Поцелуй чернокнижника (ЛП) - Робертс Тиффани

— Спасибо, — сказала она.

Мужчина нахмурился, словно не знал, как реагировать на ее слова, но легкое замешательство тут же исчезло. Он повернулся и направился к двери, бросив через плечо:

— Оставайтесь в гостиной.

— У тебя еда есть? — спросил Дэнни. — Мы буквально умираем с голоду.

— Дэнни, — строго сказала Адалин.

Мужчина остановился, его спина выпрямилась, будто он резко напрягся.

— Разумеется. Видимо, взлом и проникновение — это работа, вызывающая зверский аппетит.

Адалин нахмурилась, ее тело напряглось.

— Мы сказали, что сожалеем. Мы думали, здесь никто не живет.

— А я сказал, что вы можете остаться на ночь. Если этого недостаточно — а, судя по всему, так и есть, — тогда, пожалуйста, идите в кладовую. Я накормлю вас, маленьких попрошаек, чтобы вы были сыты, когда я вышвырну вас отсюда.

Маленькие попрошайки.

Она прикусила губу, чувствуя, как по телу проходит волна гнева. У нее не было права злиться — не в такой ситуации. Мир рухнул, всем приходилось выживать. И все же… Именно она вломилась в его дом. Он, по сути, делал им одолжение.

Но то, что он помогал им больше, чем был обязан, не означало, что он не вел себя как мудак. Или что они с Дэнни обязаны это терпеть.

Дэнни нахмурился и открыл рот, но Адалин встала рядом с мальчиком и крепко схватила его за руку, заставляя замолчать.

— Нет, спасибо, — сказала она. — Мы бы не хотели беспокоить тебя еще больше, чем уже побеспокоили. Мы найдем другое место для ночлега и избавим тебя от неудобств, связанных с необходимостью вести себя прилично хотя бы одну ночь.

Мужчина повернулся к ней лицом, нахмурившись и прищурив глаза.

— Вы ворвались в мой дом…

— Мне не нужно напоминание о наших «преступлениях», — отрезала Адалин, делая шаг вперед. Ее сердце колотилось так сильно, что казалось, он мог его услышать. Это было безрассудно, может даже опасно, но остановиться она уже не могла. — Я была там, помнишь? Мы просто ищем безопасное место, где можно пережить ночь, и немного еды. Да, мы поступили неправильно, войдя без разрешения. После этого ты нам ничего не должен. Но это не дает тебе права оскорблять нас и унижать.

Она посмотрела на Дэнни — тот смотрел на нее широко раскрытыми глазами — и крепче сжала его руку.

— Пошли, Дэнни. Мы уходим.

Она провела брата мимо мужчины, не удостоив его даже взгляда.

Это ведь было именно то, чего хотел Меррик: чтобы эти двое просто исчезли — вместе со всеми потенциальными проблемами и осложнениями, которые они могли принести. Его дом останется в целости, запасы — нетронутыми, а разум — свободным от раздражающего присутствия смертных. Это должен был быть момент небольшого торжества, удовлетворения, которое приносит правильно принятое решение.

Самостоятельный уход Адалин и Дэнни был идеальным исходом. Для всех.

Почему же тогда ее уход — быстрый, решительный, без единого взгляда в его сторону — ударил по нему куда сильнее, чем любые обидные слова?

Он был зол. Конечно. Но… еще и разочарован. И даже расстроен. Смущен. Охвачен каким-то тревожным, бессмысленным беспокойством. Это не те чувства, которые должен испытывать древний бессмертный с силой, выходящей за пределы понимания. Удовлетворять нужды пары случайных людей? Ниже его. Люди вообще были ниже его достоинства — за века они доказали, что видят в таких, как он, лишь чудовищ и уродцев. Почему он должен был проявлять хоть каплю сострадания к их виду?

Но мысль о том, что Адалин проведет ночь в другом месте — пусть даже она, скорее всего, уже провела там не одну — внезапно вызвала в нем тревогу. Странную, сбивающую с толку.

Как он мог одновременно чувствовать такое беспокойство и раздражение?

Он резко развернулся на каблуках и встретил их у самого входа в бальный зал.

— Ты пойдешь со мной на кухню, Адалин. Даже если гордость не позволяет тебе находиться под одной со мной крышей, это не повод лишать брата еды и безопасности этой ночью.

