Положитесь на Псмита - Пелам Вудхаус

– Нет, я не могу вам поверить.

– Умоляю, не говорите так!

– Вы действительно хотите, чтобы я нашла вам работу?

– Я предпочитаю термин «место».

Мисс Кларксон достала блокнот.

– Если вы не в шутку…

– Уверяю вас, я совершенно серьезен. Весь мой капитал в денежном исчислении составляет десять фунтов.

– Тогда, может быть, вы скажете мне вашу фамилию?

– А! Первый шаг сделан. Моя фамилия Псмит. – Пе-Смит. «Пе» немое.

– Псмит?

– Псмит.

Мисс Кларксон несколько секунд размышляла над этим, храня почти скорбное молчание, затем вновь подхватила выскальзывающие из ее рук бразды правления.

– Мне кажется, – сказала она, – вам следует сообщить мне некоторые сведения о себе.

– С превеликим удовольствием, – горячо отозвался Псмит. – Я всегда готов… нет, исполнен желания поделиться историей моей жизни, но в наш торопливый век мне редко идут навстречу. Начнем же с начала. Мои младенческие годы. Когда я был еще малое дитя, нянька подкупила шестипенсовиком мою старшую сестру присмотреть, чтобы я не учинил содома и гоморры. К концу дня сестрица потребовала шиллинг и получила его. Теперь мы переходим к мо–ему детству. В нежном возрасте меня отправили в Итон, и все предсказывали мне блистательную карьеру. Ах, мисс Кларксон, это были счастливые дни! Веселый, смеющийся мальчуган, кудрявый, с солнечной улыбкой – не будет преувеличением сказать, что я стал всеобщим любимцем. О, эти старинные стены… Но я вас утомляю, я вижу по вашим глазам…

– Нет, нет! – возразила мисс Кларксон. – Просто… Я ведь спросила, в какой области вы имеете опыт… Собственно, какая работа…

– Место.

– Какое место вам подошло бы?

– В широком смысле слова, – ответил Псмит, – любой пост, адекватно оплачиваемый, который не имеет никакого отношения к рыбе.

– К рыбе! – с дрожью в голосе произнесла мисс Кларксон, вновь теряя бразды. – Но почему к рыбе?

– А потому, дражайшая мисс Кларксон, что до этого утра моя жизнь была повязана с торговлей рыбой, и душа моя восстала.

– Вы торговали рыбой? – пискнула мисс Кларксон, завороженно глядя на безупречные складки его брюк.

– Это не мой рабочий костюм, – объяснил Псмит, проследив и правильно истолковав ее взгляд. – Да, вследствие финансового краха, постигшего мою ветвь нашего рода, я до нынешнего утра служил на посылках у дяди, который, к несчастью, является Монархом Макрелей или Султаном Сардин, или как там еще именуют магнатов коммерции, которые держат за горло рыбный рынок. Он потребовал, чтобы я изучил рыбное дело с самого низа, без сомнения теша себя мыслью, что я последую по его стопам и в конце концов достигну положения Повелителя Палтусов. Увы! Он был слишком оптимистичен. Сбыться этому не было суждено! – произнес Псмит с торжественной скорбью, устремляя на мисс Кларксон совиный взгляд сквозь монокль.

– Нет? – сказала мисс Кларксон.

– Нет. Вчера вечером я был вынужден поставить его в известность, что рыбное дело почтенно, но мне не подходит и что я намерен навеки расторгнуть связь с фирмой. Могу сразу же сказать, что последовало нечто вроде землетрясения. Жестокие слова. – Псмит вздохнул. – Черные взгляды. Непристойная перепалка. И в заключение мой дядя умыл руки, стряхнул мой прах со своих ног и выгнал меня в широкий мир. Чем и объясняется мое желание найти какое-нибудь занятие. Мой дядя отвратил от меня свой лик раз и навсегда, мисс Кларксон.

– Боже мой, – сочувственно произнесла владелица бюро по найму.

– Да. Он суровый человек и ближних своих судит исключительно по их преданности рыбе. В жизни не встречал другого человека, настолько поглощенного чем-то одним. Уже много лет он буквально помешан на рыбе. Настолько, что и сам теперь почти не отличим от рыбы. Словно бы он занялся самовнушением и постоянно повторял про себя: «Каждый день во всех отношениях я становлюсь все больше и больше похожим на рыбу». Теперь даже самые близкие друзья не могут решить, кого он больше напоминает – треску или окуня… Но я вновь утомил вас этими семейными тайнами?

Он внезапно бросил на мисс Кларксон такой пронизывающий взгляд, что она вздрогнула.

– Нет, нет! – воскликнула она.

