Жертва судьбы - Шеннон Майер

выпадет шанс. Мы бежали на вашу территорию в поисках убежища, Ваше Величество.

Я вдруг поняла, что даже имени ее не знаю.

Я ждала, все так же стоя в низком реверансе.

– Это так?

Я почувствовала, как ее внимание переключилось на Уилла.

– Все так, как она говорит. Я чуть не расстался с жизнью по пути сюда. Прошу дать мне время на исцеление. Но если все же вышвырнете меня, пожалуйста, защитите этих девушек. – Голос Уилла был далек от веселого задора, который прежде, казалось, ощущался в нем всегда. В кои-то веки он звучал как король.

У нее вырвался тихий вздох.

– Как ты смог выжить?

Ноги дрожали, но я не собиралась подниматься. Не могла. Нужно, чтобы она позволила нам остаться, дала мне время найти Джордана.

– Эта девушка, Сиенна, и Бетани, которая все еще отдыхает, покормили меня.

Ее рука стремительно вцепилась в запястье, выдергивая меня из реверанса. Я, пошатнувшись, сделала несколько шагов вперед и инстинктивно отпрянула назад, выводя королеву волков из равновесия. Она пристально смотрела на меня, и я уставилась на нее в ответ.

Вот вам покорность и податливость.

Ее глаза сузились.

– Тогда почему же и ты не отдыхаешь?

Я моргнула.

– Что вы имеете в виду?

– Ты дала принцу крови? – Она начала кружить вокруг меня, и я заставила себя оставаться неподвижной.

– Да, но не так уж и много…

Она замерла и скользнула вокруг Уилла, принюхиваясь.

– Ты был отравлен мотылем, юный принц. И он все еще внутри тебя, хоть и дремлет. Ты должен быть мертв.

Он напрягся.

– Вы не можете знать…

– Она знает, – рыкнул Лохлин. – О нюхе Дианы ходят легенды. Я тоже почувствовал яд, но не был уверен.

Я не понимала, почему это так важно.

– Крови совсем немного, – повторила я. – Бетани дала ему больше, чем я.

Королева развернулась и встала передо мной. Так же быстро, как вампир, она схватила меня за челюсть. Она не причиняла мне боли, но и не отпускала.

Ее ноздри раздулись в глубоком вдохе. Ресницы затрепетали, она медленно покачала головой.

– Невозможно. Но, тем не менее, она стоит здесь.

Я не поняла ни ее слов, ни того, каким образом они относятся ко мне.

– Ваше Величество, пожалуйста…

Она отпустила меня и отступила назад.

– Человеческого в тебе не больше, чем во мне, хотя сомневаюсь, что ты знаешь это.

У меня отвисла челюсть, и я пролепетала:

– Уверяю вас. Я не могу быть…

Она снова перебила меня:

– В данный момент это неважно. Обсудим позже. Лохлин, с момента, как ты привел их ко мне, они находятся на твоем попечении, и ты несешь за них ответственность. Найди им жилье и устрой. Я поговорю с этой девушкой, как только она отдохнет. Размести их, а после приведи на ужин.

Королева оборотней развернулась, не сказав больше ни слова.

Я посмотрела на Лохлина, который медленно выпрямился и одарил меня ухмылкой.

– Все прошло хорошо.

– Неужели? – пробормотал Уильям. – Она едва ли узнала меня. – Его взгляд тоже скользнул по мне. – Это ты привлекла ее внимание.

Я обхватила себя руками, все это мне вовсе не нравилось.

– Она ошибается. Кем бы королева меня ни считала, это ошибка.

Я не могла не вспомнить слова Герцогини, сказанные в день, когда я прибыла на Территорию Вампиров, что, казалось, было целую жизнь назад.

«Я знаю, кто ты и, что более важно, что ты собой представляешь».

