Из истории группы 'Облачный край' - Сергей Богаев

Мы обменялись адресами с Гребенщиковым и Губерманом и Ляпиным, мосты были наведены, произошло соприкосновение двух цивилизаций. Эдакий “контакт третьего рода”. Ведь по большому счету – так оно и есть. Прошло уже двадцать два года, а кажется, что было это вчера. Сколько событий произошло с тех пор, но этот день навсегда остался в моей памяти. Озвучилась даже мысль, что, раз уж так произошло, и мы так вот замечательно встретились, познакомились, может стоит сделать какой-то совместный концерт… Но ребята мои еще учились в школе, и пока это было не реально. Я тогда впервые пожалел, что не выпил с ними хотя бы немного, хуже бы точно не было. Где-то часам к двум-трем дня в квартиру набилось уже масса народу, потому что у Олега помимо отсутствия родителей был еще и телефон, что в те времена было особенной редкостью, он успел обзвонить всех, кого мог, и зазвать к себе. Получился маленький такой домашний концерт, я впервые попал на такое мероприятие, досель даже в мыслях не было, что можно такое устроить дома и что может быть такая атмосфера, что можно играть и петь что хочешь… Жалко, конечно, что не было со мной Рауткина и Лысковского, хотя сыграть в акустике мы тогда ничего не могли, это на нас не производило впечатления, но это было ошибочное мнение – я услышал, как могут сыграть музыканты в обычной квартире. У них практически все было под рукой: виолончель, флейта, пара гитар, губная гармошка, любые там кастрюльки, стулья, по которым Губерман подстукивал и все звучало прекрасно, потому что нет никакой аппаратуры совковой, ничего не искажает, не хрипит, не сипит, а звучит все прямо, как есть.

Женя Губерман был удивлен еще и тем, как у нас в записи звучат барабаны. Было известно, что если звук сводит гитарист, то у него под гитару кладется вся остальная аранжировка, и все остальные инструменты запихиваются далеко вглубь, в том числе и барабаны, а у меня, как и у Суворова – барабан любимый инструмент, и никогда своими гитарами я не подавлял ритм-секцию. Женьку удивило такое уважительное отношение с барабанам, и Андрея Тропилло это тоже очень удивило, он не понимал, каким таки образом мы достигли такой звук на МД200, а ведь он был самым опытным на тот момент рок-инженером, который сделал и до того и впоследствии столько много для развития рок-н-рольного дела в нашем Отечестве. Как оказалось, Тропилло и Губерман оказались самими родственными душами, что впоследствии нами было хорошо доказано – это знакомство сыграло большую роль в судьбе “Облачного Края”.

Стоит добавить, что на общем собрании нашего коллектива мы подняли тогда вопрос, что может быть пора бы и завязывать с лимонадами и соками, мы уже не дети и играем, собственно, не для детских утренников, прямо скажем … Так постепенно в нашу жизнь стали входить напитки несколько иного плана, нежели лимонад. Сейчас уже не скажешь, хорошо это или плохо, но именно с этой моей встречи с Тропилло и “Аквариумом” в отношении алкоголя в нашу жизнь были внесены изменения. Втянувшись, мы уже не понимали, как же могли обходиться без этого раньше.

ГЛАВА 4: “ЧУКЧА ИЗ ОРГАНОВ”. КАК ОНИ ВСЁ ЭТО ДЕЛАЛИ…

Итак, к моменту наступления 1983 года в творческом багаже нашего коллектива значилось три альбома самых первых: OK-1, OK-2 и Великая Гармония. За это время мы конечно несколько уже поубавили прыть, потому что писать три альбома подряд в течение одного года можно только по молодости, когда еще накопившиеся идеи буквально переполняют и брызжут и хлещут через край и есть непреодолимое желание как можно скорее это записать. Мы тормознули, решили взяться серьезнее – не гнать такими темпами. Обстановка в стране была уже довольно странная – руководители государства мёрли как мухи и если смерть дорогого Леонида Ильича еще произвела какое-то впечатление, все-таки восемнадцать лет правления, но когда товарищ Черненко ушел в иные миры – это было уже ни в какие ворота…

Сергей Богаев

К записи четвертого альбома мы подошли более серьёзно – это альбом мы писали весь год и вошло в него всего пять песен, довольно достойных, особенно одна, видимо одна из лучших – “Русская – народная”. Альбом хорошо разошелся по городу и даже дальше, но как-то сразу над нашими головами стали сгущаться тучи. Меня по линии завкома, а Олега Рауткина по месту учебы в педагогическом институте уже начинали потихоньку предупреждать о том, что все эти наши увлечения добра не несут, и впоследствии могут серьёзно помешать… мы не понимали чему. Просто не понимали, как это может на нас отразиться. Однако к концу 83, началу 84 стала проявляться некая тенденция – мы чувствовали, что стали закручивать гайки. Партия и правительство всерьез озаботилось всё более возрастающим влиянием рок музыки на растущее поколение, и волей товарища Суслова было принято решения эту самую рок-музыку тлетворную попридушить. Уж больно стала она мешать делу воспитания молодёжи в коммунистических идеалах. Особенно ретиво кинулись исполнять волю партии на местах, и мы на себе это сразу почувствовали.

Уже четвертый год я работал на крупнейшем судоремонтном заводе “Красная Кузница” и вот, в один из дней, подходит ко мне парторг нашего цеха и говорит:

– Cергей! Вот мы, коммунисты, давно за тобой наблюдаем и видим, что ты зарекомендовал себя с хорошей стороны…

А я алкоголем не злоупотреблял, на работу не опаздывал, не прогуливал, дисциплину трудовую не нарушал, вот парторг и отметил, что молодой, положительный, не пьющий, не курящий и кому как не мне, ударнику коммунистического труда, быть кандидатом от нашего цеха в ряды коммунистической партии. Я такого поворота не ожидал, сказал, что, наверное, еще не готов к этому, на что парторг стал убеждать что все за меня и в этом году обязательно от цеха должен быть представлен кандидат и никого лучше меня он в данное время не видит. Мне это членство было до фонаря, но парторг мне нравился и, наверное, как-то сумел повлиять. Не смог я ему отказать, он должен был обязательно представить кандидата и я решил ему помочь. В партию, так в партию. Мне от этого не холодно – не жарко, а человека уважу. Я дал согласие. Прошел все инстанции, а мне было всего 22 года и, чтобы тебя в такие