Джинн третьего класса - Роберт Уильямс

— Чего же мы ждем, сэр?!

Мистер Джеймсон улыбнулся:

— Время, деньги и усилия, затраченные на эту работу, стоили бы дороже золота. Кроме того, свинец — очень полезный элемент. Например, в атомных реакторах свинцовые фильтры в миллион раз лучше золотых.

— Выходит, алхимики были правы?

— О да! Человек, который придумал крылатого коня, был прав. Был прав и тот, кто придумал волшебное зеркальце, в котором видно, что делают другие.

— Абу то же самое говорил… — взволнованно подхватил Алек.

— Абу? Кто это? В каком он классе?

— Да нет, это я так, сэр, — смутился Алек. — Огромное вам спасибо, сэр. Теперь мне все ясно.

— Раньше ты мне таких вопросов не задавал…

Алек уже собрался уходить, когда его окликнул один из шестиклассников, мальчишка из соседнего дома:

— Алек! Что твой дед скажет насчет глоточка Сногсшибательного Эликсира?

— А что это такое?

— Так, кое-что. Мы его варим в этой штуковине, — добавил он шепотом, показывая на реторты. — Властям предержащим незачем об этом знать, понимаешь?

Алеку почудилось, что мистер Джеймсон, копавшийся на другом конце лаборатории, фыркнул.

— Сейчас мы тебе дадим бутылочку, — продолжал шестиклассник. — Постой-ка! У тебя же пустая банка в кармане!

— Э… — начал было Алек.

— Да брось ты! Давай ее сюда. Это даже лучше, чем бутылка. Мы ее заклеим лейкопластырем. Передашь твоему старику с нашими наилучшими пожеланиями.

Не зная, как отбрыкаться от этого подарка, Алек отдал банку.

Через минуту ее наполнили, заклеили пластырем и вручили ему.

— А ну, ребята, живей! — поторопил их мистер Джеймсон. — Сейчас будет звонок.

Алек выбежал из лаборатории. В банке, которую он засунул в карман, плескался эликсир. Если бы он успел по дороге забежать в уборную и вылить его…

— Урок будет не там, Алек.

Он в ужасе поднял глаза. У него на пути, весело улыбаясь, стояла мисс Уэлч. Нехотя Алек отправился в класс. Сидя за партой и косясь на мисс Уэлч, которая тем временем что-то писала на доске, он неторопливо отдирал пластырь от банки.

— Чем ты там занимаешься, Алек? — повернулась к нему мисс Уэлч.

Алек уронил банку на пол. Может, теперь эликсир из нее вытечет?

— Мисс Уэлч, — пискнула Алиса Роджерс, — а Боуден что-то на пол пролил!

Мисс Уэлч двинулась к Алеку, и он поскорей засунул банку обратно в карман, но, увы, вверх ногами! Из банки закапало. Если бы мисс Уэлч хоть на секунду отвернулась, он бы сунул банку в портфель. Мокрое пятно на брюках — маленькое удовольствие!

Между тем мисс Уэлч принюхивалась.

— В классе чем-то странно пахнет. Жженой резиной, что ли…

Она вернулась к доске.

— Ну, отвечайте пока на эти вопросы. Я выйду минут на двадцать. Только не беситесь! Мистер Картрайт обещал за вами присмотреть.

Она вышла. В классе зашумели, потом все затихло — только изредка раздавался шепот или кашель. Алек обождал пять минут и выскользнул в коридор. Но уже через несколько шагов остановился.

— Мистер Боуден, если не ошибаюсь? Куда изволите направляться?

Это был голос Монти, доносившийся из-за приоткрытой двери его кабинета.

— В туалет, сэр.

— Гм!

Алек вбежал в уборную, торопливо содрал пластырь и опорожнил банку. Несмотря на запах, эликсир был красивого золотистого цвета.

Деду он, конечно, пришелся бы по душе, но ведь и о себе еще нужно подумать, и про Абу не забыть. Алек снова сунул банку во внутренний карман куртки и отправился обратно в класс. В это время мистер Картрайт обходил дозором коридор. Стояла мертвая тишина — только перья поскрипывали.

Внезапно кто-то громко икнул. Соседи Алека обернулись.

— Боуден — свинья! — заявил Ронни Картер, сидевший как раз перед ним.

— Это не я! — запротестовал Алек.

— Как же, не ты! Что за гнусный тип!

— Заткнись! — прошептал Алек, когда в коридоре раздались шаги.

— Ик! — На этот раз кто-то икнул еще громче.

Сердце Алека замерло, ибо, икнув, кто-то запел приятным, но хриплым баритоном.

— Прекрати, Боуден, не то Картрайт прискачет.

— Уже прискакал! — ответствовал голос у дверей. — Что тут происходит?

В ответ кто-то опять икнул — словно пробка вылетела из бутылки.

Затем последовали новые отрывки из гимна багдадских джиннов или еще чего-то в этом роде, что пытался пропеть Абу.

Мистер Картрайт высоко поднял брови.

