Навеселе. Как люди хотели устроить пьянку, а построили цивилизацию - Эдвард Слингерленд

об этом говорилось в поэме»{94}. Вдобавок к роковым и кровавым последствиям обществу викингов приходилось сталкиваться с колоссальными материальными затратами на производство спиртного и дальнейшим ущербом от него для здоровья, таким как рак и разрушение печени.

Громадный ущерб от алкоголя, связанный с затратами на его производство, потерей здоровья, социальными беспорядками, всерьез занимал умы всевозможных лидеров антиалкогольных кампаний, появлявшихся на протяжении человеческой истории. В Китае литература сторонников запрета спиртного восходит по меньшей мере ко II тыс. до н. э. В стихотворении из «Канона стихов»[9], озаглавленном «Когда гости только рассаживаются за столом», звучат сетования, знакомые каждому, кто устраивал вечеринку, которая слишком затянулась:

Званые гости к циновкам подходят сперва,

Справа и слева по чину расселись едва…

Пьяный бывает такой – нехороший на вид;

Трезвый, напротив, – он пьяного часто стыдит[10].

Далее автор обращается к последним правителям династии Шан, заслужившим дурную славу беспробудным пьянством: «Пусть небеса не позволят вам предаваться вину / И следовать путем, противным добродетели»{95}. По мнению специалистов по традиционной китайской историографии, именно злоупотребление спиртным и чрезмерное увлечение женщинами привели к падению династии. Возможно, именно их поведение заставило представителя династии царства Западное Чжоу (1046–771 гг. до н. э.), пришедшей на смену Шан, произнести речь «Против винопития», в которой он сетовал на алкоголизм предшественников, сексуальную невоздержанность и пренебрежение религиозными ритуалами. Вместо аромата благовоний и достойных подношений предкам в последние годы царства Шан небес достигали исключительно «людские жалобы и отвратительный спиртной дух пьяных чиновников»{96}. Небеса были недовольны и призвали народ Чжоу сокрушить династию Шан.

С тех самых пор Китай был озабочен проблемой алкоголя{97}. В своих мифах китайцы приписывали запретительные меры первым царям-мудрецам. Утверждалось, что легендарный Юй, предполагаемый основатель династии Ся (традиционная датировка 2205–1766 гг. до н. э.), попробовал вина, насладился его вкусом, после чего изгнал женщину, приготовившую для него напиток, – и правильно сделал. Вино необходимо запретить, заявил он, поскольку, согласно легенде, оно «однажды уничтожит царство человека»{98}. В Китае были предприняты, вероятно, самые первые попытки установления сухого закона как государственной политики. В речи «Против винопития» сделан следующий шаг после изгнания виноделов: в ней утверждается, что любой, кого застанут за употреблением вина, будет казнен. Происхождение этого документа неясно, но у нас имеются свидетельства подобных заявлений в виде надписей на бронзовых изделиях, однозначно датируемых началом периода Чжоу{99}, а последующие правители Китая непрерывным потоком издавали политические эдикты против спиртного{100}.

В Древней Греции понимание общественной полезности умеренного употребления вина сочеталось с презрением к пьяницам и серьезными предостережениями об опасностях, которые таит в себе злоупотребление алкоголем. Один из драматургов того времени вкладывает совет о достоинствах умеренности и трезвости в уста самого бога вина Диониса:

Всего лишь три чаши я предлагаю разумным людям: одну для здоровья, вторую для любви и удовольствия и третью для сна; когда же они выпиты, мудрые гости расходятся по домам. Четвертая чаша уже не моя, она принадлежит гордыне; пятая – громким крикам; шестая – кутежу; седьмая – помрачению сознания; восьмая – воинственным призывам; девятая – желчности; десятая же – безумию и людям, крушащим все вокруг{101}.

