Супермен III - Уильям Котцвинкл

— Обожемойбожемой…

Он покатился дальше, не понимая, чему удивляются его коллеги-программисты — ведь никто никогда не катился так далеко на своем стуле на подшипниках. Гас хотел проехать за дверь, через холл, в лифт и к своему автомобилю.

— На стуле я выиграл бы немного времени, а они не на колесах.

Поэтому Гас направил свой путь к массивной шахматной доске компьютеров. Он кружил возле нее, пока до него наконец не дошло, что он действует немного странно.

У двери, где, нахмурясь, стоял начальник отдела, Гас встал со своего стула и пошел дальше без него, расправив складку на своих брюках из крокодиловой кожи.

— Босс хочет видеть меня? Сам мистер Росс Уэбстер?

— Вы бы лучше шли, — сказал начальник отдела.

За дверью ждали два охранника компании с ухмылками на бульдожьих рожах.

— Сюда, Гас.

— Уводят меня… Я мог бы рвануть, но если я это сделаю, эти грубияны выстрелят мне в спину.

— Ладно, ребята, пошли, — сказал Гас развязно, но его выдала йо-йо, струна которой натянулась, и она потеряла скорость.

— Может, вы подождете секунду, ребята, пока я заскочу в туалет?

— Мистер Уэбстер не любит, чтобы его заставляли ждать.

Гас взглянул на своих стражей, лица которых были как два ломтя розовой ветчины. Кобуры револьверов щелкнули, и Гас обнаружил, что считает маленькие серебряные дырочки на их ремнях. Что у него было против них? Только его большая скорость. Но позволит ли она ему достичь двери лифта и выхода внизу? Сомнительно.

Когда дверь лифта открылась, стражи взяли его за плечи.

— Иди, Гас, — сказали они, помогая ему войти.

— Иди в тюрьму…

Дверь лифта закрылась. Другие служащие, спускавшиеся на этом лифте, увидели человека, на пальце которого неподвижно висела струна йо-йо, а палец был поднят вверх.

— Босс Росс? — Гас посмотрел на охранников. Те, улыбаясь, кивнули.

Гас выдавил из себя болезненную улыбку. Лифт продолжал идти вниз, оттуда доносилось слабое жужжание, и Гас понял, что это.

— Я иду работать на тюремном компьютере. Значит, теперь для меня самое время рвануть, как только двери откроются. Я выскочу, как обезумевший кролик, и пусть они стреляют в обе половины моего зада…

Гас спокойно вышел из лифта на тот этаж компании «Уэбко», который занимал ее владелец и президент. К кабинету его он сейчас и направлялся с полицейскими дубинками за спиной.

— Мистер Горман? — любезно спросила секретарша. — Мистер Уэбстер ждет вас.

— Послушайте, где у вас ванная? Я хотел бы немного освежить лицо…

Выскочить из окна, скользнуть в сторону от здания, заползти в кусты, спрятаться там, пока не стемнеет, потом сбежать…

— Он уже здесь, мисс Коллинз? — рявкнул селектор.

— Да, сэр, — сказала мисс Коллинз, нажав кнопку селектора. — Я направляю его к вам.

Охранники подтолкнули Гаса вперед, открыли дверь в кабинет Уэбстера и дали ему войти. Гас вошел. Его неподвижная игрушка свисала на ковер с его потной, дрожащей руки.

Перед ним был Росс Уэбстер, восседавший за своим массивным столом.

— Мистер Огаст Горман?

Гас посмотрел на сверкающие стальные стены и почувствовал, что они с лязгом смыкаются над ним.

— Прошу вас, мистер Уэбстер… Вы знаете, что такое тюрьма? — Гас размахивал в воздухе своей безжизненной йо-йо. — Вы сажаете туда невинного человека вместе с грабителями, насильниками и убийцами, а потом, однажды, он выходит и убивает вас.

Росс Уэбстер играл своей ручкой с золотым пером.

— Мистер Горман, вы вели себя дурно.

Уэбстер благодушно засмеялся. В его смехе проглядывали теплые чувства гуманности, и душа Гаса Гормана ушла в пятки от страха: он знавал тюремного надзирателя, который всегда так же дружески улыбался, когда сажал заключенного без штанов в карцер на бетонный пол.

— Мистер Уэбстер, пожалуйста, не делайте того, что вы задумали!

Гас двинулся вперед, таща йо-йо по ковру. Уэбстер продолжал дружески улыбаться, как будто Гас украл лишь несколько листков бумаги.

— Ну, признайтесь — ведь вы вели себя очень плохо?

Гас чувствовал, что его глаза наполняются влагой. Этот человек играл с ним точно так же, как тот тюремщик, прежде чем запереть его в бетонную клетку на шесть недель.

