Трое в снегу - Эрих Кестнер

— Позвольте вас представить друг другу? — спросил Хагедорн и познакомил тайного советника Тоблера с его слугой Иоганном.

Они уселись за столик. Кессельгут заказал всем коньяк. Шульце, откинувшись на спинку стула, растроганно и вместе с тем иронически разглядывал давно знакомое лицо.

— Господин Хагедорн мне только что рассказал, что вы знаете тайного советника Тоблера, — сказал Шульце.

Кессельгут был не совсем трезв. Он пил не для того, чтобы напиться. Он был добросовестным человеком и не забывал, что вынужден тратить ежедневно не менее сотни марок.

— Знаю, и даже очень хорошо, — заявил он, весело подмигнув Шульце. — Мы почти все время вместе!

— Вы, как я предполагаю, компаньоны? — спросил Шульце.

— Предполагаете? — с важным видом переспросил Кессельгут. — Позвольте! Мне принадлежит процветающая пароходная линия. Мы заседаем вместе в наблюдательном совете. Прямо друг около друга!

— Черт побери! — воскликнул Шульце. — Это какая же линия?

— Об этом мне не хотелось бы говорить, — сказал Кессельгут важно. — Но она не самая маленькая.

Они выпили. Хагедорн поставил рюмку, вздернул верхнюю губу и сказал:

— Ничего не смыслю в спиртном. Но коньяк, если не ошибаюсь, отдает мылом.

— Должен отдавать, — объяснил Шульце. — Иначе грош ему цена.

— Можем попробовать что-нибудь другое, — предложил Кесссельгут. — Кельнер, что у вас не отдает мылом?

Но это был не кельнер, а директор отеля, подошедший к их столику. Он спросил молодого человека, нравится ли ему его номер.

— Да, да, — ответил Хагедорн, — в общем и целом вполне.

Господин Кюне заверил, что он считает себя счастливым. Потом по его знаку бармен Джонни и кельнер принесли бутылку шампанского в ведерке со льдом и два бокала.

— Приветственный глоточек, — сказал директор, улыбаясь.

— А мне дадут бокал? — невинно спросил Шульце. Кюне покраснел. Кельнер принес третий бокал и наполнил его. Попытка игнорировать Шульце не удалась.

— За ваше здоровье! — весело воскликнул тот. Директор исчез, чтобы излить свое последнее горе швейцару.

Шульце встал, постучал по своему бокалу и поднял его. Сидевшие в баре гости недружелюбно смотрели на бедняка.

— Выпьем за то, — сказал он, — чтобы господину Кессельгуту удалось что-нибудь сделать для моего молодого друга у старого Тоблера!

Иоганн хихикнул.

— Сделаю, сделаю, — пробормотал он и осушил бокал.

— Дорогой Шульце, — сказал Хагедорн, — мы с вами только недавно познакомились. Но в такой момент, наверное, следует спросить, не может ли господин Кессельгут что-нибудь предпринять и для вас?

— Неплохая идея, — заметил Шульце. Иоганн Кессельгут, смеясь, сказал:

— Я порекомендую тайному советнику Тоблеру взять на службу и господина Шульце. Кто вы по профессии?

— Тоже специалист по рекламе, — ответил Шульце.

— Вот было бы здорово, если бы мы работали в одном отделе, — размечтался Хагедорн. — Шульце и я отлично понимаем друг друга. Мы обновили бы в корне всю рекламу концерна. Ведь то, что я видел в прессе последнее время, кошмар.

— Неужели? — спросил Шульце.

— Примитивное дилетантство, — заявил молодой человек. — Отдел рекламы в таком концерне может работать гораздо интереснее. Мы покажем Тоблеру, на что способны два профессионала. Между прочим, он симпатичный человек?

— Ну да, — сказал Иоганн Кессельгут. — Мне он нравится. Конечно, это дело вкуса.

— Ладно, посмотрим, — сказал Хагедорн. — Выпьем за него! За здоровье старого Тоблера!

Они чокнулись.

— Пусть будет здоров, — сказал Кессельгут и ласково посмотрел господину Шульце в глаза.

После того, как была выпита бутылка, презентованная Карлом Отважным, владелец пароходной линии Кессельгут заказал еще одну. Они удивлялись, что, несмотря на дальнюю дорогу, не чувствовали усталости. И приписали это высокогорному воздуху. Потом они перекочевали ниже, в пивной погребок, ели вареную телячью колбасу и пили мюнхенское пиво.

Но оставались там недолго. Эффектная женщина из Польши, которая прибыла вечером, уединилась с мистером Брайеном в темном углу, и Хагедорн сказал:

— Боюсь, что мы помешаем международным контактам.

