Темная тайна - Марина Андерсон

Покрыв все ее тело «лосьоном», отчего Харриет пришла в необыкновенное возбуждение и непроизвольно задвигала тазом, Льюис окропил маслом ее половые губы и занялся бюстом. Грудь под бюстгальтером разбухла, и когда Льюис снял его, обозначились пульсирующие голубые сосуды. Он осторожно обвел пальцем соски, погладил Харриет по обнаженным плечам и слегка помассировал под мышками.

Харриет, дрожа от возбуждения и нетерпения, сама взяла его за руку, чтобы положить ее туда, куда ей хотелось. Но он покачал головой:

— Наберись терпения, так будет лучше.

В соседней комнате Крис, припавший к глазку, тяжело засопел. Льюис умело приводил девушку в экстаз, и с каждой минутой Крис все больше завидовал ему и возбуждался сам. Ему хотелось поучаствовать в этой игре, показать этой девчонке, на что он способен, овладеть ею так, как он всегда овладевал Ровеной. Эта тяга к незнакомой девушке озадачила Криса: теперь ему хотелось именно ее, не Ровену, а такого с ним раньше не случалось.

Льюис начал легонько втирать «лосьон» в груди Харриет. Ее дыхание участилось, зрачки расширились. А когда он шагнул к ней и, наклонившись, начал водить головкой пениса по соскам, глаза ее буквально полезли на лоб. Харриет подалась грудью вперед, желая обострить ощущения, но Льюис удержал ее, не позволяя перехватить инициативу.

Она стала постанывать от восторга, стремительно нарастающего в ней, и он, изменив положение тела, начал нежно поглаживать вход в ее лоно.

Харриет судорожно втянула ртом воздух и задергалась, изнемогая от нестерпимого желания.

Когда голова ее заметалась по подушке и глаза затянулись поволокой, Льюис медленно провел пальцем по клитору и начал осторожно массировать его. Вздохи перешли в стоны, живот Харриет напрягся и покраснел.

— Пожалуйста! — грудным голосом произнесла она.

— Что? — поддразнил ее он, словно не понимая, чего она хочет, и вдруг вставил во влагалище два пальца и начал водить ими по самым чувствительным местам.

— Возьми меня скорее! — взмолилась Харриет.

Ровена с живым интересом следила за выражением лица Криса, припавшего к глазку в стене соседней комнаты.

— Потерпи, — ответил Льюис Харриет, поглаживая разбухший клитор пальцем. — И не вздумай кончить.

Харриет не верила своим ушам. Ее тело изнывало от вожделения, нарастающий экстаз сулил вот-вот вылиться в фантастический оргазм, а Льюис призывает ее к терпению.

— Но я не могу! — простонала она.

— Не разочаровывай меня, Харриет. Не торопи события.

— Тогда прекрати терзать меня!

— Делай, что тебе говорят!

Льюис ускорил манипуляции.

Харриет закусила губу, пытаясь отвлечься от его умелых пальцев, сводящих ее с ума. Лобковая кость готова была лопнуть от сладостной боли. Льюис нащупал чувствительный бугорок, погладил его и сжал клитор пальцами. Утробный стон вырвался у Харриет, чрево ее содрогнулось, тело выгнулось дугой, наполняясь сладчайшей негой. Постепенно оно обмякло, и пришло умиротворение.

— Для начала неплохо, — отметил Льюис.

Харриет не могла представить, что может быть лучше. Она посмотрела на него — зрачки ее расширились, сердце бешено заколотилось. Такого орудия любви, как у Льюиса, она еще не видела. Порфирный фаллос, словно булава, увенчанная прозрачной, как слеза, каплей, подрагивал от вожделения. Он подействовал на нее как возбуждающее снадобье, и она потянулась к нему рукой.

Но Льюис строго сказал:

— Повернись, встань на колени и упрись головой в подушку.

Она молча подчинилась, зная наперед, что ей будет приятно все, что он с ней сделает.

Льюис встал сзади нее и, упершись пурпурным жезлом в розоватую сердцевину раздвинутых округлых ягодиц, начал теребить пальцами влажный клитор. Чувствуя прилив возбуждения, Харриет подалась назад, торопясь ускорить миг блаженства.

Многоопытный Льюис отстранился, зная, что не всякая пещера безболезненно вместит его «гулливера». Харриет продолжала соблазнительно вертеть задом, и тогда Льюис медленно подался вперед.

Обескураженная непривычным ощущением, Харриет схватила ртом глоток воздуха и замерла, боясь пошевелиться. Но Льюис начал гладить основание клитора, и мгновенное неудобство было устранено.

Льюис подыскивал новый ритм движения, отличный от того, к которому прибегал во время соития с Ровеной: ей нравилось, когда он действовал напористо и быстро. Сейчас же он двигал торсом не спеша, размеренно, иногда останавливаясь и слегка изменяя положение тела. Это создавало эффект массажа и доставляло Харриет неземное удовольствие.

Легкие толчки, предшествующие оргазму, вскоре переросли в покалывания в области таза и живота, груди разбухли, и Харриет начала тереться сосками о постель, слегка повизгивая и постанывая от восторга. Движения и дыхание Льюиса участились.

Внезапно он перешел с рыси в галоп и с силой подался вперед, нажимая на все самые ее чувствительные части не только фаллосом, но и пальцами. Не описуемое вожделение пробудилось в Харриет, живот ее сжался, и она ощутила приближение оргазма.

Льюис понял, что не может сдерживаться: вид Харриет, изогнувшейся в соблазнительной позе, ее длинные ноги, прижавшиеся к его ногам, вздрагивающие плечи и напрягшаяся спина повергли его в лихорадочное состояние. И когда началось семяизвержение, он стал мягко массировать пальцами нежную плоть над лобковой костью Харриет. Оргазм сотряс ее в следующее мгновение, усиливая ощущения Льюиса. Он зарычал и стал двигать торсом так, как делал это с Ровеной в миг ослепления любовной игрой.

Харриет чувствовала, что все его сильное тело содрогается. Но еще явственнее было ощущение собственного облегчения после неимоверного напряжения. Еще ни один из ее любовников не доставлял ей такого удовлетворения, и это новое чувство приятно поразило ее.

Абсолютно опустошенный, Льюис нежно распрямил ей ноги и уложил ее рядом с собой на постель лицом к себе. Они улыбнулись друг другу, счастливые и довольные.

— Я же говорил, что все будет хорошо, — сказал он, запуская пальцы в ее волосы, не волнистые и густые, как у Ровены, а прямые, мягкие на ощупь, абсолютно чистые и не липкие от лака, как у его супруги. — Тебе, наверное, все говорят об этом, но я повторю: ты очень красивая, — с мягкой улыбкой произнес он, проводя пальцем по ее носу и губам.

— Мне никто еще не говорил этого, — с подкупающей прямотой ответила Харриет. — Говорили, что я симпатичная. Но никто не называл красавицей.

— Что ж, я нахожу тебя красивой и надеюсь, что и на пленке ты получишься такой же. Не удивляйся, Харриет! Ведь я режиссер и смотрю на людей не так, как обыкновенные люди. Я всегда представляю, насколько они фотогеничны, подойдут ли для съемок моего фильма. Ты моя очередная находка.