– Вы утишили мою тревогу. Я вполне отдаю себе отчет, что, разрабатывая тему рыбы, способен более чем наскучить моим слушателям. Но энтузиазм, вызываемый рыбой, остается для меня непостижимым. Мой дядя говорил о хорошем улове сардин в Корнуолле с тем же трепетным благоговением, с какой ищущий прихода благомыслящий молодой священник говорит о несравненной духовности своего епископа. Для меня же, мисс Кларксон, рыбная торговля с первого дня стала тем, что я могу описать лишь как полное фиаско. Она угнетала лучшее во мне. Возмущала все мои фибры. Мне приходилось вставать и вкушать незатейливый завтрак в четыре часа утра, а затем отправляться на Биллингсгейтский рынок и несколько часов стоять по колено в дохлой рыбе всевозможной величины и вида. Без сомнения, чудная жизнь для кошки, но слишком уж забористая для одного из шропширских Псмитов. Моя натура, мисс Кларксон, поэтична, утонченна. Я люблю быть в окружении радости и жизни, а что может быть безрадостнее и безжизненнее, чем дохлая рыбина? Помножьте эту дохлую рыбину на миллион, и вы получите среду обитания, которую, не содрогнувшись, мог бы созерцать лишь Данте. Мой дядя твердил мне, что определить свежесть рыбы можно, поглядев ей в глаза. Так мог ли я провести весну жизни, глядя в глаза дохлых рыбин? Нет! – Он встал. – Ну, не буду больше вас задерживать. Благодарю вас за неизменную любезность и внимание, с какими вы меня выслушали. Теперь вы поняли, почему мои таланты вы–брошены на рынок и почему я вынужден прямо оговаривать, что места, так или иначе связанные с рыбой, рассматриваться не будут. Я убежден, что в самом ближайшем будущем вы найдете для меня что-то особенно хорошее.

– Право не знаю, могу ли я обещать это, мистер Псмит.

– «Пе» немое, – напомнил он ей. – Да, кстати, – продолжал он, остановившись в дверях. – Еще один пустячок, и я уйду. Пока я ждал, чтобы вы освободились, я прочел в «Рассказах для девочек» за январь тысяча девятьсот девятнадцатого года часть романа с продолжением. Поиски следующих номеров оказались бесплодными. Называется он «Ставка – ее честь», автор – Джейн Эммелина Мосс. Вы, случайно, не знаете, чем все это кончилось? Узнал ли лорд Юстас, после того как обнаружил в полночь Клариссу в спальне сэра Джаспера, что она проникла туда, только чтобы отыскать и изъять неосторожные письма своей задушевной подруги? Вы не знаете? Этого я и опасался. Ну, всего хорошего, мисс Кларк–сон, всего хорошего. Я оставляю свое будущее в ваших руках с легким сердцем.

– Конечно, я приложу все старания…

– А что, – задушевно сказал Псмит, – что может быть плодотворней всех стараний мисс Кларксон?

Он мягко затворил за собой дверь и начал спускаться по ступенькам. Но, сообразив, что может сделать доброе дело, остановился, постучал в окошечко Справочной и просиял благожелательной улыбкой, когда в нем возникла ее коротко остриженная голова.

– Говорят, – сказал он, – что сегодня в Бирмингеме в четвертом заезде надо ставить на Герань. Ручаться за точность этих сведений не могу, но тем не менее… До свидания.

6. Лорд Эмсуорт знакомится с поэтом

Когда Псмит вышел на улицу, дождь кончился и уже сияло солнце с тем полунахальным-полувиноватым видом, который оно принимает, вновь появляясь после летнего ливня. Мостовые и тротуары весело блестели, а в воздухе веяла приятная свежесть. На углу он остановился, взвешивая, как провести ближайший час и двадцать минут – до истечения этого срока садиться за второй завтрак было бы слишком рано. То обстоятельство, что до редакции «Морнинг глоб» можно было не спеша дойти за несколько минут, подсказало ему решение направиться туда и узнать, принесла ли первая почта какие-нибудь ответы на его объявление. И затраченные им усилия были вскоре вознаграждены, когда ящик номер 365, будучи открыт, предложил ему немало материала для чтения. В целом не менее семи конвертов. Неплохая охота.

Однако то, что на первый взгляд выглядело достохвальным взрывом предприимчивости среди любителей газетного чтения, при ближайшем рассмотрении, когда он удалился с конвертами в тихий уголок, оказалось пустой иллюзией. Хотя в определенном смысле послания эти свидетельствовали о предприимчивости – и, бесспорно, указывали на изобретательность и деловую хватку их авторов, – для Псмита они явились горьким разочарованием. Он ожидал чего-нибудь получше. Не для того он заплатил солидную сумму, чтобы получать такие письма. Они били исключительно мимо. В них, по его мнению, отсутствовал требуемый дух.

Первый конверт, как ни привлекателен был он внешне – дорогой и украшенный довольно-таки поразительным гербом, – содержал лишь любезное предложение некоего мистера Алистера Макдугалла ссудить его любой суммой от десяти до пятидесяти тысяч фунтов только под расписку. Второй конверт обрадовал его таким же предложением от еще одного шотландца, Колина Макдональда. В третьем мистер Иан Кемпбелл готов был расщедриться на сто тысяч. Все три филантропа ставили только одно условие – с несовершеннолетними они дела иметь не желали. Юность, несмотря на весь ее блеск и великолепие, их не влекла. Однако они сердечно уговаривали Псмита – если он уже отпраздновал свой двадцать первый день рождения – посетить их контору и забрать мешок банкнот.