Помеченный смертью - Дин Кунц

— Сейчас имеет место организованная бойня полицейских. Заговор на уровне нации. И вот наконец это затронуло и нас. Вот увидите, отпечатки пальцев этого мерзавца найдутся в картотеке. И он окажется тем самым ублюдком, о котором я вам сейчас говорю. И мы его доставим в отделение в двадцать четыре часа.

— Конечно, это было бы замечательно, — ответил эксперт.

Вторник

4

Второго мая, рано поднявшись и наскоро позавтракав, они заплатили за номер и в начале девятого снова были в пути.

Как и накануне, день обещал быть солнечным и теплым. На небе ни облачка. За их спиной опять всходило солнце и, казалось, подталкивало их все ближе и ближе к побережью.

— А сегодня вид получше, — сказал Колин, смотря по сторонам.

— Есть немного, — согласился Алекс. — Кстати, для начала тебе неплохо бы взглянуть на знаменитую Арку в Сент-Луисе.

— А сколько еще до него?

— Ну... миль пятьдесят.

— А эта Арка, до нее ничего интересного не встретится?

— Вряд ли.

— О Боже, — сказал мальчик, сокрушенно покачивая головой, — это будет самое длинное утро в моей жизни.

Семидесятое шоссе уносило их все дальше и дальше на юго-запад, к границе штата Иллинойс. Надо сказать, что это было широкое, многополосное шоссе, удобное, достаточно безопасное и скоростное, задуманное специально для вечно спешащей нации. Хотя Дойлу и не терпелось поскорее встретиться с Куртни, он отчасти разделял неудовольствие Колина их маршрутом. Прямая и быстрая дорога была совершенно неинтересной и незапоминающейся. По обеим сторонам автострады уже начинала давать нежные зеленые всходы пшеница. Наблюдать за молодой зеленью и ирригационными сооружениями — не такое уж большое удовольствие. Хотя, если бы они проезжали здесь незадолго до этого, вокруг были бы вообще однообразно-коричневые поля.

Несмотря на свой пессимизм относительно того, что предстоящее утро будет слишком длинным, Колин был в приподнятом настроении, и благодаря ему первые два часа пути пролетели совершенно незаметно. Они болтали обо всем: о том, как они бутут жить в Калифорнии, о путешествиях в космос и космонавтах, о фантастике, рок-н-ролле и пиратах, о парусниках и о графе Дракуле — о последнем, вероятнее всего, потому, что сегодня Колин надел футболку с его изображением.

Когда они пересекли границу Индианы и Иллинойса, их беседа несколько приутихла. С разрешения Дойла Колин расслабил ремень достаточно, чтобы дотянуться до радиоприемника и настроиться на какую-нибудь новую станцию.

Пока мальчик возился с приемником, Алекс взглянул в зеркало заднего вида.

То, что он увидел, заставило его тут же отвести глаза от зеркала. Это был все тот же фургон.

Сначала он не поверил своим глазам и приписал это игре воображения. Да мало ли фургонов разъезжает по дорогам Америки! Один похож на другой. И не обязательно сейчас за ними едет тот, что преследовал их всю первую часть пути.

Колин оставил в покое приемник и безо всяких напоминаний затянул ремень. Аккуратно расправив свою футболку, он повернулся к Алексу:

— Эта подойдет?

— Что "эта"?

Колин удивленно поднял брови:

— Как что, станция. Что же еще?

— А, да, конечно.

Но Алекс был настолько сбит с толку, что даже не обратил внимания на то, какую музыку нашел мальчик. Помимо своей воли он снова взглянул в зеркало.

Фургон по-прежнему ехал на расстоянии чуть больше четверти мили от них. Сомнений быть не могло.

Алекс невольно вспомнил того парня на заправке возле Харрисбурга и этот окаменевший анахронизм за стойкой в мотеле "Лейзи Тайм". Он ощутил знакомую дрожь и постоянное смущение своего детства, из которого он еще, судя по всему, не совсем вырос; от всего этого у него стало как-то пусто в животе. Это было какое-то совершенно безрассудное, неконтролируемое чувство, сродни страху. Где-то глубоко внутри себя он осознавал, что не сумел преодолеть то, с чем столкнулся больше двадцати лет назад, — он был неисправимо робок. Его миролюбивость основывалась не на каких-то моральных принципах, а на постоянном страхе насилия. Какую же опасность может представлять этот фургон? Что он сделал такого? Даже если он кажется таким ужасным и зловещим, то это лишь только кажется. Однако страх овладевал им все сильнее, хотя причин бояться этого фургона у него было не больше, чем заправщика Чета или ту дежурную в мотеле.

