Король должен умереть - Леонид Сиротин

вижу на радаре множественные отметки. Масс-спектральные сигнатуры соответствуют перехватчикам «Кобра». Это Иглессы.

— По нашу душу, — мрачно прокомментировал вольный торговец и добавил крепкое ругательство. — Так и знал, что этой градаукской гниде нельзя доверять. Дистанция?

— Пятнадцать тысяч километров.

— Не успеют, — уверенно сказал капитан. — У нас фора, спасибо нашему дрону. Поцелуют их «Кобры» нашу «Звездочку» в дюзы. Уйдем, клянусь Праматерью. Связь, хакер ты мой родной, что у тебя?

— Работаю, капитан, — выдавил связист. Перегрузка давалась ему тяжелее, чем капитану и навигатору. — Не дал червю отсечь управление двигателями. Плохие новости — отключены установки запуска ложных целей.

— Да в бездну их к Рогатой, — спокойно сказал капитан. — Что из критических узлов затронуто?

Спустя несколько секунд связист ответил мертвым голосом.

— Вирус внедрился в подсистему контроля защиты реактора и формирует собственный управляющий контур. Если я попытаюсь его оттуда вычистить, мы, скорее всего, потеряем двигатели и оружие. Если не попытаюсь, погибнем.

— Силовую установку в ручной режим! — рявкнул капитан. Бортинженер, чье сознание туманила перегрузка, не сразу понял, что Эктор обращается к нему: — Малец, давай в машинное, реактор теперь на тебе!

Выдавить из себя: «Есть, капитан». Налитыми свинцом, непослушными руками отстегнуть ремни. Вывалиться из кресла и на четвереньках ползти в сторону люка с надписью: «Машинное отделение». Правая рука на десять сантиметров вперед, за ней правая нога. Теперь левая, точно так же. Рука, нога. Рука, нога.

У самого люка его настигло предупреждение навигатора о настигающих корабль торпедах. Резкий маневр уклонения опустил ему на спину гравитационный молот, расплющил и размазал по полу. Рот наполнился кровью. Только каким-то чудом молодой инженер остался в сознании и даже смог двигаться дальше.

Он дотянулся до запора люка и перевалился через порог. Последним рывком подтащил свое измочаленное тело к панели управления реактором, мигающей тревожными огоньками. Не помня себя, он вбил последовательность команд и провалился в беспамятство.

Ему казалось, что он видит над собой лицо матери. Не то рано постаревшее, измученное лицо последних лет в доме Утера, лицо, разучившееся навсегда улыбаться в тот день, когда у него забрали сестру. Он видел ее такой, какой она была в первые дни на Тиндаголе. Пока еще светилась надеждой на новую, лучшую жизнь.

— Мама, — прошептал он и вздрогнул, ощутив укол в шею.

Лицо, нависавшее над ним, было бледным от напряжения лицом медика. В руках он держал инъектор с ампулами стимулятора и анграва.

— Маму зовешь, хорошо, — просипел медик и выдавил улыбку. — Значит, живой.

Даже усилие двигать глазами казалось ему чрезмерным, но юноша скосил взгляд на приборную панель. Контрольные огни успокоительно мигнули, реактор работал в штатном режиме. Повезло. Вбитые почти наугад команды оказались верными.

— Что у нас? — выдавил бортинженер.

Медик отполз от него и сел, прислонившись к переборке. Перегрузки все еще давили на них свинцовой плитой. Следовательно, корабль маневрирует и бой продолжается.

— У нас? — переспросил медик. — У нас на хвосте крыло перехватчиков и десяток торпед. Ты без сознания минут пятнадцать провалялся, не больше. Связист локализовал все копии вируса и зачистил ядро. Вовремя, а то был бы нам гшец. Ловушки отключены, турели сдохли. Три торпеды подобрались вплотную, одна рванула километрах в двухстах. Силовой барьер нас спас, только продырявило грузовой отсек. Капитан, храни его Аннун, две другие расстрелял из курсового рельсотрона. Восемь лет с ним летаю, никогда такого не видел.

— Капитан может, — инженер тоже сел, утер ладонью окровавленные губы. — Так вируса, значит, больше нет?

— Нет, — кивнул медик. — И рельсотрона больше нет, и торпедных шахт, и силовых барьеров. Все заблокировала тварь. До перезагрузки системы от нас вреда не больше, чем от прогулочной яхты. Но и это еще не самая большая наша проблема.

«Куда уж больше», — хотел переспросить инженер, но смолчал. Медику явно хотелось выговориться.

— У нас мощности не хватает, чтобы уйти в гипер, парень, понимаешь? — сказал медик, сморщившись, как от сильной боли.

Он расстегнул нагрудный карман комба и достал титановый вейп. Щелкнул выключателем, подождал несколько секунд и глубоко затянулся. Устало закрыл глаза. Запахло ванилью и хафом. На «Звезде» было строжайше запрещено курение и любые наркотики, но в этом походе не только капитан решил нарушать правила.

— Автоматика отключена, реактор в ручном режиме не вытягивает, — тихо сказал медик. — Мы прикованы к Беллерофонту. Они нас погоняют от силы еще час. Пока не кончится топливо или не накроет торпеда. Это конец.

— Нет, — возразил инженер. — Еще не конец. Еще поживем.

Решение пришло мгновенно. Как в тот день, когда он сказал матери, что улетает с Тиндагола. Отправляется на поиски сестры, хотя сейчас ему казалось, что улетал он вовсе не за этим.

— Помогите мне встать, — попросил юноша, рукой показывая на панель интеркома на стене. — Мне надо поговорить с капитаном.

Капитан не стал его разубеждать. Один раз только спросил: «Ты уверен?». То, что Эктор не назвал его, как обычно, «малец», ободрило инженера лучше любых других слов. Капитан в него поверил. Он больше не был капсульником с нищей луны, взятым на борт из жалости. Сегодня он стал космиком. Настоящим членом экипажа «Звезды удачи».

Перед тем как уйти, медик вколол ему ударный коктейль, который позволит продержаться под прессом гравитации на ногах и в более-менее ясном сознании. Мрачно пошутил: «Смотри, не привыкни». Потом, не придумав, видно, что сказать — прощаться или благодарить, протянул ладонь для рукопожатия. Бортинженер остался в машинном отсеке один.

Некоторое время он еще посидел на полу, выжидал, пока пройдет головокружение. Корабль мелко трясло — капитан сбрасывал внешние модули, антенны, уцелевший после попадания в трюм груз, даже боеприпасы. Все, что могло облегчить «Звезду» и снизить требуемую для Перехода мощность. Собравшись с силами, инженер поднялся, снова включил интерком.

— Бортинженер на посту, — коротко отрапортовал он.

— Слышим тебя хорошо и четко, инженер. Доложи состояние реакторной установки, — отозвался капитан.

— Потребление мощности на выходе — сто процентов. Запас резервной мощности — ноль процентов. Контур охлаждения работает штатно. Защита — штатно. Запас рабочего тела — два часа в текущем режиме эксплуатации. Реактор полностью переведен на ручное управление.

— Давай еще раз в двух словах пробежимся по твоему плану. Я переключаю тебя на громкую трансляцию. Все будут слышать.

Он помедлил, собираясь с мыслями.

— Значит, так. По команде капитана я начинаю ручным вводом снимать заводские настройки безопасности. Это позволит мне произвести дополнительный нагрев плазменного шнура с помощью микроволнового излучения. Опуская детали, такие как скачок температуры в рабочей зоне реактора и повышенный расход дейтерий — тритиевой смеси, это даст нам прирост мощности на двадцать процентов.

Он помолчал,