Целитель чудовищ - 2 (СИ) - Бобков Владислав Андреевич

Деньги на покупку появились благодаря трофеям с воителей отступников. Как оказалось, в их карманах позвякивало немного серебра.

Попутно Стас смог полюбоваться огромным кровоподтеком на своем боку. Мужчина даже боялся представить, как он вскоре будет болеть.

— Успокойся, мастеровой, — Кенсей задумчиво подвигал рукой челюсть, пытаясь понять в нормальном ли она состоянии. — Не видишь, что ли, что нашему целителю вполне понравился твой выбор?

После того, как по пути Стас как бы невзначай обмолвился о роли Игисаки в прошедшей схватке, Урамаса стал смотреть на него намного благосклоннее.

Сам ронин, хоть поначалу и еле полз, от чего Стас начал испытывать серьезные опасения по поводу продолжения его пребывания в их компании, но постепенно выправился и теперь шел почти как ни в чем не бывало.

Объяснение могло быть одно — наполняющая опустевший очаг прана, ускоряла восстановление и обычных физических сил.

Или, как вариант, ронин каким-то образом подстегивал свое тело, небольшими порциями праны.

Просящий взгляд Игисаки уперся в Стаса.

— Твой выбор и впрямь мне подошел. Относись к жизни проще, Игисака-кун, иначе в тех играх, в которые ты играешь, попросту рехнешься от страха. — дал добрый совет Стас. Последнее время он сам старался жить по такому принципу.

Хоть он и старался учитывая в своих планах самые разные обстоятельства, но всегда был риск, что что-то пойдет не так. Роки, знавший о слежке Стаса за слугами, мог успеть передать свои наблюдения начальству, Акиро, мог наплевать на разумные доводы и попросту их убить, после чего попытаться выловить слуг.

Да, он скорее всего привлек бы ненужное внимание и погиб, однако Ордынцеву от этого уже не было бы легче.

Именно поэтому Станислав, исполнив тот или иной план, эмоционально отстранялся, не мучая себя бессмысленными размышлениями, что будет, если что-то пойдет не так.

— Да я пытался, — реально пригорюнился Игисака. — Благодетель Роки так на меня надеется, а я ничего не могу с собой поделать. Стоит случиться чему-то страшному, как у меня ноги отнимаются, и я даже пошевелиться не могу.

— А как так получилось, что ты начал работать с Роки? — как бы невзначай уточнил Стас, пробегая глазами по окружающим вывескам, ни на секунду не забывая о цели их поисков.

— Роки-сама выбрал меня для работы во дворце, — гордо поделился парень. — Надо было поменять парочку дверей на нижних этажах. Ну и еще, я сын его двоюродной тетки. А там, мне срочно понадобились деньги, а обратиться было не к кому. Меня ждала долговая яма и продажа в государственные рабы. Роки-сама единственный, кто дал деньги моей семье. Он спас мне жизнь и справедливо потребовал за это службу. Мне очень повезло работать на такого великого человека, как он.

Хоть Игисака и старался произнести все эти слова веселым тоном, но Ордынцев без труда почувствовал в словах парня грусть. Чувствовалось, что жизнь шпиона, или помощника таковых, не подходит для мастерового.

— А вы, Кенсей-сан? — Стас с интересом взглянул на прислушивающегося к их разговору ронина. — Я не хочу сильно лезть в вашу жизнь, но можно ли узнать, что толкнуло вас на работу с ёрики?

Ордынцев хорошо запомнил слова бандитов и, немного их проанализировав, сделал вывод о тесном сотрудничестве ронина и местной полиции.

Вот только дело было в том, что полиция самураями не особо уважалась. Отношение чем-то походило на отношение офицеров Российской Империи к царской охранке, которая занималась сыском политических преступников.

То отношение выражалось в демонстративном нежелании подавать руку или, например, приглашать на какие-то мероприятия.

Здесь же самураи считали работу ёриков презренной из-за необходимости часто сталкиваться с преступниками. И хоть теми же пытками заведовали отверженные, но часть «подлой работы» частично коснулась и самих ёриков.