Позднее на Западе христиане разных конфессий вели долгую войну с пьянством, иногда подводя под него общее понятие «чревоугодие», один из семи смертных грехов. Сегодня мы воспринимаем чревоугодие как переедание, что, безусловно, включает неспособность ограничиться одной-двумя свиными отбивными. Однако излишние возлияния не только охватывались традиционно обличительными речами против порока, но и часто были их главной темой. «Список возможных последствий чревоугодия, – отмечает одна исследовательница руководств по покаянию XV в., – включал болтливость, неуместную веселость, утрату здравомыслия, азартные игры, нечестивые мысли и дурные слова». «Непохожи эти грехи на последствия переедания», – с иронией пишет она{102}. Более близкий нам по времени борец со злоупотреблением алкоголя Уильям Бут, основатель Армии спасения, заявлял: «Проблемы с выпивкой – корень всех зол. Девять десятых нашей нищеты, запустения, прегрешений и преступлений проистекают из этого ядовитого корня. Многие из наших общественных зол, омрачающих землю, словно целый лес гибельного анчара, отступили бы и исчезли, если бы не поливались без конца крепкими напитками»{103}. Хотя сегодня мы, к счастью, представления не имеем об опасностях анчара, дерева, произрастающего в Юго-Восточной Азии, которое считается настолько ядовитым, что один лишь его запах может убить, суть ясна – пить вредно.

Издержки опьянения очевидны, и неудивительно, что многие политики считают полную трезвость залогом успеха развития страны. Например, чешский мыслитель начала XX столетия, лидер борьбы за независимость и первый президент Чехословакии Томаш Масарик видел в отказе от спиртного ключевое условие освобождения чешского народа. Обращаясь к своим соотечественникам, печально известным своим сильным пристрастием к спиртному, он заявлял: «Нация, пьющая больше, безусловно проиграет той, которая более воздержанна. Будущее каждой нации, особенно малой, зависит от того… бросит ли она пить»{104}.

Любой, кто бывал в этой части света, подтвердит, что чехи не бросили пить. Более того, они сохранили за собой рекорд: в расчете на душу населения продолжают пить пива больше, чем любой другой народ, и постоянно попадают в списки мировых лидеров по показателю совокупного потребления алкоголя на человека{105}. Тем не менее Чешская Республика, несмотря на краткий период подчинения столь же пьющему СССР, до сих пор не исчезла с карты мира. Запрет спиртного не укоренился и в Китае. Те самые гробницы периода Чжоу, где находятся бронзовые треноги с надписями, грозящими смертью каждому за питье алкоголя, под завязку забиты искусно сделанными дорогими сосудами для вина, и ни одна попытка ограничить потребление спиртного не была успешной. И китайская нация прошла с тех пор довольно длинный путь. Проспиртованные викинги, презрительно описанные трезвенником ибн Фадланом как грязные пьяницы, также являлись невероятно успешной культурной группой. Они господствовали над огромными территориями Европы, наводя страх на местное население, открыли и колонизировали Исландию и Гренландию и в конце концов стали прародителями существенной части жителей современной Северной Европы. Непохоже, чтобы терпимое отношение к употреблению спиртного как-то препятствовало успеху культурных групп.

Это еще более странно, чем тот факт, что ген «азиатского румянца» не смог распространиться по всему миру. Как ясно понимал Томаш Масарик, нация, вечерами напролет вливающая в себя жидкие нейротоксины, изготовленные ценой огромных затрат и в ущерб производству полноценных продуктов питания, должна находиться в крайне невыгодном положении по сравнению с теми культурными группами, которые полностью отказались от одурманивающих веществ.

Такие группы существуют, причем уже довольно давно. Пожалуй, самым ярким примером является исламский мир, породивший ибн Фадлана. Причем на заре ислама спиртное не было запрещено, но, согласно одному из хадисов, преданий, запрет появился вследствие одного ужина, за которым сотрапезники Мухаммеда слишком опьянели и не смогли должным образом произнести свои молитвы. Как бы то ни было, к концу эпохи пророка, в 632 г., в исламском законе утвердился полный запрет спиртного. Нельзя отрицать, что в эволюционном состязании культур ислам чрезвычайно успешен. Зародившись среди скотоводческих племен Аравийского полуострова, он стал одной из главных мировых религий, господствуя на огромных территориях Евразийского континента, а также Южной и Юго-Восточной Азии. Тем не менее ислам по-прежнему вынужден сосуществовать с такими терпимыми к спиртному учениями, как христианство и конфуцианство (не говоря уже о викингах), хотя, согласно теориям захвата и эволюционного пережитка, мусульмане должны были бы обладать решающим преимуществом в эволюционной борьбе культур.

Еще более серьезный удар по любой теории, считающей употребление психотропных веществ дезадаптивным, наносит тот факт, что в реальности ситуация в исламском мире намного сложнее, чем описывается в теологии. Начать с того, что, согласно распространенному толкованию, запрет хамра, или опьяняющих веществ, распространяется только на спиртные напитки или даже лишь на спирт, полученный методом брожения из винограда