6

Доминик

Похороны были утомительным процессом, изобилующим многословными речами профессиональных дипломатов и аристократов, которые гораздо больше были озабочены борьбой за положение в рамках этого нового режима, чем смертью короля. По правде говоря, пока не заговорила Герцогиня, это больше походило на политическую кампанию, нежели на церемонию в память об усопшем.

Но, выйдя на помост в своем черном кружевном платье, Эванджелина была вооружена до зубов – слова были ее любимым оружием.

– Мы собрались здесь, чтобы оплакать потерю первого в нашем роде, Его Королевского Величества, Короля Стирлинга. Уверена, есть множество схожих историй знакомства со Стирлингом, но сейчас я поделюсь с вами своей. – Ее глаза наполнились слезами, но она сморгнула их прежде, чем они успели пролиться. – Я была всего лишь ребенком, не больше пяти или шести лет, когда у меня появилось первое воспоминание об этом. О голоде. Глубокой, гложущей боли в животе, которая не поддавалась исцелению. Отцу потребовалась всего одна растерзанная коза, чтобы увести меня в лес и оставить там умирать. Стирлинг нашел меня несколько месяцев спустя. Я свернулась калачиком в сарае, одинокая, напуганная и сбитая с толку, изо всех сил пытающаяся выжить, несмотря на желание умереть, которое, казалось, превосходило все остальное. До Стирлинга дошли слухи о двуногом существе, терроризирующем фермерских кур и овец, и он пришел посмотреть, не найдет ли такого же, как он сам. Король забрал меня, чтобы я присоединилась к другим, подобным нам, и спрятал за Завесой. В тот день он стал моим братом. Маяком, освещавшим путь моей жизни, с тех пор и поныне. Но он был мне больше, чем просто братом. Стирлинг был лидером. Лидером, осознавшим, что истинная сила заключается в честном и справедливом правлении, ценившим традиции, но и от новых идей, благодаря которым мы процветаем, он не закрывался. Под его руководством мы пришли к взаимопониманию с людьми и нашли способ жить в относительной гармонии. Более того, Стирлинг заключил долгосрочное перемирие с нашими соседями-оборотнями, спасшее бесчисленное множество жизней. Но хоть его правление было долгим и плодотворным, срок его оказался намного короче, чем должен был быть.

Она пронзила Эдмунда ледяным взглядом, и я задался вопросом, не бросит ли она ему вызов прямо сейчас. Вместо этого Эванджелина одарила племянника любящей улыбкой и продолжила:

– В своей бесконечной мудрости наш новый король – да хранят его боги – решил кремировать моего брата из опасения, что новая разновидность мотыля, пробудившегося от спячки, может обладать способностью распространяться даже после смерти носителя. И все же я опасаюсь, что кончина моего брата могла быть вызвана ползучим существом совершенно иного вида. И несмотря на наши разногласия, я уверена, что мы все можем прийти к решению, которое устроит всех… Если среди нас есть змея, мы должны отложить в сторону личные счеты и дела насущные и объединиться, чтобы лишить ее головы прежде, чем пострадает кто-то еще.

Затем Эванджелина вскинула голову, во всех смыслах являя собой королевскую особу, коей и была, и повысила голос – ее слова можно было описать лишь как призыв к сплочению.

– Если среди нас есть змея, мы должны признать, что это все еще хладнокровное, корыстолюбивое существо, даже если она ведет себя так, как некоторые из вас, возможно, пожелали бы в сложившихся обстоятельствах. Непредсказуемое. Безжалостное. Без совести, лояльности или заботы о том, что будет лучше для нашего народа. – Эванджелина взметнула дрожащий кулак, слова обрушивались подобно грому. – Если среди нас есть змея, мы должны обличить ее с целеустремленным упорством, а затем уничтожить, как бы поступили с мотылем. Так, будто само наше существование зависит от этого. Потому что, попомните меня, если не сделаем этого, мы наверняка обречены. Вы со мной, братья мои?

Послышались какие-то