Бывшие. Она мне (не) нужна - Евсения Медведева

пациент и несчастная, потерявшая память, она есть. Она жива, и у неё есть имя! Она сильная…

– Я так корю себя, что не узнал о том, что произошло с Мариной, раньше, – вдруг заговорил Пашка. – Так злился… Сначала ненавидел, когда узнал про их свадьбу, потом из каждого утюга стали сочиться их с Левиным фотографии, где они были счастливы. А теперь… Мне почему-то кажется, что все это было враньём. А если Левин заставил выйти её за себя?

– Я не люблю строить догадки, Паш. Нам нужны факты, но для начала нам нужно забрать Марину в безопасное место, – мы уже въехали в спальный район, следуя по маршруту навигатора. Здесь когда-то жила Маринина бабушка, и мы несколько раз приезжали в гости, поэтому дорогу я смутно, но помнил.

– Хм… А были времена, когда Голубевы жили в шикарной квартире с видом на море, – не мог сдержать ухмылки Пашка.

– Да, и дачка у них была, в ограблении которой меня и обвинили. Паш, ты посиди, я один сгоняю, – припарковался у пятиэтажки, осматривая двор, который ни капли не изменился за десять лет. Только ржавчина на качелях стала бросаться в глаза. Словно мои воспоминания этими кроваво-красными пятнами покрылись и скрипели при любой попытке погрузиться во времена, когда я был счастлив.

– Ещё чего. Я с тобой пойду… Вороной, мы уже один раз совершили ошибку, решив, что имеем дело с глупым врагом, второй раз на грабли наступать не собираюсь, – Лихой отстегнулся и первым вышел из авто, дав понять, что спорить смысла не было.

Мы поднялись на четвертый этаж, позвонили в дверь, обитую потрескавшимся дерматином, а когда услышали странный шаркающий звук, застыли…

Нам открыл Голубев, бывший главный прокурор, так отчаянно любивший свою дочь, что сломал её, отдав в руки подонку.

– Вы кто? – он был в старом спортивном костюме, щурился, словно спал до этого. От густой вьющейся шевелюры ничего не осталось, поэтому в гладкой лысине отливали блики покачивающейся в коридоре лампочки.

– Товарищ прокурор, осужденные Вороной и Лихой на очную ставку прибыли, – не дожидаясь приглашения, мы с Пашкой вошли в квартиру, закрыли дверь и стали подталкивать мужика в сторону кухни.

– Кто??? – узнал нас он быстро… Чуть покачнулся, попытался схватиться за сердце, но понял, что мы не из тех, кто будет сильно горевать от его приступа. – Я сейчас полицию вызову!

– Всегда пожалуйста, уважаемый гражданин начальник, – я силой усадил его на табуретку. Он был слабый, отощавший и ссохшийся старик. От былой крепости не осталось и следа. И вдруг жаль стало бедолагу…

– Как видишь. Брать у меня теперь нечего, – Голубев раскинул руки, демонстрируя скромное убранство квартиры. Грязная кухня, батарея пустых бутылок, забитая тарелками раковина… Да уж. Поживиться действительно нечем.

– Так я и тогда ничего не брал, – усмехнулся, пытаясь рассмотреть в его глазах признак фальши.

– Конечно… Ваша банда – просто сборище ангелочков. Вороной, радуйся, что Левин вытащил тебя по доброте душевной, в знак крепкой дружбы. Мы всегда знали, что ничего хорошего из тебя не выйдет. Сплошные проблемы, – вдруг Голубев достал из-под стола початую бутылку водки, да в два глотка ополовинил её. – Что ты на меня зверем смотришь? Где бы Марина была сейчас, останься она с тобой?

У меня дыхание спёрло, а он хлебал, как воду родниковую, ни разу не поморщившись. Но это не входило в мои планы, поэтому пришлось забрать источник его храбрости.

– Слушай сюда, гражданин начальник. Ты хоть знаешь, что твоя дочь в больнице?

– Бедная девочка… – он пьяно икнул, но из последних сил царапнул по мне победным взглядом. Конечно, победил… Не отдал дочь в руки подонка вроде меня, а пристроил в теплое гнёздышко Левиных! Только гнездо то было хищное, и мою девочку заклевали коршуны.

– Твоей бедной дочери нужна помощь. Её муженёк бросил её одну! – я не проговорил, а прорычал злую правду, и мужик даже дернулся, словно не ожидал этого услышать. – Я не шучу, прокурор. Мне нужна доверенность, чтобы попытаться исправить то, что вы с супругой сотворили много лет назад.

– Что ты несешь?

– На, смотри, – вдруг в разговор вмешался Лихой. Он подсунул ему под нос свой телефон, где было фото Марины, сделанное Лисой. – Дядь, мы пришли, чтобы помочь. Нет времени на разборки и обиды прошлого. Об этом мы поговорим. Но потом, когда Маринка ходить будет!

– Что ты из меня придурка делаешь? Костя сказал, что отправил её на реабилитацию в Германию! Поэтому мать безвылазно сидит с внуком!

По горлу пламя прокатилось… Не врёт Голубев. Да, пьёт безбожно, возможно, даже очень переживает за дочь, оттого сильнее закладывает за воротник, но точно не врет.

Вот сука, Левин… Всех нагнул! Всех вокруг пальца обвёл! Родителям напел, что Маринка в Германии здоровье поправляет, а сам, наверное, играет убитого горем отца-одиночку…

– Мне всё равно, что там поёт вам Левин. Мне нужна доверенность, чтобы представлять интересы Марины. Раскинь мозгами, папа, если супруг бросает свою жену в больнице и не говорит об этом её родителям, то добра ли он ей желает? Почему не сбагрил её в Германию, ведь с его деньгами это совсем не проблема? Быть может, он хочет избавиться от неё?

Говорил, а у самого душа в щепки разлеталась. Говорил и сам верил, потому что все факты налицо.

Левин просто добился, чего хотел, а теперь, когда стало неинтересно, бросил её. Как куклу, как ненужного гадливого щенка. И это у меня ещё на руках фактов нет. Один чёрт знает, что именно случилось в том перинатальном центре!

Голубев не верил… Вернее, не хотел верить, потому что тогда пришлось бы подписаться в собственной никчемности, как отцу. Он и с потерей прокурорства смириться не смог, а тут ещё признавать, что загубил родную дочь? Не вывезет гражданин начальник подобного фиаско… Даже сейчас он просто уставился в экран телефона, с которого на него смотрит его принцесса, его неженка и самая добрая девушка на Земле.

– Прокурор, ты молчи, можешь не говорить, просто одевайся, и идём к нотариусу. Доверенность мне нужна прямо сейчас!

И прокурор встал… Молча накинул джинсовую куртку, демонстративно положил в карман паспорт, а после вышел…

Глава 12

Отец Марины был спокоен, весь хмель с его лица спал. Он покорно сел в машину, прошел в нотариальную контору, где для нас уже было забронировано время, и безропотно подписал все необходимые бумаги.

Я не знал, что и думать… Очень похоже было, что он и правда был не в курсе. Слишком уж он выбит