Возмездие - Антон Шелипов

слышат? Эти дни прошли. Впереди сдача офицерского экзамена, и так зашиваюсь. Отдала профессору посредственные вещи: сбор маны в источник, поддержание комфортной температуры и наблюдение за моим здоровьем. Нововведением стало внедрение проактивной защиты. Теперь Железка будет решать, когда включать защитное поле, электрический покров и так далее. Он педант, сдюжит.

Помните, как я конспектировала лекции Эфии в блокнотик? Тоже забудьте. Даже самые необходимые чары триста страниц займут. Буду пользоваться нейроинтерфейсом, иного не дано. Такое вот преображение. Чем я займусь сама? Учиться буду!

Покинув бунгало Протея, я отправилась в бамбуковый лес. Ночевать под открытым небом мне не хотелось. Увеличенный в несколько раз скальпель легко справился с толстыми стеблями. Гибкость магии — это так здорово! Заготовив материал, я приказала профессору построить дом. Да, небольшой, два на два метра, почти гроб, зато мой. Справился Железка на отлично! Сама неделю бы потела!

С удочкой та же кухня: взяла два длинных стебля, добавила щепотку Эфии и вуаля, один стебель стал удилищем, а другой — тонкой верёвочкой. И как я раньше без профессора обходилась⁈

Такие вот пироги. Закончив с делами, я уселась рыбачить… что? Думаете, поймать рыбу с высокого берега в бурной воде не выйдет? Я вас умоляю! Терминал и этот вопрос решает на раз. Вон какой рядом со мной тунец лежит, полметра, минимум. Ух, поем сегодня!

Выловив вторую рыбу, я взялась за разделку. Волшебный скальпель снова в деле! Вдаваться в детали не буду, а то опять выйдет история про потроха. Лучше послушайте о том, что было после постройки дома:

Гуляя по пляжу, я услышала тихий, лишённый ритма звон и гул, похожий на песню кита. Звук привёл меня в поистине фантастическое место. Песок обрывался, уступая место стеклянной пустоши. Пористые скалы, укрытые гладким чёрным стеклом, рассказали мне свою историю. Много веков назад могучий левиафан выбросился здесь на берег. Колоссальное тело билось в агонии, изрыгая пламя из разорванных жил. Ныне от него остались пожелтевшие рёбра размером с замок, окольцовывающие пустошь. Зрелище непередаваемое.

Вездесущий ветер поднимал пыль. Струясь меж чёрных скал, звучал он тихо, певуче, словно скорбя о прошлом. Чем сильнее становился ветер, тем громче пела картина, раскинувшаяся пред моим взором. Вид природного орга́на завораживал, заставляя восхититься мощью природы, задуматься о вечном.

В центре пустоши я обнаружила иву. Что она здесь делает? Специально посадили? Но… зачем? Чёрное стекло у корней дерева было усыпано чешуйками акулин. Вокруг ивы стояли… сушильни для рыбы? На тоненьких жёрдочках болтались ожерелья из всякой всячины, как у Хокори. Странно, Селёдка за свои побрякушки убить была готова, а эти… висят неприкаянные.

Рука невольно коснулась браслета, который мне сделал Норенс. Да, я его ношу! Парнишка меня грудью заслонил…

Почему звон навевает такую грусть? Сердце болит…

— Ладно, профессор, говори, задолбал жужжать!

— С вашего позволения, офицер. Это место — владения Протея Дзе, дать вам доступ к его данным я не могу, увы, однако ничто не мешает нам использовать сканеры, для сбора информации. Заранее предупрежу: это очень энергозатратно.

— Хорошо, начни с этих украшений, хочу знать, почему так тяжело на душе.

Экран терминала вспыхнул, тонкая лазурная ткань накрыла побрякушки. Железка не соврал, ману сосёт он знатно.

— С точки зрения ценностей имперцев, большинство этих ожерелий — просто хлам. Все они имеют следы долгого ношения биологическими существами, схожими с Хокори. На некоторых следы крови.

Угум… у людей тоже есть места, где оставляют старые, бесхозные вещи. Кладбище…

— Уйди с дороги. — Мои думы оборвал глубокий бас, я аж вздрогнула.

Обернуться на голос я не успела: возникший из ниоткуда акулин-гигант, грубо толкнул меня бедром в плечо, проходя мимо…

А-а-а! Какой кошмар! Отбежав подальше, я села, прикрыв лицо ладонями. Стыдный стыд! Погодите… Сейчас объясню, дайте отдышаться…

В общем, вы когда-нибудь видели напольные часы с маятником? Больши-им таким… Эти развратники, мужчины акулин… не носят одежду! Бог с ним, что пихнул, к грубости я привыкла, но вот его «маятник»… Мои глаза потеряли девственность!

[Офицер, если угодно, я могу замазывать ваше зрение в интимных местах, накладывать цензуру], — услужливо предложил Эфия.

[Н-нет, не нужно. Сам же говорил о том, как важно погружение в другие культуры…]

[Как угодно, мисс.] — В голосе профессора проскользнула ирония.

[Ты всё неправильно понял! Мне совсем не интересно, чем они там размахивают!]

[Так и запишем.]

Грубиян, посмевший вогнать леди в краску, нёс на плече рулон красной ткани. За ним шли другие акулины: мужчины, женщины, дети. Они все такие разные, кто-то больше «акула», а кто-то «дракон». Двое молодых самцов несли на носилках бездыханное тело. Похороны?

Фух, вроде отошла от шока. Не ожидала увидеть мужчин, думала, Протей организовал здесь личный гарем. Селёдку вон, чуть в объятьях не задушил. Гадость…

Пока я украдкой наблюдала за обрядом, на моё плечо легла когтистая лапа. Меня всю ажно передёрнуло от страха! Хотите вслед за покойником на Небеса отправить⁈ Задрав голову, я увидела горящие янтарём глаза-щёлки.

— Х-хокори?

Акула приложила палец к губам. Правильно, на похоронах, благочестивой мисс полагается носить маску всепоглощающей грусти. Это нелегко, особенно в присутствии обнажённых красавцев. Мне бы тоже пригодились такие крепкие, мускулистые воины. Для защиты моих свобод, разумеется. Да, именно для этого.

Химеры развернули у корней красную ткань, возложили на неё тело усопшего и отошли. Все, кроме самки, укутанной в пожелтевшую парусину. На спине девушки было потёртое временем лучистое солнце, герб Лампары. Понятно, это тоже «Трофей». В руках акулина держала корзинку с цветами. Перетирая лепестки меж ладоней, она склонилась, произнося молитву.

— Это моя младшая сестра, Хома́рико. Сам отец назначил её главной жрицей, — шепнула Селёдка мне на ухо.

Я пропустила мамины похороны, даже могилы не видела. Чувство общего горя подстегнуло мою печаль, глаза наполнились слезами. Надо сходить к маме, попрощаться. Когда просветлеет небо.

Главная жрица продолжала петь, иначе эту молитву не назвать: акулья песнь. Она выглядела такой хрупкой, тоненькой. «Драконья кровь — удивительна» — говорил Эфия. Вижу-вижу. Хокори, вон, какая высокая, сильная, настоящая воительница, а