Хамелеон. Смерть явилась в отель. Дама не прочь потанцевать - Стейн Ривертон

— А он похож на человека, про которого говорил задержанный Хансен? — спросил профессор. — На того таинственного американца норвежского происхождения, который исчез сразу после убийства?

— На человека с осколочным шрамом на лице? Нет, не похож. У этого на лице нет никаких шрамов. Но, судя по всему, он иностранец, правда, скорее англосакс, чем американец. Если мы хотим, чтобы наша гипотеза оказалась верной, нам надо исключить из нее этого американца.

— Но ведь все так явно сходилось на этом американце!

— Тогда надо исключить того человека, который сидит в квартире господина Мильде.

— Однако вчерашний вор вполне мог быть тем самым американцем, — упрямо настаивал профессор. — В темноте я не видел его лица. А человек, который в спортивном автомобиле вернулся в город, может, совсем не тот, который уехал с дамой на такси…

— Правильно. Но тогда согласитесь, что только совершенно невероятный случай позволил серому спортивному автомобилю запутаться в петлях нашей таинственной истории. Нам видна только внешняя сторона событий, господин профессор.

— А вы сами как считаете?

— Я держусь американца со шрамом на щеке. Если бы мы нашли его, мы нашли бы и убийцу.

— Значит, нет нужды тратить время на того господина, что сидит в квартире господина Мильде? Должно быть, он старый друг Торбена.

— Стоп, стоп! — Рист предостерегающе поднял руки. — Я как раз хотел бы побольше разузнать о нем. Мне он совершенно неизвестен. Вы должны спуститься и поздороваться с Торбеном, господин профессор, раз уж он снова оказался здесь. Там вы встретитесь с этим господином…

— Я сейчас же иду вниз! — Профессор схватил свою шляпу. — А вы пойдете со мной?

— Нет. Вы ведь знаете, как я не люблю знакомиться с новыми людьми.

— Хитрец! — мягко упрекнул его профессор. — Вы просто не хотите, чтобы они вас видели! Мы с вами встретимся позже?

— Я позвоню вам в клинику, — ответил Рист и разлегся в большом кресле. — Из вида я вас не выпущу. У меня предчувствие, что сегодняшний день окажется для нас весьма важным. А я очень устал, ночью не сомкнул глаз ни на минуту. Если позволите, я отдохну в вашем замечательном кресле.

— Все-таки ваша работа не такая легкая, — заметил профессор.

— Какая работа? — тихо проговорил Рист, словно в полудреме.

— Искать автомобили.

Рист вдруг открыл глаза.

— Вы и вправду думаете, что этой ночью я занимался только автомобилем?

— А чем же еще, дорогой друг?

— Вы забыли даму, — ответил Рист. — Я искал даму в соломенной шляпке.

— И нашли?

— Нет.

Рист снова закрыл глаза. Профессор Арвидсон некоторое время стоял и смотрел на него. Было похоже, что молодой человек уже спит. Потом профессор услыхал на лестнице голоса. Поняв, что Торбен и его гость покидают квартиру господина Мильде, он бросился вниз. Его от них разделял целый пролет, в неярком свете, падавшем из окна, он видел их тени. Они о чем-то оживленно беседовали. Профессор узнал голос Торбена, но и голос его друга тоже показался ему знакомым. Он догнал их уже на улице. Торбен сердечно поздоровался с профессором и представил ему своего друга. Профессор вздрогнул, когда увидел лицо этого человека. Это был антиквар Хенглер. Произошла заминка, оба были одинаково удивлены этой встречей, потом Хенглер схватил руку профессора и рассыпался в явно преувеличенных приветствиях. Торбен понял, что оба господина уже знакомы. Хенглер, как обычно, был оживлен, говорил открыто, свободно, в соей обычной уверенной манере. Торбен так любезен, что обещает показать ему кое-что из сокровищ, собранных его отцом, особенно интересны несколько миниатюр, ценность которых трудно преувеличить. И еще старые китайские украшения. Господин профессор, должно быть, их видел? Нет, профессор вообще их не заметил. Хенглер сказал, что они хранились в большом шкафу эпохи Ренессанса, который стоит в кабинете.

— В кабинете?.. — рассеянно повторил профессор. — В комнате покойного…

— Да, а теперь мы с Торбеном намерены вечером поужинать в «Фениксе». Не окажете ли вы нам честь, господин профессор, поужинать вместе снами?

Профессор взглянул на Торбена, и тот понял его вопросительный взгляд.

— Я отложил отъезд на завтра, — объяснил Торбен, — позволил уговорить себя.

