Слепая страсть - Нора Робертс

Однако в беду попала ее сестра. Грейс обхватила голову руками, стараясь найти решение.

Валиум! Три упаковки сильнейшего антидепрессанта от разных врачей. Вполне возможно, Кэтлин хранит еще что-то в школе, в машине и бог знает где еще.

Грейс не любила совать свой нос в чужие дела. Сестра напрасно обвиняла ее в этом. Она просто искала карандаш, выдвинула ящичек туалетного столика возле кровати — и обнаружила там три упаковки лекарства.

— Ты даже не представляешь себе, что такое расшатанные нервы! — набросилась на нее Кэтлин, когда Грейс попыталась поговорить с ней. — Тебе неведомы настоящие проблемы. За что бы ты ни взялась, у тебя все получается. А я потеряла мужа и сына! Как же ты смеешь читать мне мораль и упрекать меня за то, что я стараюсь заглушить свою боль?

Не найдя нужных слов, Грейс гневно обрушилась на сестру:

— Ты должна просто примириться с этим!

— Примирись, черт возьми!

Ну почему она не сказала: «Я помогу тебе»? Ведь именно эти слова вертелись у нее на языке, для этого она и приехала сюда. Может, сейчас пойти к Кэтлин, просить ее, умолять, кричать?.. Нет, она ничего не добьется. Между ними та же непреодолимая стена, что и раньше. Так бывало и в ранней юности — когда Кэтлин влюблялась в парня, которому нравилась Грейс, или когда Грейс давали главную роль в школьном спектакле…

Однако когда проблемы касались ее родных, Грейс не могла от них отмахнуться. Вздохнув, она пошла вниз, решив сделать еще одну попытку.

Кэтлин сидела в своем кабинете. Дав себе слово держаться спокойно, Грейс постучала.

— Кэт! — Ответа не последовало, но дверь, к счастью, оказалась не заперта, и Грейс толкнула ее. — Кэт, прости меня!

Оторвавшись от проверки работ десятиклассников, Кэтлин подняла глаза:

— Извиняться не за что.

«Слава богу, она успокоилась, — подумала Грейс. — Может, на нее подействовали лекарства, а может, раздражение улеглось само».

— Знаешь, я решила сбегать к Эду и перенести встречу на другое время. Тогда мы с тобой сможем поговорить.

— Говорить больше не о чем. — Кэтлин отложила проверенную работу и взяла следующую. Сейчас она казалась абсолютно невозмутимой — очевидно, таблетки сделали свое дело. — К тому же вечером я отвечаю на звонки. Иди, я желаю тебе хорошо провести время.

— Кэти, я люблю тебя и беспокоюсь о тебе!

— Я тоже люблю тебя. — Она сказала это от чистого сердца, но ей всегда было очень трудно выразить свои чувства. — И беспокоиться не о чем. Я знаю, что делаю.

— Кэт, я понимаю, как тебе тяжело. Ты очень напряженно и много работаешь, и мне бы хотелось помочь тебе.

— Я ценю твое внимание. — Кэтлин с неудовольствием взглянула на проверенную работу, отметив про себя, что ее ученики мало стараются. — Но уверяю тебя, я справлюсь сама. Я же сказала, что рада тебе, и это чистая правда. Мне будет приятно, если ты погостишь у меня при условии, что не станешь вмешиваться в мои дела.

— Милая, неужели ты не понимаешь, что зависимость от валиума очень опасна?

— Я не слишком им увлекаюсь. Как только я верну Кевина и моя жизнь войдет в нормальную колею, мне не понадобятся лекарства. — Она улыбнулась. — Перестань волноваться, Грейси. Я уже взрослая. — Зазвонил телефон, и она подняла трубку. — Да? Хорошо, я возьму его. Диктуйте номер. — Записав номер, она положила трубку. — Удачи тебе, Грейс. Я оставлю на веранде свет.

Поскольку сестра уже набирала номер, Грейс направилась к двери, достала из шкафа в холле пальто и выбежала на улицу.

Порыв весеннего ветра напомнил ей о Флориде. Хорошо бы убедить Кэтлин поехать куда-нибудь на Карибские острова, в Мексику — куда угодно, где тепло и можно отдохнуть. Грейс была уверена, что как только ей удастся вытащить сестру из города, увезти подальше от напряженной жизни, они поговорят откровенно. «Если же это не получится, — сказала себе Грейс, — я пойду к тем врачам, фамилии которых значатся на упаковках валиума».

Так и не застегнув пальто, Грейс постучала в дверь Эда.

— Я слишком рано, — сказала она, как только он открыл дверь. — Надеюсь, не возражаешь? Может, что-нибудь выпьем сначала?

Пропуская Грейс в дом, Эд внимательно посмотрел на нее.

— У тебя все в порядке?

— Разве со мной что-то не так? — Засмеявшись, она откинула с лица волосы. — Я поссорилась с сестрой, только и всего. Обычно эти ссоры длятся не больше недели. Я сама виновата.

— В ссоре всегда виноваты обе стороны.

— Да, но зачинщицей была я.

— Нападать легче всего. — В его глазах светилось понимание и желание успокоить. Грейс пожала плечами и огляделась.

— Как у тебя уютно!

Она не заметила ни отставших от стен обоев, ни отвалившейся штукатурки, ни беспорядка. Ее поразили высокие потолки, простор, обилие света.

— Я еще не приступал к этой комнате, — смущенно сказал Эд. — Сначала мне нужна кухня.

— Мне тоже! — Грейс улыбнулась и протянула ему руку. — Может, покажешь?

— Конечно, если тебе интересно.

Обычно, держа женщину за руку, Эд чувствовал неловкость, но с Грейс все было просто. Ее маленькая изящная рука крепко ухватилась за него.

— Когда обнажится дерево, все преобразится, — говорила Грейс, поднимаясь вслед за ним по лестнице в несколько ступенек. — Я обожаю старые дома с несколькими комнатенками наверху. Удивительно, ведь моя квартира в Нью-Йорке — в сущности, одна огромная комната, а я чувствую себя там вполне комфортабельно. Но… О, это потрясающе!

Эд сказал, что приводил в порядок кухню два месяца — скреб, обдирал, чистил. Грейс убедилась, что его усилия не пропали даром. Странно, что он сделал стойки темно-розовыми — неожиданный выбор для мужчины, — а шкафы для контраста выкрасил в зеленый. Здесь уже стояли ослепительно белые бытовые приборы выпуска сороковых годов. Эд тщательно отреставрировал кирпичную печь и отодрал старый линолеум, под которым был дубовый пол.

— Тысяча девятьсот сорок пятый год… Война окончена. Америка процветает. Как я люблю то время! А где ты нашел эту плиту?

Грейс с развевающимися кудряшками и в пальто с плечиками поразительно гармонично вписывалась в интерьер кухни.

— В Джорджтауне есть один антикварный магазин… Я заплатил баснословные деньги, чтоб собрать такую мебель.

— Потрясающе! Просто потрясающе! — «Здесь все располагает к отдыху», — подумала Грейс, прислонившись к белой фарфоровой раковине, которая вдруг напомнила ей детство, кухню в доме бабушки. На подоконнике стояли горшочки с зелеными, только что проклюнувшимися побегами. — А что ты там выращиваешь?

— Кое-какие травы.

— Травы? Вроде розмарина?

— Да. Как только выкрою время, расчищу клочок земли во дворе.