— Боуден? — ошеломленно спросил он.

— Это транзистор, — безнадежным голосом ответил Алек.

— В таком случае, выключи его немедленно!

. — Не могу. Он застрял у меня в кармане. Разрешите мне выйти, сэр!

— Не только разрешаю, но и всячески рекомендую, — язвительно ответил мистер Картрайт. — Подожди меня у кабинета. Да что тут смешного?

— Ничего, сэр.

Но хохот, задушевный, пьяный хохот разносился по всему классу. Пение и икота сопровождали Алека, пока он, краснея и бледнея, несся по коридору в туалет. Абу затих, только когда Алек пустил в банку струю холодной воды. Он прополоскал банку, встряхнул ее, потер о куртку и поднес к уху. Теперь из нее доносилось тихое посапывание. Он положил банку в карман и направился к кабинету мистера Картрайта.

— Заходи, заходи. Прикрой дверь.

Да, подумал Алек, ничего хорошего такое начало не предвещает.

— Садись сюда.

А, приободрился Алек, это уже лучше.

— Не знаю, что ты там проделал, Алек, — сказал мистер Картрайт, — но в одном я твердо убежден: эти звуки не имеют никакого отношения к радио, даже к каирскому, так что не пытайся все свалить на свой транзистор. Скажи, где ты выучился этой песне? Что значат ее слова? И почему ты икал?

Алек открыл было рот, но придумать разумный ответ хотя бы на один из этих вопросов он был не в состоянии. Однако мистер Картрайт не ждал ответа, а продолжал:

— Твой интерес к арабам поразителен. Учитель истории дал мне просмотреть твое сочинение о крестоносцах.

Алек тихонько застонал: одно несчастье за другим!

— Очень интересное сочинение. Меня оно прямо увлекло. Несколько лет я служил на Ближнем Востоке и еще тогда понял, что у арабов совсем иной взгляд на историю, чем у нас.

— Совершенно верно, сэр. Они считали крестоносцев шайкой варваров.

Картрайт кивнул.

— Беда в том, что их культура шла к своему закату, а наша, европейская, наоборот, — испытывала подъем. Мы им многим обязаны.

На этот раз Алек удержался и не сказал: «Абу то же самое говорит…» Вместо этого он неожиданно произнес:

— Я не понимаю, сэр, почему это одна культура должна быть в упадке, а другая — испытывать подъем. Лучше бы все они были на одном уровне.

Мистер Картрайт засмеялся и кивнул:

— Наверно, ты прав, но это легче сказать, чем сделать. Вернемся к школьным делам. Мисс Уэлч себя не жалеет, только бы научить вас английскому языку, а ты срываешь ее уроки, изображая пьяного араба.

— Прошу прощения, сэр.

— Я-то в тебя верю, Боуден, а вот другие… По-моему, ты не хулиган, Алек. Но вокруг тебя творятся всяческие безобразия. Постарайся в них больше не впутываться. А теперь — кыш отсюда!

Алек возвращался домой в приподнятом настроении. Он избежал собравшейся над ним грозы. Конечно, за удачами пока нельзя признать полноценную победу, но, подводя итоги за день, можно считать счет ничейным. Чтобы не повредить своей команде, Алек решил вернуться домой не через Бонер-стрит, а через Стейшн-роуд.

Он шел через вокзальную площадь, предвкушая, как на покое поболтает и попирует с Абу, когда джинн проспится, но тут кто-то схватил его за шкирку и чуть не придушил.

— П-п-пустите! — задыхаясь, взмолился Алек.

Он повернулся и оказался нос к носу с тем самым высоким парнем, с которым встречался в воскресенье. На этот раз парень не улыбался. Он был страшен.

— Ты, шмакодявка, ты меня надул!

Алек побелел:

— Я? .. Чего вам надо? .. Вы мне дали пять фунтов? Дали. А я вам — двадцать монет. Как договорились. Они, может, еще дороже стоят…

— Двадцать монет? Двадцать пробок от минералки!

Алек чуть не отдал богу душу, когда парень помахал у него перед носом тем самым кошельком, в котором лежали монеты. Что случилось? Наверно, он перепутал кошельки, но…

— Извините. Я не нарочно! Хотите, я сейчас пойду домой и принесу вам еще монет?

— Гони пять фунтов. И живо.

Парень дернул Алека за воротник, и он опять задохнулся. Бросив на землю портфель, Алек полез в карман и извлек оттуда четыре грязные скомканные бумажки. Потом из другого кармана достал мелочи пенсов на двадцать.

— Это все, что у меня осталось. Остальное я вам в воскресенье отдам.

Парень побагровел и опять потянул Алека за воротник:

— Отдашь все. Сейчас.

— Артур Блеггетт! Чем ты занимаешься?

При звуках этого голоса парень тут же отпустил Алека. Алек наклонился, поднял портфель и собирался удрать…

— А ну, Алек, постой! Ты куда?

Это была Ким. Она шла домой с работы — в плаще, с сумочкой в руке. Лицо ее было нахмурено.