Вовремя этого разговора профессор невольно отмечал про себя необъяснимые связи. Неожиданная встреча как будто обрушила лавину странных образов. Имя Хенглера вызвало в памяти тот страшный день. Профессор снова увидел сцену в музее, когда все ждали господина Мильде и вдруг услышали сообщение, что господин Мильде убит в кресле у себя дома. Накануне убийства Хенглер обедал с господином Мильде… Это обстоятельство, которое непосредственно предшествовало убийству, как будто связало Хенглера с этим страшным событием. До сих пор в голове у профессора царил сумбур, но теперь он чувствовал, что в его сознании рождается что-то новое — предчувствия, догадки… Жуткое подозрение, всплывшее ниоткуда, вдруг поразило его: а кто он, собственно, такой, этот антиквар Хенглер? У профессора возникло безумное желание чем-нибудь сбить с толку этого незнакомца, смутить его. Он внимательно посмотрел на Хенглера, как обычно смотрел на своих пациентов, и сказал:

— У вас замечательный автомобиль, господин Хенглер, но вы ездите с недопустимой скоростью.

Хенглер оторопел:

— Что вы хотите этим сказать?

— Я видел вас нынче ночью.

— Правда? — Хенглер громко рассмеялся при воспоминании о ночном происшествии. — Да, это была настоящая гонка. Вы, стало быть, видели меня на Ратушной площади?

— Нет.

— На какой-нибудь улице?

— Нет, в Хеллерупе. И вы были в машине не один.

Хенглер уставился на профессора. Секунду он напряженно наблюдал за ним. Потом по его лицу скользнула веселая, почти фривольная улыбка. Он шутливо, дружески похлопал профессора по плечу:

— Хорошенькая девушка? Правда? Так вы присоединитесь к нам сегодня вечером?

— С удовольствием. — Профессор сам был смущен своей внезапной выходкой.

Хенглер сел в автомобиль и уехал, махнув рукой на прощание. Профессор Арвидсон остался наедине с Торбеном.

— Вы очень странно говорили с господином Хенглером, — довольно резко заметил Торбен, он и не скрывал своего неудовольствия.

— Странно?.. Вам так показалось?

Они медленно шли по улице.

— А почему? — спросил профессор.

— Мне почудился за вашими словами какой-то тайный смысл.

Профессор промолчал. Через минуту Торбен спросил:

— Вы скоро уезжаете в деревню, господин профессор?

— А почему вас это интересует?

— Честно говоря, мне кажется, что вы слишком близко к сердцу приняли смерть моего отца. Вам следует беречь нервы, вы — врач, должны понимать, к чему это может привести. Постарайтесь все забыть, господин профессор. Я ведь говорил вам, что мертвых не воскресить!

Опять это…

Он не хочет, чтобы тайна раскрылась, подумал профессор Арвидсон.

13

Идея Хенглера

Профессору Арвидсону не хотелось идти на этот ужин, но он понимал, что должен на нем присутствовать. Он никогда не любил дружеских встреч в общественных местах, и если иногда посещал их, то только с близкими друзьями, отношения с которыми сохранились у него со студенческих лет. Конечно, он давно знал Торбена Мильде, но все-таки его общество несколько тяготило его, они были слишком разные, к тому же новый владелец Мариелюнда напускал на себя холодность, которая выглядела даже враждебно. Мало того, профессор вдруг перестал испытывать симпатию к антиквару Хенглеру. Это раздражало его тем более, что он никак не мог найти причины, заставившей его изменить свое отношение к этому крупному торговцу произведениями искусства. Он только чувствовал, что Хенглера следует опасаться. Профессор терялся перед открытостью и дружелюбием антиквара и не мог избавиться от необъяснимого чувства, что именно за этой открытостью скрывается нечто темное и опасное. Словом, он явился на ужин, чувствуя себя лишним и понимая, что его терпят только из вежливости. Торбена раздражает, что он все время возвращается к смерти его отца. Так, может, Торбен все-таки прав? Может, ничего уже не поделаешь? В полдень у профессора состоялась короткая беседа со старшим инспектором, который немного утешил его сообщением, что никаких новых обстоятельств по делу раскрыто не было и, очевидно, им остается только пойти простейшим путем и привлечь задержанного Хансена к суду на основании имеющихся улик. На основании этих улик ему и будет вынесен приговор.

Однако ужин в «Фениксе» приятно поразил профессора. Хенглер показал себя заботливым и внимательным хозяином. Он заказал все заранее и проявил при этом тонкий вкус, изысканное французское вино было как раз нужной температуры, и в честь шведского профессора ужин начался с бутербродов, благородные деликатесы которых самым приятнейшим образом украсили трапезу. К ним полагалась и водка, знаменитая старинная шведская водка, охлажденная на льду, была последним штрихом к этому превосходному ужину. Торбен не скрывал своего удовольствия и сделался особенно разговорчивым, он принадлежал к тому типу людей, которые, пожив в изгнании, научаются ценить красиво накрытый стол и видят в нем выражение внимания к человеку. Когда же подали коробку с сигарами в оригинальной упаковке и ароматный дым кольцами устремился к потолку, негромкий разговор принял самый доверительный характер. Говорили о редком интересе к искусству покойного господина Мильде — профессор не понял, каким образом разговор незаметно зашел именно на эту тему, но позже сообразил, что именно Хенглер ловко направил его в это русло.