Здесь водятся драконы (СИ) - Батыршин Борис Борисович

Но всё когда-нибудь заканчивается — закончился и этот краткий перерыв на пути через два океана. «Смоленск» прощально взвыв гудком, покинул гавань; голландский колониальный крейсер, несший брандвахтенную службу, ответил двумя гудками, желая, согласно морскому этикету, счастливого пути и положенных семи футов под килем. В течение следующих нескольких дней пароход обогнул большой остров Калимантан, прошёл извилистым Макасарским проливом и, оставив за кормой, острова Лусон, Самар и Миндао, затерялся в просторах Филиппинского моря. Дальше маршрут лежал в японский порт Нагасаки, где зимовали усталые русские клиперы и полуброненосные фрегаты, и где «Смоленск» так же должен был сделать короткую остановку перед тем, как, миновав островок Цусима в Корейском проливе выйти в Японское море — и дальше, к конечному пункту плавания, во Владивосток.

— Решили подтянуть свой немецкий? — осведомился Казанков. — И правильно, чего время-то терять. Раз уж вы так увлечены химией и видите своё будущее связанным с этой наукой, то без немецкого вам никак не обойтись.

Они с Матвеем сидели на прогулочной палубе в раскладных парусиновых стульях, называемых «паровыми стульями» или шезлонгами. С недавних пор подобные предметы меблировки стали появляться на многих пассажирских пароходах — особенно на тех, что имеют каюты первого класса.

На палубе было шумно — компания молодых людей, армейских офицеров и чиновников какого-то казённого ведомства, затеяли играть в чехарду. Разделившись на две группы по четыре человека они выстроились один за другим и стали прыгать через спины друг друга: тот, что стоял оказывался последним, перепрыгивал через троих стоящих впереди и, оказавшись во главе этого «ордера», в свою очередь сгибался, подставляя спину для следующего прыгуна. Побеждала та из команд, которая первой добиралась таким образом до конца прогулочной палубы — к восторгу немногочисленных дам, наблюдавших за этой забавой, позаимствованной, вероятно, у пассажиров британских пароходов.

Матвей отложил газету на стоящий рядом низкий столик плетёный из малайской лианы ротанг. Заголовок, набранный готическим шрифтом, гласил: «Allgemeine Zeitung».

— Да вот, «Альгемайне Цайтунг» пишет о спорах в их Рейхстаге насчёт военных судов, которые Китай заказал в Германии, но заказа своего не получил из-за давления французов. Некоторые депутаты усматривают в этом национальное унижение, но и подрыв репутации германской промышленности — мол, если сочли возможным разорвать в угоду политике заключённый и даже частично оплаченный контракт, то кто ж теперь им поверит?

Право же? — моряк взял газету и пробежал глазами несколько строчек. — Что ж, любопытно, весьма любопытно — тем более, что упомянутые корабли как раз и должны были отправиться в тот регион, куда мы с вами сейчас идём. Так что, может статься, статейка эта имеет прямое касательство к нашему с вами, Матвей, ближайшему будущему.

— Это как? — молодой человек сделал удивлённые глаза. — Россия собирается помогать Китаю в войне против Франции? Так китайцы, вроде, пока и сами неплохо справляются — вон, отразили нападение на Формозу, да так, что французы принуждены были улепётывать оттуда, имея разбитую физиономию у кровавых соплях! Или…

И замолк — до него дошёл, наконец, смысл сказанного собеседником.

— Так значит мы с вами, Сергей Ильич, тоже отправимся в Китай? — произнёс он враз севшим до полушёпота голосом. — А как же Вениамин Палыч, он во Владивостоке к нам присоединится?

Казанков покачал головой.

— Должен вас огорчить: Вениамина Палыча во Владивостоке нет, и вряд ли он там скоро появится. Однако, мне придётся всё же удовлетворить ваше любопытство. В Батавии я получил через наше консульство депешу от нашего общего друга, теперь не вижу смысла скрывать от вас цели этой нашей поездки.

Он извлёк из-за обшлага кителя конверт, вскрыл его, достал листок дорогой веленевой бумаги и принялся читать:

— «По прибытии во Владивосток капитану второго ранга Казанкову следует принять под команду вооружённый транспорт „Манджур“, приписанный в настоящее время к Владивостокскому порту в качестве таможенного крейсера…» Не приходилось слышать о таком?

