Пожиратели огня - Луи Жаколио

Переговорив с Виллиго, канадец обратился к путешественникам.

— Вождь требует, — сказал он, — чтобы вы оставались здесь, пока он сходит сам и узнает точное число врагов. Главное же, он хочет разведать их намерения. С вами останутся Нирроба и Коанук.

— А вы сами?

— Я пойду с Виллиго. Ум хорошо, а два лучше, да, наконец, и моя винтовка не будет лишнею. Впрочем, мы не долго проходим. Вернемся скоро.

Виллиго полагал, что лесовики встретились с дундарупами случайно. Общих интересов у них, по его мнению, не могло быть, и они, наверное, скоро разойдутся в разные стороны. Но во всяком случае следовало хорошенько ознакомиться с ближайшими намерениями этих случайных союзников.

Итак, названые братья бесшумно скользнули в кусты. Оливье и Лоран остались одни с Джоном Джильпингом и двумя нагарнукскими воинами, которые на досуге занялись подновлением своей яркой татуировки, для чего у каждого воина во время похода всегда имеется в запасе рог с красками. Солнце взошло уже давно, наводняя золотыми лучами широкую равнину, покрытую кустами желтой сирени, этого типично австралийского растения. Кроме них, на равнине пестрели и другие яркие цветы, образуя вместе с зеленью роскошный пестрый ковер, отливавший нежным бархатом.

Не зная, куда деваться от тоски ожидания, Оливье и Лоран вышли на край опушки, где под защитою деревьев можно было обозревать всю долину; но вскоре приставленные к ним воины позвали их назад, энергическими жестами выговаривая им за неосторожность.

Джон Джильпинг тем временем напевал себе под нос псалмы царя Давида.

Так прошло два часа самого томительного ожидания.

Временами нашим путешественникам слышались вдали как будто крики и выстрелы; но на все их вопросы туземцы отвечали лишь знаками, что не понимают их, и в свою очередь знаками же успокаивали их, чтобы они не боялись ничего под защитою храбрых нагарнукских воителей.

Тем не менее эти отдаленные, глухие звуки сильно смущали пионеров. Оливье и Лоран не были трусами, но эта тягостная неизвестность, эта отдаленная угроза невольно как-то действовали на нервы, тем более что нашим друзьям приходилось волноваться уже от одного мучительного ожидания. Им гораздо приятнее было бы подвергнуться открытому нападению, увидать врага прямо в лицо и сразиться с ним в решительном бою, чем толпиться в скучной засаде.

От времени до времени дикари ложились на траву и прикладывались к земле ухом. Вставая на ноги, они всякий раз встречали безмолвно-вопросительный взгляд путешественников, но отвечали на него только улыбкой.

Они обращались с европейцами совершенно как с детьми, точно боясь их напугать и не желая тревожить.

Эти улыбки татуированных рож больше походили на скверные гримасы, чем на улыбки, так что, не будь Оливье непоколебимо уверен в преданности молодых воинов, он, вероятно, отнесся бы к ним не так спокойно.

Зато бедному Джону Джильпингу при виде некрасивых, улыбающихся лиц Нирробы и Коанука делалось совсем жутко, и он бормотал про себя с усиленным жаром библейский текст: «Не заключайте союза с неверными, ибо что общего между вам и?»

Произнося эти слова, он искоса взглядывал на австралийцев, которые в конце концов порешили, что он колдун и произносит заклинания.

Одно время сцена дошла до высшей степени комизма. Джон Джильпинг вдруг вспомнил, что сегодня воскресенье, и решил, что нужно достойно справить праздник. С ним был толстый английский псалтырь с нотами для пения и игры на церковном органе. Вытащив книгу из сумки, он положил ее на спину своему ослу, достал из багажа великолепный кларнет и, встав перед этим удивительным пюпитром, начал наигрывать псалом.

Дикари, услыхав торжественные звуки, пришли в ужас и бросились ничком на траву, крича:

— Кораджи!.. Кораджи!.. (Колдун! Колдун!) Несчастные не шутя вообразили, что белый колдун произносит против них заклинание. Все сверхъестественное имеет такую власть над умом и чувством первобытных людей, что те же самые сыны природы, которые за минуту перед тем не сморгнули бы в виду самых ужасных физических пыток, теперь дрожали, как дети, от безобидных звуков кларнета.

Оливье, спрятавшись за куст, чтобы смехом своим не сконфузить и не обидеть наивного англичанина, счел своим долгом в интересах общей безопасности вступиться в это дело и избавить бедных нагарнуков от страха, который мог им помешать обратить внимание на сигналы Виллиго.

Подходя к Джону Джильпингу, он объяснил ему на английском языке, что звуки его инструмента могут открыть их убежище и привлечь врагов, что во всякое другое время такое благочестивое дело вполне заслуживало бы похвалы, но при данных обстоятельствах оно нарушает распоряжение канадца, который, удаляясь, пуще всего наказывал не шуметь. Дундарупы и лесовики близко; они могут прийти на звуки музыки и забрать в плен всю компанию.

Член евангелического общества повиновался очень охотно, но австралийцы оправились от испуга и заняли свое место на часах не прежде, чем убедились, что книга и кларнет снова упакованы в багаж религиозным, но наивным англичанином, которого не менее наивные дикари так искренне приняли за опасного колдуна.

В поступке Джона Джильпинга не следует видеть чего-нибудь особенного или проявления свойственного англичанам на чужбине оригинальничания. Нет, туземцы почти всех островов Полинезии и Австралии питают природное пристрастие к музыке, пристрастие, которое Лондонское евангелическое общество сумело учесть в свою пользу для успеха своей пропаганды. Вот почему с давних пор все распространители миссионерских брошюр и священных книг, отправленные Англией в эти страны, всегда снабжаются каким-нибудь музыкальным инструментом, назначение которого — собирать толпы слушателей.

Когда миссионерское судно совершает свое плавание, то заходит по пути на каждый остров и оставляет там, смотря по значительности населения, двух или трех распространителей миссионерских брошюр. Едва сойдя на берег, эти господа поселяются в первом попавшемся селении туземцев, и в то время как один из членов евангелического общества наигрывает что-нибудь на своем музыкальном инструменте, тираня какую-нибудь шарманку или безбожно надсаживая тромбон, другие его товарищи раздают толпе Библии, напечатанные на их родном языке.

Не смейтесь! В этом громадная сила, и Англия пользуется этим средством для расширения своих колоний, простирая, подобно громадному полипу, свои длинные щупальца, вооруженные присосками, по всей поверхности земного шара. Вслед за скромным распространителем Библии и миссионерских брошюр на смену им прибывают миссионеры, строят храмы, и вокруг этого нового здания немного спустя группируются десять, двадцать или тридцать торговых контор, складов, торговых учреждений, и вот вся внутренняя и внешняя торговля данного острова монополизуется в руках Джона Буля.