаю поднимающегося и потирающего ладони букмекера. – Я хочу изменить правила.

– Слушаю? – Мезенцев застывает в полуприседе.

– Никаких рейтингов в тренировочной башне. Я передумал убивать на спор виртуальных монстров. Хочу решить всё на ринге. Никаких подделок. Только дар и чистая сила.

– Это замечательно! – хлопает в ладоши букмекер. – Плетения до третьего уровня включительно достаточно безопасны, но крайне зрелищны!

Третьего? Это чуть круче, чем светляк Токсина. Конечно, в этом мире мало эфира и не так чтобы много магических техник. Но третий уровень – это почти детсад.

«С какого хрена всего лишь третьего?» – хочу спросить, но не успеваю. Лекс словно читает мои мысли и отвечает:

– Для тренировок курсантов-первокурсников разрешены только аудитории, в которых установлены маг-экраны от плетений третьего уровня и ниже. Если хочется выпендриться с плетениями четвёртого уровня и выше – это уже под бдительным оком преподавателей. Ну или…

– Или?

– Или не здесь, – хмыкает он.

– Приглашаешь в гости?

Лекс кивает.

– У Львовых есть тренировочный зал с допуском до шестого уровня включительно. Но тогда бой придётся передвинуть на ближайший выходной день. А сегодня только вторник.

– Согласен. Устраивает? – поворачиваюсь к Мезенцеву.

– Как скажете,