Матвей помотал головой.

— Оно и неудивительно. Корабль это скромный, не из тех что попадает в петербургские газеты. Парусно-винтовой барк, трехмачтовый с плоским дном, для облегчения действий возле необорудованных побережий, «Манджур» был, заказан ещё в конце пятидесятых годов, на верфи в Бостоне, Северная Америки. Его карьера началась с доставки из Североамериканских Штатов двух паровых молотов, землечерпалки и 500 пудов машинного масла в Гонконг, а оттуда в Николаевск-на-Амуре. В дальнейшем это неброское, но надёжное судно исправно тянуло лямку военного транспорта — возило по всему дальневосточному побережью и на острова грузы, солдат, переселенцев и строителей, снабжал воинские посты и поселения, и даже принимал участие в боевых действиях, хотя и опосредованно. Две медные десантные десятифунтовки и двадцатичетырёхфунтовая карронада, снятые с «Манджура» для усиления обороны военного поста в гавани Новогородской, весьма пригодились при отражении отряда Хунь-Чуньского фудутуна Цинской империи — полсотни солдат и казаков попросту не продержались бы без этих пушек против шести сотен вооружённых китайцев.

Казанков покопошился, устраиваясь в шезлонге поудобнее. Матвей молча внимал.

— Но самой славной страницей в службе «Манджура», которая, несомненно, войдёт и анналы флота Российского, стало основание Владивостока. Что, неужели и об этом не приходилось слышать?

Матвею оставалось лишь помотать снова головой.

— И чему вас только учат в гимназиях? — весело удивился офицер. — А ведь событие это наиважнейшее! Второго июля 1860-го года года «Манджур» под командованием капитан-лейтенанта Алексея Карловича Шефнера высадил на северном берегу бухты Золотой Рог отряд солдат третьей роты 4-го Восточно-Сибирского батальона под командованием прапорщика Н. В. Комарова. С этого и началась история военного поста и поселения Владивосток, впоследствии разросшегося до города и главного порта России на Тихом Океане. И когда через год, в августе 1861-го в бухту вошел британский корвет «Энкаунтер», его команда увидела на берегу бревенчатые срубы, блокгаузы с орудиями и главное — развевающийся на высоком флагштоке российский флаг. Находившийся на борту «Энкаунтера» вице-адмирал Хоуп сказал тогда своим офицерам: «Увы, джентльмены, мы опоздали», признавая тем самым первенство России.

Матвей опустил голову — щёки его горели от стыда. к его глубочайшему стыду, он ровным счётом ничего и о «Манджуре», и о Николаевском посте. Об освоении Дальнего Востока ему, правда, кое-что приходилось слышать — по большей части на уроках географии, которая, надо это признать, не относилась к его любимым предметам.

— Ну да не беда, ещё успеется во всех деталях изучить… — смилостивился Казанков. — Вот прибудем во Владивосток, сейчас же в библиотеку! Хотя, времени на чтение у нас, друг ты мой Матвей, считай, не будет вовсе…

И он снова развернул телеграмму Остелецкого.

— Вениамин Палыч сообщает, что на «Манджуре» к нашему прибытию должны будут закончиться ремонтные работы. Так что принимаем судно, грузимся — и выходим в море. Хорошо, если недели две на берегу у нас выйдет!

— Выходим в море? — Матвей наконец справился с приступом самобичевания и снова обрёл способность воспринимать полученные сведения. — Что же, и мне с вами плыть?

— Идти, юноша, идти. — назидательно произнёс моряк. — Плавает сами знаете, что… Да, с этой минуты вы переходите в моё полное подчинение — если, конечно, не передумаете. Человек-то вы вольный, присягой и приказами не связанный, идти можете, куда в голову взбредёт и выбирать любое поприще, какое захочется. В тех краях, куда мы направляемся, толковые, образованные люди на вес золота, так что, несомненно, найдёте себе дело по душе. Но если всё же сочтёте возможность продолжать в том же духе, что и до сих пор — то, пока мы не прибыли к пункту назначения, займёмся вот чем…