— Он опять едет за нами, да? — спросил Колин.

— Кто?

— Не придуривайся, — обиделся мальчик.

— За нами едет какой-то фургон, что теперь?

— Значит, это он опять.

— Может быть, и другой.

— Таких совпадений не бывает, — уверенно заявил Колин.

Дойл долго молчал.

— Да, — вздохнул он, — боюсь, ты прав. Таких совпадений не бывает. Это он. Я сверну и остановлюсь на обочине, — сказал Алекс, слегка нажимая на тормоз.

— Зачем?

— Посмотреть, что он будет делать.

— Думаешь, он тоже остановится возле нас? — спросил Колин.

— Возможно.

Дойл искренне надеялся, что фургон проедет мимо.

— Он не сделает этого. Если он действительно из ФБР, то слишком умен, чтобы попасться на такой трюк. Он просто-напросто проскочит мимо, а потом снова найдет нас.

Но Алексу было не до игр Колина. Он нервничал. Губы его сжались в тонкую полоску, лицо помрачнело. Алекс замедлил ход машины, оглянулся и увидел, что фургон тоже останавливается. Сердце его забилось от волнения, когда он въехал на обочину и остановился. Гравий захрустел под колесами и посыпался к подножию высоких деревьев.

— Итак? — спросил Колин, взволнованный таким поворотом событий.

Алекс слегка повернул зеркало заднего вида и наблюдал, как "Шевроле" сворачивает с шоссе и останавливается, не доехав до них всего лишь четверти мили.

— Нет, в таком случае он не из ФБР.

— Ух ты! — воскликнул Колин, явно радуясь необычности происходящего. — Тогда кем он может быть?

— Не хочу я думать об этом, — ответил Дойл.

— А я хочу.

— Ну тогда думай молча.

Алекс снял ногу с тормоза и вновь выехал на шоссе, плавно ускоряя ход и вливаясь в поток машин.

Между ними и фургоном сначала оказались два автомобиля, которые создавали иллюзорное чувство безопасности. Однако через несколько минут "Шевроле" обогнал те две машины и снова пристроился за "Тандербердом".

"Что ему нужно?" — удивлялся Дойл. Ему уже почти казалось, что человек за рулем фургона каким-то образом прознал про тщательно скрываемую Алексом трусость и играет на этом.

Земля, еще более ровная, чем раньше, была похожа на огромную гладкую площадку для настольных игр. Дорога стала прямее и производила какое-то гипнотическое впечатление.

Они миновали крутой поворот на Эффингхэм.

И теперь дорожные знаки и указатели предупреждали о том, что вскоре начнется дорога на Декейтер. Судя по дорожным столбикам, до Сент-Луиса оставалось лишь несколько десятков миль.

Алекс поддерживал скорость, на пять миль превышающую ограничение, и часто обгонял идущие медленнее автомобили, однако старался не очень часто выходить на левую полосу движения.

Фургон не отставал.

Проехав миль десять, Алекс вновь замедлил ход и свернул на обочину. "Шевроле" точно следовал за ним.

— Дьявол, что ему нужно? — в сердцах спросил Алекс.

— Я как раз думаю об этом, — нахмурясь, отвечал Колин, — но не могу догадаться.

Дойл снова вывел машину на шоссе и предложил:

— Мы можем развить гораздо большую скорость, чем этот фургон. Во много раз больше. Давай пустим ему в глаза наш пыльный хвост.

— Прямо как в кино, — сказал Колин и захлопал в ладоши. — "Сделаем" его!

Но Алексу не было так весело, как Колину, потому что его совсем не приводила в восторг перспектива скоростной гонки. И все же он медленно нажал на акселератор, увеличивая скорость. Выжав педаль до конца, он почувствовал, как машину тряхнуло, потом она стала вибрировать, но вскоре восстановила плавность движения, и скорость ее почти достигла максимальной. Несмотря на отличную звукоизоляцию "Тандерберда", до Алекса и Колина все же доходили внешние шумы: монотонный, нарастающий рев двигателя, перемежающийся ритмичными толчками, и резкий свист порывов ветра, рвущегося в салон через вентиляционную решетку...

Когда на спидометре было уже сто миль в час, Алекс снова посмотрел в зеркало заднего вида. Невероятно, но "Шевроле" следовал за ними по пятам. Он единственный ехал в левом ряду.

"Тандерберд" начал еще набирать скорость: сто пять (теперь словно водопад шумов обрушился на них со всех сторон), сто пятнадцать (кузов затрясло, и рама стала издавать неприятные ноющие звуки). Стрелка спидометра достигла предела последней белой цифровой отметки, а "Тандерберд" все набирал и набирал скорость...