Росс Уэбстер встал и подошел к книжному шкафу, стоявшему позади его стола. Он легко притронулся к корешку одного из томов, и весь шкаф повернулся, открыв находившийся с обратной стороны бар с напитками.

— Я понимаю, Гас. Я знаю, откуда вы, — Уэбстер налил себе. — Вы хотите разбогатеть?

Гас уставился на Уэбстера. Видения бетонного пола еще теснились у него в голове; он слышал звон ключей от камер и, казалось, чувствовал еще особый вкус тюремных бобов.

Опять есть эту пищу… Если не выскочу, не разобью это стекло и не приземлюсь там, внизу… Кажется, план хорош!

— А я, — сказал Уэбстер, — я родился богатым. Я никогда не надевал два раза одни и те же носки.

— Что же вы делаете с ними?

— Наверное, их стирают и отсылают в какое-нибудь благотворительное заведение. Я не знаю, что с ними делают. Может быть, ими стирают пыль или чистят перья?

— Носками?..

— Да. Это никогда не занимало меня, — Уэбстер протянул Гасу напиток. — Пей, приятель, это с солодом, тебе понравится.

Уэбстер снова улыбнулся.

— Гас, друг мой, ты — гений. Дурной гений, но, черт возьми, кто без недостатков?

Гас чокнулся бокалом и снова посмотрел на Уэбстера.

— Потому что я понял, как добывать эти полцента?

— Потому что в наше время компьютеры движут миром.

Уэбстер говорил так, будто обращался к собранию гуманистов, расхаживая по комнате, выразительно жестикулируя.

— И человек, умеющий дурачить компьютер, будет владеть миром!

При этих словах Уэбстера Гас почувствовал себя уютнее:

— У этого человека душа вора…

Гас подошел к бару и налил себе еще бокал, но, поворачиваясь, задел плечом бар. Бар перевернулся и втолкнул его в полость стены. Его окутал мрак, и бокал в его руке задребезжал.

— Одиночная тюремная камера, прямо у него в кабинете. Ловкий мужик!

— …я долго искал человека, который может заставить эти машины делать непредсказуемые вещи. Ты улавливаешь смысл моих слов!

Голос Уэбстера доходил до Гаса через стену. Гас взывал о помощи, но Уэбстер по-прежнему обращался к воображаемой аудитории и не подозревал, что Гас заперт за стеной.

— Да, я знаю, что ты — именно такой человек. У тебя легкая рука, ты почти избег разоблачения. С поддерживающей тебя мощью моей организации ты можешь совершить что угодно…

Гас метался внутри бара, поворачивая краны, ломая кубики льда, ударяясь головой о внутреннюю стену. Наконец он нащупал кнопку и оказался в комнате в тот момент, когда Росс Уэбстер повернулся и шагнул к двери кабинета.

— Гас, у промышленного комплекса «Уэбстер» есть разная собственность: здесь немного магния, там немного цинка. Несколько железных дорог, кроме этого — сельскохозяйственные машины. Ты следишь за мной?

Гас перебежал к нему по ковру.

— Пытаюсь.

Росс обернулся.

— Знаешь, Гас, чего я хочу сейчас? Я хочу кофе.

Гас повернулся на каблуках и спросил тоном официанта:

— Черный или со сливками?

— Ты, по-моему, не понял, — сказал Росс, по-товарищески взяв Гаса за плечо и вместе с ним двигаясь вперед, — под именами разных компаний я контролирую цену кофейных бобов в Бразилии, Венесуэле, Боливии, на Яве и в Республике Габон.

Гас кивнул и задумчиво пустил в ход свою йо-йо; к драгоценной игрушке возвращалась жизнь, ее радуга снова крутилась.

Этот парень, — подумал Гас, — предлагает мне сделку: он использует мой необыкновенный талант, а потом упрячет меня обратно в стену.

Но я не вчера родился, приятель.

Я упрячу тебя в стену.

И ускользну через заднюю дверь, став богаче, чем сейчас, примерно на миллион долларов.

— …но, видишь ли, — гудел Уэбстер, — проблема в том, что одна страна не хочет сотрудничать со мной. Ты сможешь их напугать, верно?

— Разумеется. Я могу разрушить страну которая не хочет сотрудничать с вами, завтрак, ленч и обед. Что это за страна?

— Колумбия, — помрачнев, сказал Уэбстер. — Я пытался договориться с ними.

Он развел руками с тем видом благородства, какое демонстрировал на банкете в честь Гуманиста Года, с жестами, свидетельствующими о величии души и безграничном терпении.

— Но теперь я их уничтожу.

— Уничтожите?

— Уничтожу весь урожай колумбийского кофе до последнего зерна.

— До последнего зерна? Вы уверены, что не можете позволить этой маленькой стране делать свое дело?

— Некогда очень мудрый человек, — думаю, что это был вождь гуннов Аттила, — сказал: победить недостаточно, каждый может потерпеть поражение.