Когда они вернулись в бар, народу там прибавилось. Госпожа фон Маллебре и барон Келлер сидели у стойки, пили коктейль и грызли кофейные зерна. Госпожа Каспариус и толстый господин Ленц вернулись с эспланады и играли в кости. Солидная группа краснощеких голландцев галдела за большим круглым столом. А саксонская супружеская пара насмехалась над акустической беспардонностью голландского языка.

Потом тапера оттеснил один из голландцев. Тут же встали из-за стола темпераментные земляки и, несмотря на смокинги и светские вечерние платья, начали отплясывать истинно народные танцы. Салливан сполз с табурета и, поскольку фройляйн Марек заупрямилась, принял участие как солист в народном гулянье, хотя еле держался на ногах.

Это продолжалось минут двадцать. Тапер снова завладел своим законным табуретом-вертушкой.

— Потанцуйте же наконец с какой-нибудь из ваших поклонниц! — сказал Шульце Хагедорну. — Бабы глаз с вас не сводят! Сил нет терпеть!

Молодой человек покачал головой.

— Они же не на меня смотрят, а на престолонаследника Албании.

— Ну и что, подумаешь! — возразил Шульце. — Меня бы это не остановило. Главное — произвести эффект.

Хагедорн обратился к Кессельгуту:

— Здесь, в отеле, меня принимают не то за внука Рокфеллера, не то за переодетого королевича…

— Непостижимо! — сказал Кессельгут, стараясь сделать изумленное лицо. — Бывает же такое!

— Прошу вас, пусть это останется между нами! — сказал Хагедорн. — Я бы охотно разъяснил в дирекции недоразумение, но Шульце отсоветовал.

— Господин Шульце прав, — сказал Кессельгут. — Без шуток — не до смеха!

Внезапно капелла заиграла туш. Господин Хелтаи, профессор танцевального искусства и устроитель карнавалов, вышел на паркет, похлопал в ладоши и воскликнул:

— Господа, дамы приглашают кавалеров!

Он повторил объявление по-английски и по-французски. Публика засмеялась. Многие дамы поднялись с мест. Госпожа Каспариус тоже. Она направилась прямо к Хагедорну. Госпожа фон Маллебре побледнела и с кривой улыбкой пригласила барона.

— Ну, теперь за дело! — приказал Шульце. Госпожа Каспариус сделала чересчур усердный книксен и сказала:

— Вот видите, господин кандидат, от меня не ускользнешь.

— «Здесь женщины — гиены сами…»[3] — продекламировал Шульце, который никогда не терялся. Однако бременская дама и Хагедорн его уже не слышали. Танец начался.

Шульце прошептал Кессельгуту:

— Я иду в холл. Незаметно следуйте за мной! И захватите приличную сигару!

Затем он покинул бар.

Тайный советник Тоблер сидел со своим камердинером Иоганном в холле. Большинство столиков были свободны. Кессельгут раскрыл портсигар и спросил:

— Могу я пригласить вас на рюмку коньяку?

— Не задавайте дурацких вопросов, — ответил Тоблер. Иоганн заказал. Господа курили и весело поглядывали друг на друга. Кельнер принес коньяк.

— Ну вот, мы все-таки познакомились, — сказал Иоганн удовлетворенно. — Да еще в первый же вечер! Как я справился, а?

Тоблер нахмурил лоб.

— Вы интриган, дорогой мой. Собственно, мне следует вас уволить.

Иоганн польщенно улыбнулся и сказал:

— Я так перепугался, когда приехал, ужас! Директор отеля и швейцар пытались прощупать господина Хагедорна со всех сторон! Я хотел побежать вам навстречу и предупредить.

— Дочке я оборву уши, — заявил Тоблер. — Конечно, позвонила она.

— У фройляйн Хильдегард такие изящные ушки, — сказал Иоганн. — Спорю, что телефонировала Кункель.

— Если бы я не был в таком хорошем настроении, — признался Тоблер, — то разозлился бы крепко. Какая наглость! Нам просто повезло, что здесь все перепутали!

— Вам дали хороший номер? — спросил слуга.

— Восхитительный, — ответил Тоблер. — Солнечный, много свежего воздуха. Даже слишком много.

Иоганн снял с костюма Тоблера два волоска и ладонью стал заботливо смахивать ворсинки с рукавов фиолетового пиджака.

— Перестаньте, — заворчал тайный советник. — Вы с ума сошли?

— Ничуть, — сказал Иоганн. — Счастлив, что сижу возле вас. Ну хорошо, немного я, конечно, захмелел. Ваш костюм выглядит ужасно. Завтра я приду к вам и наведу порядок. Какой у вас номер, господин тайный советник?

— Посмейте только! — строго сказал Тоблер. — Еще не хватало, чтобы владельца процветающей пароходной линии увидели, как он вытирает у меня пыль. У вас есть с собой бумага и карандаш? Пишите деловое письмо. Поторопитесь! Пока не пришел наш миллионерчик. Как он вам нравится?