Кровь королей (СИ) - Волков Влад

— Мы ведь только о магах, к тому же которые живут в Иридиуме, — парировала ей Патриция Лекки, — К тому же и многие девушки к двадцати годам ещё не замужем. Не все любят спешку в этом деле.

— Да, не стану спорить, далеко не все мальчишки выдерживают такие меры, — произнёс её супруг, — Да и строго обязательным воздержание назвать нельзя за исключением некоторых школ. Но перспективы уважения и признания всё-таки ещё ценны и значимы, а моральные устои — это вообще очень здорово, сэр Уинфри. Иначе бы всё королевство обратилась в какой-то безумный и развратный балаган. И, — шепнул он Гектору на ухо, — если даже идущая с нами четырнадцатилетняя дочь короля, уже познала сладость тела юноши, — уколол он словами Гектора и идущую рядом его дочурку, — то разве не прекрасно, — вновь говорил он уже своим обычным голосом, — что в некоторых краях девушки и в двадцать лет и старше выходят замуж девственницами, отдавая себя только законному мужу, любящему и заботливому, — закончил он с улыбкой на лице.

Анна горела со стыда, слыша этот шёпоток, а отец крепко сжимал её руку, не отпуская. Зная, что та мечтает вырваться из цепких пальцев отца, замедлить шаг и остаться где-то позади. Гектор, впрочем, не держал зла на дочь за её любовные похождения, скорее его раздражал факт известности этих событий. Он сильно и искренне любил её, и в отличие от собственной жены, желающей держать всё под своим контролем, сам он уважал независимость дочери и право выбора.

Хотя на деле периодически сам с собой вступал в эмоциональную борьбу и противоречие между разумом и сердцем. Конечно же все выше сказанное он понимал и обосновывал каждую идею, но сердцем… Сердцем он, как любой отец, всячески радел и переживал за свою дочь. Даже представить не мог, что к её ещё столь юному телу притронется какой-нибудь избалованный похотливый мальчишка. Будь тот даже из благородной семьи, но заслужил ли он её сейчас?! Разум побеждал, и Гектор не лез не в своё дело. Впрочем, ключевым фактором здесь было другое.

Он знал, что дочь короля никогда не сможет выйти замуж по любви, ведь все подобные союзы будут иметь в первую очередь политическое значение, важное для королевства и его внутренних дел. А потому, пусть сейчас девочка развлекается действительно с теми юношами, с которыми ей приятно проводить время. И если уж хочет подарить свою невинность кому-либо из них, вроде бы как по любви, взаимной симпатии, то пусть. Не его это дело, в конце концов, а пожалеет она о своем выборе или нет, это будет уже её личный жизненный опыт.

Его жена Сара так и вовсе рассказывала ему об интимных связях со своим отцом, и тем не менее выросла независимой, открытой и готовой к управлению королевством натурой. Более того, Сара настолько гордилась своей семьей и своей фамилией, что при браке с Гектором взяла себе двойную: Темплин-Дайнер.

К тому же, вполне быть может, что замужество Анны окажется именно с кем-то из её парней. Быть может тогда брак по любви для королевской дочери и не такое уж невозможное событие? Уж навряд ли бы такая высокомерная принцесса, как Анна, отдалась простолюдину. О нет, свою старшую дочь Гектор знал прекрасно, и та была вся в мать — хотела власти, лезла в политические дела, мечтала занять свое место на престоле, вот только он сильно сомневался, что это ей суждено. А вот супруга его вовсю готовила на трон их сына Джеймса, души в нём не чаяла. Надеялась, что если Дайнеры останутся у власти, то именно он и взойдет на престол после Гектора.

Для большинства земель Королевства, где герцоги на своих территориях не меняли устои, как подмечала в беседе Диана Виалант, минимальным возрастом для брака оставалось тринадцать лет. И дочка Гектора уже год как была готова для выдачи за того или иного знатного юношу, и в принципе даже имела полное право отказаться от престола и полномочий, без вреда для благосостояния и титулов приближенных к королевской семье, дабы выйти за простолюдина или обычного воина.

