Степная царица - Джон Робертс

Более старший офицер раздраженно посмотрел на подчиненного.

— Что с тобой, Маний? Я не вижу никого с черными волосами и никакой женщины, здесь только группа грязных гирканийцев, каких часто нанимают охранять караваны.

Другой офицер покосился на путников:

— Но… Я бы мог поклясться… — Он отвернулся и потряс головой.

— Слишком яркое солнце, — произнес его начальник. Он передал Монанду лист пергамента: — Это пограничный пропуск. Отдадите его, когда будете покидать Замору. Теперь ступайте.

Офицер развернулся и поскакал прочь, его всадники последовали за ним.

Караван двинулся и вскоре миновал форт.

— Как ты это сделал? — спросила Акила.

Монанд холодно улыбнулся:

— Как я уже говорил, мы не так уж беспомощны.

Конан еще не совсем успокоился.

— Он даже не взял с нас пограничной и дорожной пошлины.

— Действительно не взял, — сказала Йоланта. — И как он мог позабыть? Вероятно, здесь что-то есть в воздухе.

Она задернула занавеску на своем паланкине, и Монанд сделал то же самое.

Конан, как обычно, поскакал впереди. На этот раз Акила поехала рядом с ним.

— Что ты об этом думаешь? — спросила она киммерийца.

— Меня это не удивляет, — сказал он ей. — Я уже говорил, что они мне не нравятся, а теперь они мне нравятся еще меньше. Они занимаются колдовством, а я этого не люблю.

Акила пожала плечами:

— Не всякий, у кого есть несколько полезных заклятий, является злым колдуном. Близнецы избавили нас от многих беспокойств.

— Да, я бы не хотел, чтобы тот отряд гнался за мной, во всяком случае, если у меня заранее не будет большого отрыва. Но мне не нравится то, как эти двое все сделали. Они не воспользовались ни магическими словами, ни порошками, ни зельем. Казалось, что они подчинили себе людей одной лишь силой сознания.

— Раньше я такого не видела, — призналась Акила. — Все походило на то, как кобра завораживает свою жертву силой взгляда. Но даже если так, мне нет до этого дела. Лишь бы не испытывали своих фокусов на мне, а с заморийцами пусть делают что хотят.

Этим вечером они прибыли в первый заморийский городок, состоявший из расползшихся во все стороны низеньких домишек и небольших храмов, где на тонких башенках в любое время били в гонги. С алтарей богов поднимался ароматный дым, а на рынке шла обычная бойкая торговля. Городок был не больше Лонха, но намного привлекательнее.

Сразу за городом стояли развалины когда-то огромного храма. Явно эта область раньше была несравненно богаче и более плотно заселена. Руины храма занимали два или три акра земли; и их окружала невысокая каменная стена. Башня храма поднималась на сотню футов и заканчивалась обломанным пеньком, но раньше явно была намного выше. Перед тем, что раньше было внушительным входом в храм, стояли угловатые статуи божеств-хранителей или демонов. По мере того как приближалась ночь, к гнездам на башне слетались аисты.

— Разобьем лагерь здесь, — сказал Монанд, указывая на поросший травой участок прямо за стеной храма, туда, где из гротескной каменной головы в длинный желоб лилась вода.

— Почему бы не остановиться в городе? — спросил Конан.

— Мы предпочитаем, когда это возможно, держаться от людей подальше, — объяснила ему Йоланта. — Здесь много воды и травы. Расположитесь здесь, а потом, если захотите, можете отправиться в город.

Все слезли с коней, кроме двух гирканийцев, которым поручили набрать дров. Конан, Акила и ее свита, напоив лошадей, отошли немного, чтобы привязать животных. Сочная трава доходила до колен.

— Здесь действительно хорошая трава, — проговорил Конан, глядя на город. — И я бы хотел знать почему. Посмотри туда. — Он указал на холмы за городом, где на склонах горело множество огоньков. — Это пастухи, охраняющие свои стада. Почему они не здесь, где есть вода и такая хорошая трава? Траву, похоже, не щипали много лет.

Акила пожала плечами:

— Возможно, этими пастбищами много пользовались, и теперь земля отдыхает. Какое тебе дело до пастухов? Они всего лишь добыча для людей, сильных духом.

— До них мне нет дела. Просто… — Он помолчал, не в состоянии выразить свое предчувствие. — …Просто это часть того, что мне не нравится в этом путешествии.

За спиной вдруг послышался шелест крыльев, и Конан резко развернулся, выхватив наполовину меч, и чуть не выругался. Над храмом черной тучей поднялась стая летучих мышей.

Акила рассмеялась:

— Сегодня ты очень пуглив, киммериец! Это всего лишь мышки с крыльями полетели искать себе обед. Кстати, я тоже не отказалась бы от него.

Несколько смущенный тем, что проявил свое беспокойство, Конан с силой отправил меч обратно в ножны, отчего гарда громко звякнула о железный ободок. Он пошел следом за амазонкой, как всегда восхищаясь ее упругой походкой, которая никогда не теряла для него своей соблазнительности.

Они оставили одного гирканийца охранять животных, а сами направились в город, чтобы скрасить монотонность путешествия. Монанд и Йоланта предпочли остаться в своих паланкинах, безразличные к удовольствиям, какие мог предложить городок.

Путешественники нашли постоялый двор, который обслуживал караванщиков, и позабыли обо всем. Хотя до центров цивилизации было далеко, пища и вино, подававшиеся здесь, были намного лучше того, что можно было достать в горах, а также намного дешевле. Местные жители с удивлением глядели на путешественников, но никаких неприятностей не произошло.

Когда они возвращались, над разрушенной башней всходила луна, заливая серебряным светом лишайники и лианы, которыми поросли развалины. Камни руин храма мягко блестели, и углубившиеся тени ясно выделяли резьбу. Нежный ветерок наполнял воздух шуршанием травы. У палатки на коленях отдыхали верблюды, а за ними стояли, понурив головы, лошади. Картина была мирной, но Конану она не понравилась.

— Что-то не так, — шепнул он своим товарищам.

— У тебя всегда что-то не так, — сказала Акила.

— Все прекрасно, — заявил Ки-Де, покачиваясь оттого, что выпил намного больше киммерийца. — Травы много, грозы нет, солдаты за нами не гонятся, — что еще может произойти?

Остальные гирканийцы рассмеялись, придерживаясь того же мнения. Все они несли с собой бурдюки вина и каждые несколько шагов пили из них.

— Точно не знаю, — проворчал Конан, — но скоро выясню.

Все остальные пошли ложиться спать. В такой тихий вечер это означало, что люди просто ложились на мягкую упругую траву и заворачивались в одеяло.

Киммерийцу, однако, было неспокойно. Предчувствуя что-то, он посидел у костра, подождав, пока остальные уснут, затем встал. Поправив на поясе оружие, он зашагал прочь от костра.