Связь без брака - Дмитрий Викторович Распопов

себе, так что пришлось отложить на утро, когда можно будет взять в душ мыло. Напялив на себя мокрые трусы, я вернулся в комнату и лег в кровать, стянув их сразу себя, чтобы не спать в мокрой постели.

Утром я смог незаметно постираться и отмыть остатки крови, но пришлось идти без нижнего белья на завтрак. Суеты особой не было, как не было и Редьки, только старшаки о чём-то угрюмо разговаривали, сидя за своим столом. Вскоре к ним присоединился директор, который налил себе чая из стоявшего на столе эмалированного зелёного чайника с красными инвентарными буквами на боку, и на моё удивление тоже отпил оттуда горячего напитка. Поговорив, он вернулся за стол к преподавателям, и я больше не смотрел в его сторону, чтобы не привлекать к себе внимание.

— Ах, ну какая же краля его дочь, — рядом со мной Пузо, опустив руку под стол, во все глаза смотрел на Иру, сидящую рядом с директором, — как же я мечтаю ей засадить!

— Она не про твой стручок Пузо, — хихикнул Заяц, — говорят даже старшаков отбривает, ни с кем не хочет гулять.

— Мне и не нужно чтобы она гуляла со мной, — искренне удивился подросток, — лишь засадить дала.

При этом он стал чаще дышать, и продолжал смотреть на Иру.

— Фу! Пузо! — наконец и соседи догадались что он делает рукой под столом, — мы едим же!

— Кайф! — он встал и в вразвалочку направился в туалет, держа правую руку в кармане.

Невольно и я сам посмотрев в сторону Ангела, увидел, как она тоже смотрит на меня, легко улыбнувшись, снова уткнулась в тарелку.

— Бл…ь, бл. ь, — внезапно старшаки сорвались со своих мест и бросились тоже в сторону туалета. Бык, бежавший последним внезапно громко пёрнул и его штаны сзади стали мокнуть, а на пол полилась коричневая жижа, резко запахло говном. Следом за ним Губа также обдристался, а вскоре все старшаки с криками и оставляя за собой коричневые следы поноса, бросились в туалет и душевую. Сидевший до этого спокойно директор, побледнел и бросился в пищевой блок, который был ближе, громко хлопнув дверью, но вот звуки, скоро оттуда раздавшиеся, оповестили всех, что он тоже обгадился. Всё это происходило в полнейшей тишине, поскольку все охреневали от происходящего. Я, почувствовав на себе чужой взгляд, снова отвёл глаза от разглядывания содержимого тарелки, и столкнулся с широкими глазами Ангела, которая смотрела на меня, словно на какого-то внезапно ожившее божество.

К сожалению, этим делом не ограничилось. Маленькие дети, при виде и запахе поноса, стали тут же выблёвывать свои завтраки на стол, а следом за ними, видя такое, последовали и те, у кого был слабый желудок, но хорошее воображение, так что вскоре большинство столов была заблёваны тоже.

Я почему-то в этот момент почувствовал себя словно сидящий демон на картине Михаила Врубеля, который с олимпийским спокойствием созерцает на творящийся вокруг хаос. Занятия в школе были сорваны. Нас всех оставили по комнатам, приводить одежду и себя в порядок, а в столовую не приехали ни скорая, ни милиция. Директор никуда не доложил о произошедшем, но устроил расследование. Искали того, кто был рядом с кухней утром, но понятное дело не нашли. Старшаки пару дней не появлялись в интернате, поскольку их положили в больницу с пищевым отравлением, и они вернулись только к выходным, и били всех, кто при виде них начинал улыбаться. Порядок и авторитет они этим восстановили быстро, но всё равно, шепотки за их спинами никуда не делись.

Редька кстати в интернат так и не вернулся, как, впрочем, и тот, кто его насиловал, как я слышал их раскидали по другим интернатам, чтобы они больше не пересеклись. Узнав об этом, у меня внутри всё просто запело от радости, поскольку по рассказам Ивана, Редька вскрыл себе вены в его истории, вскоре после открытия «комнаты отдыха» в интернате. Теперь же получалось, что я что-то хоть и на самую капельку, таки смог изменить и это меня впервые за долгое время по-настоящему радовало. Вернувшись из школы, я отправился на стадион, где привычно раздевшись, и размявшись, пробежал пару кругов для разогрева. Барьеров у меня понятное дело не было, так что я обычно бегал, словно перепрыгивая их, как если бы они стояли передо мной.

Приняв низкий старт, я отсчитал от трёх до одного и побежал. Внезапно, я почувствовал, что всё не так, как обычно, ноги больше не начинали запинаться, когда я пытался ускориться сильнее, а скорость прохождения дистанции увеличилась, только что не вдвое. Финишировав и отдышавшись, я удивлённо стал себя рассматривать. Вроде бы ничего не изменилось визуально, но вот ноги словно вытянулись на пять сантиметров, а тело стало более жилистым.

— «Не помню, чтобы вчера я был таким, — я стал судорожно вспоминать, какими были ноги вчера, — может мне показалось?».

Вернувшись обратно, я снова низко пригнулся и стартовал, снова ощущая в ногах силу, которой вчера ещё точно не было. Пробежав ещё три раза, я ошеломлённо приступил к отжиманиям и бёрпи, всё ещё не совсем понимая, что сегодня такого случилось с моими ногами, которые стали нести меня значительно быстрее вперёд, чем это было вчера.

«Чертовщина какая-то, — отбросил я вскоре эти мысли и погрузился в занятия, сожалея, что в школе нет даже завалявшейся гири для упражнений на укрепление тела. На физре мы либо играли в футбол причём неважно летом или зимой, а девочки в пионербол без сетки, просто перекидывая мяч друг другу».

Глава 6

— Добряшов, к директору, — в комнату ворвался Зёма, и выкрикнув сообщение, снова стремительно умчался в коридор.

Под удивлёнными взглядами соседей, я оделся, привёл себя в порядок, почистил ботинки, и только после этого отправился на первый этаж.

— Добрый день Андрей Григорьевич, вызывали? — постучавшись и получив разрешение, я вошёл внутрь, замерев по стойке смирно.

— Да Добряшов, завтра школьные старты нашего посёлка по лёгкой атлетике, о которых мы с тобой договаривались, — сразу сообщил мне он, — ты готов?

— Да Андрей Григорьевич.

— Отлично, тогда тебя заберёт после завтрака Николай Алексеевич, он будет тебя сопровождать от нашей школы, вы там будете почти весь день.

— Хорошо, что-то ещё Андрей Григорьевич?

— Помни о нашем уговоре, только первое место даст тебе освобождение.

Я лишь кивнул, не став отвечать вслух, на что он махнул рукой, отпуская меня.

Вернувшись в комнату, я задумался, в чём побегу завтра. Кроме школьной формы и башмаков у меня ничего не было, не бежать