С запахом лаванды и пепла - Светлана Панина

Мы неспешно болтаем о городе. Дедуля будто знает каждый уголок и рассказывает о Севастополе с такой любовью, что я невольно заражаюсь его эмоциями, хочется дозавтракать и идти гулять: полюбоваться морем, послушать шум волн, побродить по старым улочкам Центрального холма (дедуля особенно вкусно о них рассказывает), добраться, наконец, до Херсонеса, а потом, может, и до “Муссона” – оказалось, раньше это был огромный радиозавод, а теперь – модный торговый центр, а рядом с ним еще один – “Лаванда”. В Севастополе умеют придумывать колоритные названия.

После завтрака помогаю прибраться на кухне, порываюсь помыть посуду, но дедуля сгружает все в посудомойку. В отличие от остального дома, кухня у него лишь выглядит старой. Оборудована она по последнему слову техники. О такой кофемашине мы с мамой только мечтали, обходились простой рожковой. Планетарный миксер знаком по видео кулинарных блогеров на Ютубе. Холодильник тоже внушает уважение – большой, двухдверный. Я уже молчу о куче другой техники и ворохе всяких приспособлений для готовки. Наверное, это не удивительно, если ты профессиональный кондитер.

Пылесошу кухню и коридор. Не то, чтобы мы намусорили, но нужно же хоть что-то полезное сделать. Потом звоню маме: ее голос звучит настороженно, она будто опасается чего-то, но на вопрос, что случилось, лишь отмахивается и ссылается на работу, мол из детского дома, который она курирует, пропал какой-то подросток, и все на ушах стоят10. Дедуля в это время возится в саду. Я порываюсь ему помочь, но он заявляет, что делать уже ничего не нужно, так, мелочи, и отправляет меня гулять по Севастополю. Спорить с ним нет ни сил, ни слов.

Я снова не добираюсь до Херсонеса, вместо этого, вдохновленная рассказом дедули, пару часов брожу по Центральному холму, то и дело читая памятные таблички на домах и сверяясь с картой. Гулять по этим улочкам уютно и интересно: много зелени, невысокие дома, редко выше двух-трех этажей, дороги вымощены брусчаткой, будто дореволюционной: настоящие булыжнички, почти черные, блестящие. Такими в Петербурге вымощены дорожки вокруг Зимнего дворца и перед оградой Летнего сада. А еще на Центральном холме свет какой-то другой, наверное, потому что кроны деревьев часто закрывают небо.

Покупаю мороженное и съедаю его в скверике перед белокаменной церковью Петра и Павла – она необычная, совсем не похожа на православные храмы, скорее на миниатюрный Парфенон, и в первый момент я даже думаю, что ее построили херсонеситы. У церкви нет ни куполов, ни тем более колокольни, зато стены окружает массивная двухрядная колоннада…

На одной из лестниц нахожу компанию разномастных котиков, невероятно дружелюбных. Котики мурчат и лезут на руки. Недолго вожусь с ними, потом покупаю пару пакетиков корма, обещаю еще вернуться и отправляюсь искать легендарную Башню ветров…

Та не производит на меня сильного впечатления, чего не сказать об улице и сквере. И дело не в шикарном Владимирском соборе. Здесь я нахожу настоящую осень. Сквер усажен каштанами, которые почти облетели, с голых веток свисают крупные плоды, будто яблоки. Желто-коричневые листья покрывают газоны и дорожки. Сижу на скамейке, читаю про Владимирский собор, где похоронены четыре великих адмирала: Истомин, Корнилов, Лазарев и Нахимов.

Хочется кофе.

В поисках кофейни я делаю еще круг по Центральному холму и в завершение прогулки выхожу к Матросскому бульвару, который очаровывает меня необычным памятником с ладьей, павильоном в восточном стиле и потрясающими видами на море и площадь Нахимова. Долго сижу на скамейке, читая про Бриг Меркурий: этот медлительный малыш сумел одолеть два турецких боевых фрегата!

В этом все дело – мне интересно узнавать обо всем, что вижу. Севастополь увлекает меня, цепляет неожиданными деталями, заставляет то и дело заглядывать в интернет или на карту. Я не ожидала, что простой приморский городок окажется таким интересным, красивым и героическим! И эта особая энергетика отгоняет страхи и придает мне сил.

Наконец, спускаюсь к набережной, дохожу до самой воды и долго стою там, любуясь морем и вдыхая свежий соленый воздух. Здесь прохладно, и я радуюсь, что захватила куртку. Настроение сегодня такое, что думать и разгадывать дедулины загадки совершенно не хочется, идти домой тоже. Я поднимаюсь на верхнюю набережную, сажусь на скамейку и просто смотрю на море: как легкие волны накатывают одна за другой, как пассажирские катера курсируют туда-сюда. “Моя волна” подкидывает “One day” Гэри Мура11, и я вдруг понимаю, что он идеально подходит моему настроению и вообще Севастополю, поэтому ставлю подборку его песен. Мне хорошо. Немного зябко, но хорошо и спокойно, как не было с того дня, как узнала о болезни дедули.

На Ревякина возвращаюсь под вечер. Ужинаю вчерашней гречей, потом сижу в саду в плетеном кресле-качалке, кутаюсь в плед и наслаждаюсь тишиной и атмосферой заката: сегодня небо залило нежно-розовым, только облака отливают золотистым. Жаль, деревья закрывают все самое красивое, мне хочется подняться повыше, чтобы видеть больше неба, но в доме нет ни балкона, ни чердака, и я с завистью поглядываю на лавандовый особняк за забором. Дедуля меня не трогает, только приносит чашку вкусного травяного чая с ягодами. Возвращаюсь в дом уже в потемках, размышляя, чем бы заняться – время детское, еще восьми нет.

В гостиной торшер светится уютным пятном. Дедуля устроился на диване и читает. Смотрю на него, пытаясь разглядеть хоть какой-то признак болезни, сравниваю его с тем, что привыкла видеть по видеосвязи.

– Дедуля…

– Да, лягушонок? – он откладывает книгу.

– Ты точно болен?

Вопрос внезапный, еще и звучит по-дурацки. Не знаю, что меня дернуло, но весь покой сегодняшнего дня вмиг испаряется. Я хочу узнать правду и боюсь ее одновременно, хочется позорно сбежать в свою комнату, но поздно, слова сказаны. Дедуля глядит на меня из-под очков. Странно глядит, будто изучает. Не понимаю, что это может значить. Потом грустно улыбается, кивает:

– Увы, моя хорошая.

Сажусь рядом с ним:

– Тебя можно вылечить?

Он долго смотрит мимо меня в сторону кухни, задумчиво водит губами, будто прикидывает что-то. Потом поднимает взгляд.

– Боюсь, что нет. Но это не повод грустить. Не нужно раньше времени.

– Не хочу, чтобы ты умирал, – нелепо всхлипываю я.

– Ну вот еще, – дедуля приподнимается, привлекает меня к себе. – Мы же договорились – не сегодня. Никто из нас будущего не знает.

– Но ты сказал “до зимы”! Прости, я случайно услышала твой разговор с Гектором. Совсем немного. Я не подслушивала.

– Вот и не придумывай, раз не знаешь, что услышала. Я совсем не про то говорил.

Я не вижу его лица,