— А ты любопытный, целитель, — цокнул языком ронин, однако, когда Стас уже подумал было, что не дождется продолжения, заговорил. — Ронин — это самурай, лишившийся господина и своей чести. Много ли я знал о них, когда был самураем? — в голосе мужчины чувствовалась неприкрытая горечь. — Я презирал их и считал трусами. Как глуп я был.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он издевательски хмыкнул.

— Мой господин погиб, а я почти умер и лишился глаза. И за это меня раненного выгнали из дома господина его же родственники. Денег хватило буквально впритык чтобы снять хоть какое-то жилье и вылечить раны. После этого надо было думать, что делать дальше и, как оказалось, это было сделать не так-то просто.

Стас и Игисака внимательно слушали горькие слова бывшего самурая. Стас не знал, что заставило этого сурового воина рассказать им так много. Возможно, таким опосредственным образом он благодарил Стаса за спасение жизни.

А может, во что Ордынцев не особо верил, ему что-то надо было от землянина.

— Ронин — это печать поражения. Ты становишься никому не нужным. Пустым местом. Тебя не пустят ни в дом аристократа, ни в дом уважаемого самурая. Если не хочешь воровать или грабить за еду, то волей-неволей сломаешь свою гордость, словно палку бамбука, и пойдешь на поклон к поганым торгашам. Я не знаю, как не убил того жирдяя, когда он начал торговаться со мной за мой же меч!

Кенсей силой заставил себя успокоиться.

— Если бы дело было лишь во мне, то я бы закончил свою жизнь с честью, но моя погибшая жена подарила мне дочь. К сожалению, я единственный кто может о ней позаботиться. Именно поэтому я попросил господина Акиро, как единственного, кто еще мог мне помочь, чтобы он дал мне работу.

— И поэтому вы стали работать на ёрики. — понимающе кивнул Стас, совсем иначе разглядывая идущего рядом с ним человека.

— Да. Господин Акиро договорился с ними, чтобы я мог работать с ними в роли наемного воина.

Этот мир постоянно проверял своих жителей на прочность, выдавливая из них все самое лучшее. Если господин приказывает убить всю свою семью, хороший самурай лишь спрашивает, когда и как.

Человек, который поступился своей честью и жизненными принципами, чтобы работать с теми, кого он раньше презирал, ради своей дочери, заслуживал самого пристального внимания.

Конечно, в нем все еще будут сильны местные предрассудки и прочие странности, однако у него уже было то, чего большинство местных никогда не будут иметь.

— И ничего с этим нельзя сделать? Вообще возможно ли вновь вернуть статус самурая? — осторожно уточнил Стас. — Извините, если я коснулся больной темы.

— Мало шансов, — отрицательно покачала головой Кенсей. — Никому не нужен ронин, не сумевший спасти жизнь своему господину. А даже если и нужен, во мне нет необходимых качеств. Какой-нибудь великий воин еще бы смог получить прощение, но не я.

На этом разговор как-то заглох, однако Стас позволил своему разуму всячески рассмотреть кандидатуру Кенсея в качестве… Кого? Чем он будет ему полезен? Ордынцев пока не решил, но собирался очень серьёзно над этим подумать.

Требующийся им знак нашел Игисака, в очередной раз оправдав свою полезность.

— Господин, господин! Смотрите. — парень ткнул пальцем в какое-то совершенно неприметное здание, на котором висела старая, уже немного покосившаяся вывеска. — Ткани Рио. Самые дешевые ткани, которые не оставят вас равнодушными. Вон, там, внизу, этот самый знак.

Стас же в этот момент испытал легкий укол ностальгии. Уж чего-чего, но столь знакомую рекламу он как-то встретить не ожидал.

— Тихо ты, — буркнул Кенсей, ткнув пальцем мастерового в бок. Судя по тому, как тот отскочил, это было больно. — Хватит орать на всю улицу, привлекая внимание. Целитель, ты готов?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да, — Стас собрался с мыслями. — Пошли.

Получив команду, компания двинулась внутрь заведения.

Миновав двери, они оказались в удушливом, пыльном помещении, в котором воняло стариковским запахом. Вышедший из подсобки хозяин лавки разом объяснил причины запаха.

Оглядев мужчин низко посаженными глазами, старик гулко прокашлялся в руку.