Но Гектор, как уже было сказано, очень хорошо знал свою дочь, которая нравом и характером очень походила на властную мать. Однако та, в свою очередь, из всех троих детей, казалось, любила исключительно сына, совсем не уделяя внимания ни старшей Анне, ни младшей Вирджинии.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она никогда и никому не смела в этом признаться, но Сара и вправду хотела только сыновей. Женщина всю жизнь росла в мужском обществе и совершенно не представляла, как растить девочек. Да и сама была воспитана отцом практически в мальчиковых традициях: образована наукам и политике, социологии и экономике, умела постоять за себя и превосходно владела луком в подростковом возрасте. Хотя, к нынешним годам, сейчас уже, за неимением практики, наверное, потеряла некую сноровку в таких делах, зато вот образованность не пропала даром. Будучи всего лишь дочерью лорда, дочь одного из многих, однако же шестнадцать лет назад в свои как раз-таки шестнадцать лет смогла завязать отношения с рыцарем Ордена Короны — Гектором Дайнером, которому тогда шёл уже двадцать пятый год, и стала королевой Энториона. Единственной королевой на огромнейшие тринадцать территорий.

Любила ли она его по-настоящему? И внешностью и характером Гектор был далёк от её идеалов, зато сама она видела, что ему довольно приглянулась за все их беседы и встречи. Ею больше двигали амбиции, жажда власти и высочайший статус в обществе, нежели чувства и романтика. По большей части брак был по холодному расчёту, не зря же она даже оставила прежнюю фамилию, сделав себе двойную.

А ведь брак с ним ей казался практически невозможен, так как Темплины жили на той же земле Кхорн. Такой союз почти не имел смысла. Если бы она была из Скальдума или хотя бы Бреттенберга — союз связывал бы соседей по карте мира, то всё было бы понятно. А так троица лордов Темплинов итак уже на хорошем счету и в подчинении династии Дайнеров… И, тем не менее, у неё всё получилось. Иногда способен сыграть даже самый маленький шанс, если он, конечно же, существует.

Лорд Джолиан Темплин, и его братья имели прекрасную репутацию, не смотря на все свои замашки и все семейные странности. Все трое, включая отца Сары, были богаты, влиятельны и не редко отличались смелыми политическими действиями, вызывающими уважение народа своих земель.

Что же касается герцогств и графств, то изначально Энторион состоял из Союза Десяти — тех самых территорий и их владельцев, которых объединил Энтони Уинфри. У каждого герцога в подчинении различные лорды, бароны и помещики со своими землями. Уже после и при других правителях, королевство расширилось на бывшие гномьи территории — Астелию, Лотц и Карпат, которые были мельче остальных за исключением Церкингема: тот делился на Верхний и Нижний.

И новые территории именовались графствами от гномьих наречий, сохранившихся на тех землях: «граф» был наместником горного царя, закреплённым за определённой областью, а те как раз когда-то и принадлежали низкоросликам. Официально по летописям и бумагам Энториона, когда речь идёт сразу про все тринадцать нынешних земель, их, по указу стародавнего короля Гродчестера Аркхарта, со времён его правления, когда те земли окончательно вошли в общие границы, стали именовали «тринадцатью герцогствами». В личных же и более конкретных бумагах, относящихся к этим новым землям или их правителям, для Лотц, Астелии и Карпат обычно значился термин «графство».

Это мало кого на самом деле не волновало, кроме, видимо, самих правителей земель. Трое из тринадцати родов были графами, остальные герцогами, никому не составляло труда запомнить такой нюанс. А любому королю и вовсе не было дела до того, как именно эти влиятельные люди именовали свои владения. Налог был для всех един, и лишь Вольные Земли за границами Энториона могли ничего платить и ничем не были обязаны. Однако в истории, судя по сохранившимся летописям, иногда случались случаи, когда монарх посылал к ним прошения и независимые города поставляя по необходимости своих воинов на службу, а припасы в казну.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А ещё бывали случаи, что некоторые отдаленные поселения когда-то присягали на верность, требовали помощи, но потом практически не принимали никакого участия в общественной жизни, не принадлежали ни к одной из земель, и даже сборщики налогов к ним не заявлялись.