Она остановилась. Мгновение спустя она выпустила руку брата, повернулась и с суровым выражением лица направилась обратно к Меррику. Она ткнула в него пальцем. В темных глазах полыхнул гнев.

— Не смей использовать моего брата против меня.

И было в ее ярости что-то… волнующее. Воздух, казалось, загустел от энергии — резкой, живой, смертной. Энергии, которая поразила его своей мимолетной природой и именно конечностью, делая ее особенно притягательной. Где-то глубоко внутри него вспыхнул отклик, не просто магический — это было нечто новое. Опасное. Непонятное. Нежеланное, но захватывающее.

— Я лишь забочусь о его благополучии. Кто-то же должен, — ответил он.

Она уставилась на него, как будто он заговорил на другом языке.

— Чувак, — пробормотал Дэнни. — Ты будто специально хочешь, чтобы она тебя пырнула.

Меррик бросил на мальчика короткий, но выразительный взгляд.

— Взрослые разговаривают, мальчик.

— Нет, он прав, — прорычала Адалин, не отводя от него взгляда.

— Еда и кров — вот и все, — продолжил Меррик. Хотя сам до конца не понимал, зачем так настаивает на ее присутствии. Вряд ли он считал это разумным. — Утром, когда будете уходить, можешь ругаться на меня сколько влезет — несмотря на мою доброту.

Адалин сжала челюсти, брови сошлись на переносице. Она глубоко вдохнула, раздув ноздри.

— Ты вообще умеешь предлагать помощь, не ведя себя при этом как высокомерный придурок?

Меррик почувствовал отголосок головной боли, возникшей после того, как он отодвинул ее болезнь. Он зажмурился и прикусил губу, лишь бы не зарычать.

— Я не тот, кого можно назвать… обычным человеком, — сказал он как можно спокойнее.

— Да это и так понятно, — фыркнул Дэнни.

— Дэнни! — рявкнула Адалин.

— Ладно-ладно! Это не я тут злодей, помнишь? — Дэнни вскинул руки в протесте.

Адалин не сводила глаз с Меррика, скрестив руки на груди.

— Ты хочешь, чтобы мы остались, или нет?

Больше, чем я считал возможным всего несколько минут назад. Больше, чем даже осознаю.

— Для меня было бы удовольствием принять вас, — процедил он сквозь зубы.

Уголки ее губ дрогнули, и лицо озарилось медленной, лукавой улыбкой. В глазах вспыхнуло насмешливое веселье.

— Тебе стоит потренироваться в том, чтобы звучать убедительно. Но, честно говоря, это было не так уж сложно. Для нас было бы честью принять твое приглашение.

Часть его хотела разозлиться — за ее смену настроения, за то, что он мог воспринять это как вызов, как проявление власти, которой у нее не было. Но он не злился.

Возможно, она действительно обладала какой-то необъяснимой властью над ним.

Видеть ее с такой ухмылкой было нестерпимо захватывающе. Этот намек на озорство, порочность на невинном личике подтолкнул его воображение к чему-то гораздо более возбуждающему, но он знал, что не может позволить себе зацикливаться на таких похотливых мыслях.

Он взмахнул рукой в сторону коридора:

— Тогда после вас. Надеюсь, вы помните дорогу.

Адалин и Дэнни вышли вперед. Меррик последовал за ними. Дэнни, который шел первым, вдруг обернулся и оглядел их обоих, прежде чем остановить взгляд на Меррике.

— Эм… а как тебя зовут? — спросил он.

— Меррик.

— Круто. Я — Даниэль. Но все зовут меня Дэнни.

— Я не спрашивал.

Адалин тихо фыркнула.

Меррик лишь покачал головой и тяжело вздохнул, пока они пересекали фойе и направлялись в северный коридор.

— Ваш «шепот» прекрасно разносится по дому. Я слышал ваши имена, пока вы крались, как слоны.

Дэнни ухмыльнулся, но тут же споткнулся и отступил назад, замахав руками, чтобы не упасть.

— Смотри под ноги, — бросила Адалин.

— Это ковер! — возмутился он. — Он буквально выскочил из ниоткуда.

— Если ты уже считаешь меня раздражающим, подожди, пока не разобьешь что-нибудь, — пробурчал Меррик.

— Мы вообще-то ничего не сломали! — возразил Дэнни.

— Правда? Значит, окно разбилось само по себе за несколько мгновений до того, как вы вошли внутрь?