Уносимые ветром - Руслан Тимофеевич Киреев

билет на свой пустой. От меня шарахались, как от зачумленного, а один даже вызвал милицию.

Я нахмурился. Мне никогда не везло ни в спортлото, ни в денежно-вещевые лотереи, но тем не менее…

— Простите, но если вы намереваетесь предложить мне счастливый билетик…

— Вы откажетесь, я знаю, — подхватил Боровичок. — Но вы не беспокойтесь, билетов у меня нет, я не покупаю их больше. Потревожил я вас из-за другого. Дело в том, что я случайно видел, как на вас кончились зонтики.

— Пустяки!

— Ну все-таки. У вас было такое расстроенное лицо. Когда очередь разошлась, я поинтересовался у продавца, что тут давали, и она выложила передо мной вот это, — и Вараночкин извлек из кармана то самое заморское чудо, из-за которого меня понапрасну теснили и сдавливали почти два часа.

— Она сама вам предложила?

— Как видите, — вздохнул Боровичок. — Оставался один на витрине, впопыхах все забыли о нем, а когда вспомнили, то я оказался тем самым счастливчиком… В общем, как всегда. Я купил его и тотчас бросился разыскивать вас. Ведь это был тот редчайший случай, когда я воочию увидел человека, оплатившего мое очередное везение. Возьмите! — И он обеими руками протянул мне чудо-зонтик. — Это мой скромный подарок вам.

Я живо спрятал руки за спину.

— Ни в коем случае! С какой стати вы должны дарить мне что-то?

Вараночкин потерянно покивал головой, соглашаясь.

— Как всегда. А ведь я купил его специально для вас. Мне он ни к чему. Я никогда не попадаю под дождь.

— В таком случае я заплачу вам.

На Боровичка жалко было смотреть. Синие глаза потускнели, а плечи опустились.

— Но если другого выхода нет… — выдавил он.

Я отсчитал деньги и, горячо поблагодарив своего неожиданного благодетеля, отправился домой.

— Послушай, какой удивительный случай произошел со мной, — сказал я жене и, обстоятельно поведав всю историю, нажал рычажок.

Зонтик не раскрылся. Я еще раз нажал и еще — результат тот же. Да и что-то подозрительно легок был этот сложный механизм. Я заглянул внутрь и ахнул: там было пусто. Никакого зонтика, только футляр от него, а может быть, даже и не от него, а искусная имитация.

— Прохвост твой Вараночкин! — сразу же вынесла жена приговор. — Да и где ты видывал, чтобы человек мучился из-за того, что ему хорошо, а другим плохо.

Не говоря ни слова, я отправился в универмаг, но, разумеется, там меня и слушать не стали. Без проверки ни один зонтик не отпускался.

— А самый последний, с витрины? У вас его такой Боровичок купил… В чесучовом костюме.

Боровичка не помнили. Однако передо мной до сих пор стоят синие, полные тоски глаза, и я склонен думать, что произошло недоразумение. Какой-нибудь шутник на конвейере в заморской стране из озорства не начинил футляр, а дальше — проказы своевольной судьбы. Запамятовав, она сунула было пустой футляр своему баловню, но тут же спохватилась и переправила его по назначению. То есть человеку, у которого номера всех лотерейных билетов не сходятся с таблицей минимум на три единицы. Логично.

Но если даже жена права и Боровичок обманул меня, — что ж, у меня теперь есть утешение. В самом деле: не приобрети я у синеглазого прощелыги в чесучовом костюме пустой футляр, он наверняка всучил бы его кому-то другому. Так или иначе, но замечательный баланс не был бы нарушен.

МИСТИФИКАТОР

Стоял сентябрь, когда он впервые появился у меня. Женщины еще в платьях ходили, мужчины — в рубашках, на моем же визитере темнела кожаная куртка. Тогда это не считалось шиком, как теперь. Потертые рукава, белые трещинки там и тут… В руке он держал небольшой баульчик.

Помню, мы осваивали электронные часы. Как всегда при изменении ассортимента — миллион проблем, и все их директор спихивал на меня, своего зама. В сильной запарке был я, а тут еще он. (Мистификатор.)

— Чем могу служить? — спросил я.

Он был коренаст, широкоплеч, с массивной головой на короткой шее. Возраст? Затрудняюсь определить даже приблизительно.

— Мне хотелось бы заказать у вас часы.

Заказать? Но часы, напомнил я, не ботинки, их не изготовляют по индивидуальным заказам. Время, слава богу, для всех одинаково.

— Вы так думаете? — осведомился он.

Зазвонил телефон (мой гость как-то странно покосился на него), я взял трубку, показал глазами на стул. Помедлив, он осторожно сел, баульчик же поставил на колени.

— У каждого человека, — пояснил он, когда я закончил разговор, — свое время. Ваш час не равен моему.

Я не без ехидства полюбопытствовал, какова же в таком случае разница между его и моим временем.

Он доверчиво посмотрел мне в глаза.

— Не знаю. У меня ведь нет часов.

— Таких, которые измеряли б ваше собственное время?

Он открыл баульчик, достал вышитый «крестиком» носовой платок, отер испарину со лба.

— Вы, конечно, слышали выражение «обогнал время». У вас его употребляют в переносном смысле…

— У вас?

Он поправился:

— У нас. Разумеется, у нас. — И замолк. Баул оставался открытым, и оттуда вдруг донесся шорох.

— Уж не хотите ли вы сказать, что обгоняете время?

— Обгоняю, — признался он. — Вот только не знаю, намного ли… Я тут разработал одну принципиальную схему…

Он снова полез в баул, но вместо чертежей и расчетов извлек средних размеров черепаху. Держа ее на весу, копался в баульчике, пока не достал пачку исписанных листков.

— Вот! Кое-что я опустил, но это несущественно. Часы будут показывать не время вообще, а скорость проживания конкретного индивидуума. Того, кто носит их.

— На руке? — уточнил я.

Самый что ни на есть простой вопрос, но моего собеседника он поставил в тупик. С беспокойством косясь на меня, признался, что об этом не подумал как-то.

Хорошо помню, что именно в этот момент я поверил ему. Ненадолго, не до конца, но поверил. К несчастью, меня срочно вызвал директор, а когда я вернулся, кабинет был пуст. Вскоре я забыл о загадочном посетителе, но, увидев его через семнадцать лет, узнал сразу. И его самого, и потертую кожанку, и баульчик. Ни единой морщинки не прибавилось на гладковыбритом лице. Поклясться готов, что он не изменился совершенно. Это-то, вероятно, и было главным козырем в его мистификаторской игре. Всерьез утверждал он, что вовсе не семнадцать лет минуло после нашей встречи, а что-то около месяца.

— Точно сказать не могу, поскольку…